Элизабет Лоуэлл - Идеальная женщина
— Насколько я знаю, сейчас самый ответственный момент, — сказала Энджел.
— Вероятно, мы с Хоком улетим с острова одним самолетом, — сказал Дерри.
Завтра Дерри снимет наконец гипс и улетит в Гарвард. Его мечта стать врачом обрела реальность благодаря Хоку, который купил Игл-Хед по цене, значительно превышающей, по мнению Дерри, его стоимость.
Как ни был Дерри увлечен мыслями о собственном будущем, он не мог не заметить, что при упоминании об отъезде в глазах Энджел мелькнула тоска, которую она не сумела скрыть.
— Эй, — поспешно сказал Дерри. — Я навещу тебя в Сиэтле.
Он ничего не сказал о Хоке. Ему и в голову не пришло, что его там не будет.
Энджел улыбнулась и поцеловала Дерри в щеку.
— Во время летних каникул.
Но лишь только Дерри перестал видеть ее лицо, она сразу помрачнела: «Да. Дерри ко мне вернется. А Хок нет».
— Пожалуй, я возьму блокнот и поеду на Игл-Хед, — сказала Энджел. — Если Хок позвонит до пяти, объясни ему, как добраться до фермы Смита. Ежевика поспела, а он никогда не собирал ягод.
— Зато поймал лосося.
Энджел улыбнулась. Да, Хок поймал лосося, познал первобытную силу рыбы, которая, трепеща, била хвостом по сияющей глади моря. Она долго будет помнить благоговение и восторг на лице Хока.
Ей никогда не встречался человек, который мог бы сравниться с Хоком. Как же теперь жить без него?
— Я так и не понял, зачем он выпустил этого лосося? — спросил Дерри.
— Он был слишком прекрасен, чтобы его убить.
— Не более прекрасен, чем остальная рыба, которую вы поймали, но мы съели ее всю и чуть не подрались из-за последнего куска.
— Но это был первый в его жизни лосось, — просто объяснила Энджел, и лицо ее просветлело от воспоминаний.
Дерри задумчиво посмотрел на Энджел.
— Я вытащил тебя из-под обломков, — тихо сказал он, — но только Хок вернул тебя к жизни. Я так рад, Энджи. Было время, когда я боялся, что обрек тебя на безрадостное существование.
Энджел порывисто обняла Дерри, взяла блокнот для набросков и вышла.
Всю дорогу на Игл-Хед у нее из головы не выходили слова Дерри. Каждый ее шаг сопровождался звоном маленьких колокольчиков. Она думала о его словах, сидя на самом краю утеса, забыв про блокнот, лежащий у нее на коленях.
Перед ней расстилался пролив Инсайд-Пасседж: неутомимое море и острова, гряда островов, увенчанных вечнозелеными лесами, которая исчезала в голубой дали загадочного горизонта, растворяясь в пропахшем солью воздухе.
— Ты любишь эту землю?
Вопрос Хока не испугал Энджел. Всецело погруженная в созерцание чудесной картины, она тем не менее мгновенно почувствовала, что Хок рядом.
— Больше всего на свете, если бы не было тебя, — просто ответила она.
И тут же сообразила, что сделала как раз то, чего всячески старалась избежать. Сказала Хоку о своей любви. Ей не хотелось причинять ему боль словами, призванными дарить радость.
— Сколько времени? — торопливо спросила Энджел, чтобы наступившая пауза не вынудила Хока говорить ей о своей любви. Она и не ждала этого.
— Почти пять, — ответил Хок.
— У тебя есть время пособирать ягоды?
— Выкроим.
Энджел посмотрела в темные глаза Хока и прочитала в них то, что и так знала.
Он уедет.
Скоро.
Об этом говорили его глаза, голос, напряженное лицо.
— Ангел, — сказал Хок, видя, как опечалилась она, и зная этому причину.
— Надо спешить, — сказала Энджел. — У нас мало времени.
Она грациозным движением поднялась на ноги. Серебряные колокольчики мелодично зазвенели.
Этот звук пронзил Хока, словно тысяча крошечных кинжалов. Он обхватил Энджел и приподнял ее над землей. Он держал ее на весу и целовал так яростно, словно мир рушился у них под ногами.
Казалось, время остановилось. Наконец Хок отпустил Энджел, и она повела его по скалистой тропинке вниз. Оба молчали, довольствуясь мимолетными прикосновениями, мягкими улыбками и быстрыми взглядами, словно каждый боялся, что в следующее мгновение другой исчезнет.
Молчание длилось до тех пор, пока они не пришли в ежевичник в самом конце заброшенной дороги. Когда-то давно здесь были ферма, ухоженные поля и опрятные сады. Сейчас поля почти поглотил лес, сохранилась лишь невысокая каменная ограда, вся в зарослях ежевики.
Великолепная степная роза оплетала развалины каменной печной трубы — все, что осталось от дома. Именно от этого цветка произошла пурпурная роза, расцветавшая глубоко в мозгу Энджел. Она впервые увидела ферму Смита и степную розу, будучи еще ребенком, и с тех пор этот цветок преследовал ее всю жизнь.
Невдалеке хлопнула крышка багажника автомобиля, и вскоре появился Хок. В одной руке у него были пустые ведерки, в другой — корзинка для пикника, через плечо было перекинуто толстое одеяло.
Энджел глубоко вздохнула, заставив мрачные мысли о будущем на время отступить. Существовало только настоящее: Хок ждал ее и улыбался прекрасной, обезоруживающей улыбкой.
Окутанная сладким звоном колокольчиков, она подошла к нему, заглянула в корзинку для пикника и улыбнулась его предусмотрительности.
— Пикник, — весело сказала она, — чудесная идея.
— На то есть скрытые мотивы, — ответил Хок.
Энджел улыбнулась. Она понимала чувства Хока. Им удавалось оставаться наедине либо на катере, либо в доме поздней ночью. В остальное время они вынуждены были лишь молча и незаметно касаться друг друга, что красноречиво говорило, как хорошо им вдвоем.
«У нас осталось мало времени, — подумала Энджел. — Очень мало».
Она повернула голову к старой розе. На ней остался только один цветок. Его нежные лепестки дрожали, вспыхивая пунцовым огоньком в ярком дневном свете.
Энджел прикрыла глаза. «Чувствует ли этот хрупкий цветок, что с каждым восходом солнца близится зима?» — подумала она.
Хок наклонился и нежно поцеловал Энджел в губы. Он видел, что она опечалена, знал причину и ничего не мог поделать.
Он знал, что чем дольше пробудет с ней, тем больше причинит ей боли своей неспособностью любить ее так, как она того заслуживает.
Хок каждый день обещал себе, что покинет Энджел, освободит ее и перестанет мучить.
И каждый день он просыпался и видел ангела, укрывшегося под защитой его тела. Она улыбалась ему, и он знал, что опять не сможет покинуть ее.
Не сейчас.
Хотя бы еще несколько часов он хочет насладиться этим чудом любви.
— Откуда начнем? — спросил Хок, отрываясь от ее губ ровно настолько, чтобы Энджел смогла ответить.
— С середины, — пробормотала она, касаясь губами его губ. — Оттуда ведет тропинка в глубь ежевичника. Там самые сладкие ягоды. В окружении колючек.
