Адель Паркс - Жена моего мужа
Нам было весело, хотя не так, как я планировал или рассчитывал, но все-таки то, на что я надеялся, произошло. Мы с Конни поладили, между нами вновь пробежала искра. Я понял, что и она почувствовала нечто подобное. Это взволновало меня и, наверное, обеспокоило ее.
Мы потрясающе провели время. Так оно и было. Светлый, свежий день. Голубое небо без единого облачка, зимнее солнце отражается в реке, превращая грязную Темзу в ленту из серебра. Целый день мы гуляли и болтали. Ничего серьезного и значительного, ни один из нас не захотел бы этого, но мы болтали без умолку. Не было ни единого момента неловкости. Ей понравилось. Знаю, что понравилось.
Но никаких действий. Только время от времени случайно соприкасались руки да пару раз пришлось склониться над ней, когда открывал дверцу машины или передавал соль. И когда происходили эти случайные прикосновения, мы оба чутко реагировали на них — я ощущал легкое трепетание члена, а она вздрагивала и отскакивала от меня, словно коснулась изгороди, через которую был пропущен электрический ток.
Я привез ее обратно в Холланд-Парк в 3.15, как раз вовремя, чтобы встретить дочь. Она сказала мне, что потрясающе провела время, и выпрыгнула из машины, стараясь избежать неловкости прощания. Мы северяне, и хотя привыкли посылать воздушные поцелуи южанам, но не можем вести себя столь фальшиво по отношению друг к другу. Наш девиз — все или ничего. Или страстно целоваться, или поспешно схватиться за ручку двери. Конни предпочла унести ноги.
Так почему же я все время думаю о ней? Неужели я настолько незрелый, что все больше хочу женщину, которая мне отказала? Возможно. Попытался прибегнуть к привычному образу действий — сплошное разочарование. Трахал Дайан — словно тащил мешок с картошкой. Неужели я потерял аппетит? Черт побери, это было бы просто бедствием и для меня, и для всей женской половины человечества. С тех пор как я почти утратил вкус к дамам, я довольно много времени провожу в обществе Крейга, и это хорошо, поскольку его жалкие попытки найти женщину заставляют меня вновь почувствовать себя Казановой, каковым я, по существу, и являюсь. А то Конни оставила у меня ощущение, будто я обладаю такой же сексуальной привлекательностью, как Гомер Симпсон [26].
Несмотря на свои собственные заботы, я старался не бросать Крейга на произвол судьбы. Помимо того, что я советовал ему, какие вещи носить, что слушать, у кого подстригаться и какие места посещать, я постоянно его сопровождал в поисках девицы, с которой он смог бы переспать. Почти каждый субботний вечер я вытаскивал его с собой. Просто не знаю, что можно еще предпринять — разве что насильно накормить виагрой, раздеть его и заинтересованную девицу, а затем выключить свет в надежде, что он споткнется, упадет на нее и случайно попадет куда надо.
Я приглашаю его на кружку пива. Он неглупый парень и, наверное, понимает, что существует проблема, которую необходимо как-то решать. Выбираю паб, у входа в который призывно горят круглые фонари. Внутри царит жизнерадостная атмосфера, в подобной обстановке люди склонны к откровенности.
Я придумываю хитроумный ход:
— Если ты педик, для меня это не имеет значения.
Крейг усмехается:
— Очень мило с твоей стороны, Джон. Спасибо. Но я не гомосексуалист.
— Правда? — Я отхлебываю большой глоток пива и замечаю: — Но не очень-то многого ты добился, не так ли?
— Да, пожалуй, немного с твоей точки зрения. Но для меня это выглядит несколько иначе. — Он смотрит мне прямо в глаза, и я вижу в его взгляде вызов.
— Как это? — интересуюсь я.
— Твоя конечная цель — секс, — ровным голосом замечает он.
— А твоя — не секс? — Я стараюсь, чтобы в моем голосе не прозвучало недоверие.
— Ты был женат, Джон, и, очевидно, обжегшись на молоке, дуешь на воду. Ты пытаешься избегать каких-либо сложностей в эмоциональных отношениях с женщинами, а мне требуется именно это.
Я смотрю на Крейга, борясь с желанием ударить его. Какого черта он завел разговор об Андреа? Что он имеет в виду, когда говорит, будто я пытаюсь избегать сложностей в эмоциональных отношениях? Если бы он знал о Конни, то понял бы, что как раз сейчас я стремлюсь к сложностям в эмоциональных отношениях. Во всяком случае, я веду речь не о моей неспособности переспать с женщиной, а его.
— Приятель, мы сейчас говорим о тебе. Правильно ли я понимаю, что ты ищешь даму, на которой хочешь жениться, и по своей наивности полагаешь, что вы должны прийти к брачному ложу, будучи тайной друг для друга? — Обычно в разговорах с Крейгом я избегаю проявлять подобный сарказм. Но сейчас он нанес мне рану.
— Нет, я же не дурак и не какой-нибудь зеленый юнец, я знаю, что если встречу особенную женщину, то захочу… ты знаешь… очень захочу.
— Трахнуть ее?
— Да, заняться с ней любовью. Но мне не хочется заниматься сексом с женщинами, к которым я не питаю интереса.
— Мог бы и научиться испытывать к ним интерес. — Даже я научился.
— Возможно, но ты хочешь, чтобы я ложился с ними в постель, едва мы успеем пожать друг другу руку и до того, как я узнаю их полные имена. Это не в моем стиле.
Я мог бы поступить как ублюдок и насмешливо бросить, что у него вообще нет стиля, но вместо этого я, глубоко вздохнув, обдумываю его слова. В конце концов, это не так уж глупо. Я никогда не рекомендовал познакомиться поближе с женщиной, прежде чем ее трахнуть, но, с другой стороны, в этом, возможно, есть свои преимущества, особенно для такого человека, как Крейг. Теперь, возвращаясь мысленно к прошлому, я вижу, что трахать Дайан было пустой тратой времени. В моей жизни бывали и худшие случаи, но никогда не было ничего столь бессмысленного.
Крейг огорчен, он не хотел меня обидеть, он — один из немногих в мире, кто понимает, что я чувствителен к обидам.
— Ты только не подумай, что я не испытываю благодарности за твои усилия помочь мне, дружище, — настойчиво говорит он. — Помнишь ту девушку, с которой ты познакомился ради меня? Джоузи.
— У нее еще была родинка, вот здесь? — Я показываю на верхнюю губу.
— Да, именно. Я с ней встречался. Мы выпили вместе.
— Рад за тебя, приятель. Эти, с родинками, бывают весьма сексуальными.
Крейг смотрит на меня так, словно я не понял смысла его слов, и продолжает:
— А еще я пообедал с той студенткой-барменшей, с которой мы разговорились в Хинде пару недель назад.
— Правда?
— А ее-то помнишь?
— Нет, но держу пари, она очень мила. — Я испытываю гордость за него. — Просто поверить не могу, что ты не рассказывал мне об этом прежде. Да ты темная лошадка. — Я шутливо ударяю его кулаком по руке. Наш человек! Эта мысль приободряет меня, дает ощущение успеха. А то я уже начинал думать, будто теряю с Крейгом время впустую, и эта мысль ужасно огорчала — я и без того теряю достаточно много времени.
