Барбара Делински - Когда сбываются мечты
— Ты никогда не задумывалась, что бы мы почувствовали, если бы поцеловались? — спросил Броди хриплым голосом.
— Нет.
— А если бы занялись любовью?
— Нет. Я не могу, Броди. Я не могу сейчас.
— Когда-нибудь?
— Возможно. Не знаю. Еще две недели назад я полагала, что Дэнис единственный мужчина в моей жизни, с которым я сплю.
— Но вы не виделись с ним почти месяц. А сколько времени прошло с тех пор, как вы в последний раз занимались любовью?
Я крепко сжала губы и покачала головой, показывая, что мне неприятен этот разговор. Я не была готова говорить с ним о таких вещах.
— Хорошо, — сказал Броди, как будто услышав мои мысли, — но сможешь ли ты испытывать ко мне подобные чувства?
Я попыталась рассмеяться. Мой смех прозвучал истерически.
— А как я могу сдержать их?
Он усмехнулся и, обхватив меня руками, крепко прижал к себе, прежде чем я успела оттолкнуть его. К тому же я и не хотела этого. В объятиях Броди я чувствовала себя в безопасности. И мечтала остаться там навсегда, но Броди поцеловал меня в лоб и отпустил.
Продолжая улыбаться, он пошел по направлению к выходу с поднятым кверху указательным пальцем, как бы призывая меня молчать, хоть я и не пыталась шуметь. Он ушел так же тихо, как и появился.
Я ругала его, убирая остатки нашего завтрака со стола, но рассердиться у меня не получалось. Много времени прошло с тех пор, как я чувствовала себя привлекательной. Броди вновь пробудил во мне это чувство. Потрясающее, великолепное чувство!
Кармен оказалась права. Дин Дженовиц был безумно старомоден. Я полагала, что последние тридцать лет он провел в одном и том же офисе за одним и тем же столом. Сев однажды в кресло, он слился со всей обстановкой своего кабинета — немного старый, немного несовременный, немного замкнутый.
Дин потянулся за трубкой, вытряхнул в пепельницу ее содержимое и снова набил табаком. Он зажег огонь и сказал в нерешительности:
— У вас нет аллергии?
— Нет, нет. Не волнуйтесь, — я не любила табачный дым, как и любой другой. Но сейчас это казалось такой мелочью по сравнению с тем кошмаром, в который превратилась моя жизнь без детей. Я не хотела рисковать и производить на Дина плохое впечатление, по крайней мере не теперь, когда на карту поставлено так много.
Дин зажег трубку, выпустил в воздух густую белую струю дыма и уселся обратно в кресло.
— Как вы?
Не совсем уверенная, что и как я должна сказать, я осмелилась только на тихое:
— Со мной все в порядке. Конечно, трясет немного. Все это для меня полная неожиданность.
— Да, судебные решения не всегда приятны. Но ведь вы же, наверное, и до суда подозревали, что у вас в семье не все гладко?
— Нет. Муж отправил меня в поездку, даже не намекнув на то, чем он собирается заниматься во время моего отсутствия.
— Отправил вас? Но если я правильно понял, это вы были инициатором отъезда? Разве вы не совершали эту поездку в интересах вашего же бизнеса?
— Я имела в виду, — поправилась я, — что он находился с нами во время сборов, поцеловал детей, поцеловал меня, стоял на крыльце и махал нам в след. И вел себя очень дружелюбно. Я даже и представить себе не могла, какие ужасные планы он вынашивал в своей голове.
— А я думаю, что он ничего и не планировал. По крайней мере не в тот момент. Поначалу Дэнис относился к вам с сочувствием, принимая во внимание болезнь вашей матери. Но потом последовала путаница с прилетом детей и с пропавшим лекарством вашей дочери. А учитывая те неприятности, которые случались в вашем браке ранее, он увидел во всем этом некую закономерность и был вынужден что-то делать, чтобы изменить наконец создавшуюся ситуацию.
Итак, Дин уже прочитал показания Дэниса. Интересно, успел ли он ознакомиться также и с моими.
— Думаю, Дэнис спланировал все заранее, — проговорила я тихо.
— У вас есть доказательства?
— Телефонные счета. Дэнис начал звонить своему адвокату еще в прошлом январе.
Дженовиц нахмурился, сунул трубку в рот и порылся в бумагах, которые лежали перед ним на столе.
— Но об этом ничего не сказано в ваших показаниях.
— Я обнаружила счета только вчера вечером. И никак не могла понять, каким образом Дэнис умудряется оставаться спокойным, когда в нашей жизни творится такой кошмар. Я даже не представляла, что наш брак доживает последние дни, а муж воспринимает это совершенно невозмутимо. Единственное разумное объяснение подобного поведения — то, что он успел привыкнуть к такому развитию событий. Я уверена в этом.
— Но, как я понимаю, Дэнис уже не раз заговаривал с вами о разводе.
— Не о разводе. О раздельном проживании. Но потом мы всегда решали, что этого не стоит делать.
— Ваш муж утверждает, что решали только вы. Дэнис поднимал этот вопрос, вы категорически не соглашались, и он уступал вам.
Дженовиц продолжил:
— Почему же вы выступали против разрыва, если муж чувствовал себя несчастным?
— Да не чувствовал! По крайней мере он не был несчастлив в нашем браке. Ему не везло в работе. Это распространялось и на все остальное. Например, Дэнис обижался, что я не понимаю его и не предоставляю ему достаточно свободы. Но он ни разу не говорил, что не любит меня, или любит кого-то еще, или собирается подавать на развод, не зависимо от того, согласна я или нет.
— Итак, эта новость застала вас врасплох? Но сейчас вы уже смирились с разводом?
— Думаю, да.
Дженовиц посмотрел на меня изучающим взглядом, а потом заметил:
— Вы слишком быстро изменили свое мнение. Сколько времени прошло с тех пор, как вступило в силу судебное решение?
Наш разговор шел совсем не так, как мне хотелось. Я ответила тихо и скромно, желая смягчить Дина:
— Десять дней. И я, поверьте, не хотела принимать решение. Я делала все, что в моих силах, чтобы добиться его отмены, но Дэнис оставался непреклонным. Я предлагала ему поговорить. Я предлагала ему пожить вместе в нашем доме и пыталась разрешить ситуацию мирным путем. Но Дэнис даже слушать ни о чем не желал, и суд продолжал заниматься нашим делом. Судья даже отказал нам в слушании, когда мы подали прошение о пересмотре дела. И подключил к этому вас, — я нахмурилась. — Я совсем сбита с толку. Вы предлагаете мне смириться?
— Нет. Моя задача просто составить рекомендации относительно опекунства. Есть предположение, что ваше дело закончится разводом.
— Чье предположение?
— Суда. И, естественно, вашего мужа, поскольку именно он инициатор данного процесса.
— Это правда, — согласилась я. — Инициатором выступил именно он, и суд стал на его сторону. Развод — не мое решение, но мне не оставили иного выбора. Мой муж не хочет жить со мной. Он ясно дал это понять. Итак, что же мне теперь делать?
