Рэйчел Гибсон - Неприятности в Валентинов день
— Ты не толстая, — Роб стащил бумагу и откусил большой кусок.
— Пока нет, — Кейт запрокинула голову и выпустила струю взбитых сливок прямо себе в рот.
Это был самый эротичный жест из всех, что Роб видел за долгое время, и он напомнил ему, насколько долгим оно было.
Саттер откусил еще кусок и вспомнил несколько случаев, когда имел счастье лакомиться бикини из взбитых сливок. Он бы не возражал иногда съедать что-то подобное с Кейт. Прикончив кекс за четыре укуса, Роб протянул руку:
— Дай-ка мне это.
Вместо того, чтобы передать сливки, Кейт положила руку ему на плечо, поднялась на носочки, и ее грудь коснулась его руки.
— Открой.
Роб ей не доверял. Ни на секунду. Он посмотрел в ее глаза в нескольких дюймах от своего лица и медленно открыл рот.
Кейт пустила струю взбитых сливок ему между губ и по его щеке.
— Ой, прости, — и опустилась на пятки.
Роб проглотил:
— Ты сделала это специально.
— Нет, клянусь, это была случайность, — она покачала головой, пытаясь выглядеть раскаявшейся, но расхохоталась и все испортила.
Роб провел пальцем по щеке, затем облизал его.
— Несчастный случай, черт возьми, — он протянул руку. — Дай мне. — Кейт покачала головой и спрятала балончик со сливками за спину. — Не думаешь, что я могу отобрать их у тебя?
— Нет.
Конечно, она не думала. Она была упрямой и любила соперничество, и мысль о борьбе с ней возбудила Роба сильнее, чем бикини из взбитых сливок.
— Хочешь поспорить?
— И что мне будет, если я выиграю?
— Не выиграешь
Ее глаза сузились:
— Не будь в этом так уверен.
Роб решил подыграть ей:
— Чего ты хочешь?
— Ты должен будешь рассказать всем, как сильно любишь желе «Халапеньо».
Желе «Халапеньо»? Какого черта?
— А чего хочешь ты, если выиграешь? — спросила Кейт.
Роб улыбнулся. Прекрасно рассчитанный сексуальный изгиб губ. Он точно знал, чего хочет.
— Я слижу взбитые сливки с твоих сосков.
Взбитые сливки — не секс. Это десерт.
Рот Кейт приоткрылся, а глаза стали огромными. Затем уголки ее губ приподнялись, и, повернувшись на пятках, она бросилась бежать через подсобку в магазин. Роб следовал за ней по пятам, чуть не споткнувшись о тапочку-«тасманского дьявола», потерянную в дверях. Он внимательно осмотрел темный магазин и заметил белую футболку как раз в тот момент, когда Кейт промчалась между четвертым и третьим рядами.
— Твоя белая футболка тебя выдает, — Роб зашел в ряд. Кейт стояла в самом конце: едва различимый силуэт в темноте. — Может быть, тебе следует снять ее прямо сейчас?
Кейт засмеялась: низкая, гортанная ласка, затерявшаяся в пестрых тенях.
— Да уж, непременно.
Роб направился к своей жертве, и она отступила на несколько шагов назад.
— Облегчи мне жизнь, чтобы не пришлось снимать ее самому.
— Я не хочу облегчать тебе жизнь. — Кейт зашла за ящик с фруктами. Слабый свет из угла упал на ее рот и плечо и осветил игральные кости на футболке. Роб следил за движением губ Кейт, когда она добавила: — Я хочу усложнить ее настолько, насколько смогу.
— О, ты уже это сделала, — он сжал край ящика и подумал о том, чтобы взять апельсин и запустить им в Кейт. Ошеломить ее на несколько секунд, пока он сделает следующий ход: — Ты уже усложнила ее, как только могла с той ночи, когда мы встретились. — Он взял апельсин, но вместо того чтобы кинуть его в Кейт, бросил им в картонного эльфа компании «Киблер», и упаковки с выпечкой посыпались на пол.
— Что это было? — спросила, поворачивая голову в направлении шума, Кейт. Затем, прежде чем она поняла, что задело ее, Роб оказался на ней, обхватив руками как раз под грудью и прижав спиной к своей груди.
— Роб! — Кейт и визжала, и смеялась одновременно. Он выхватил у нее баллончик со сливками и бросил его на кучу фруктов. — Это не честно. Ты жульничал.
— К черту честность, — Роб глубоко вдохнул аромат ее волос и сказал где-то у ее макушки: — Я никогда не играю честно. Честность для нытиков и слабаков. — Он скользнул рукой по ее животу и скомкал белую футболку в кулаке. В его ушах раздавался звук их дыхания. Когда он стоял в темном магазине с Кейт в своих объятиях, остальной мир и его проблемы исчезали. — Я представлял тебя здесь, — сказал он, скользя рукой вверх и наполняя ладонь ее нежной грудью. — В одной из моих фантазий ты позволила мне есть клубнику с твоего тела. — Через футболку он почувствовал, как ее сосок стал твердым под его ладонью. Его легкие сжались, низ живота напрягся, а член стал таким твердым, что Робу пришлось сжать колени. — А потом ты скакала на мне, как королева родео.
Кейт повернула голову и посмотрела на него:
— Где?
— У кассы.
— Извращенец, — ее губы нежно коснулись его подбородка. — Там я упаковываю продукты для маленьких пожилых женщин. Мне это нравится.
— Потом мы занимались сексом еще раз в подсобке на столе, где твой дед режет мясо.
— И я снова была сверху? — она поцеловала его под подбородком.
— Нет. В этот раз вел я.
— Нержавеющая сталь холодная.
— Не тогда, когда мы на ней. — Он наклонил голову, и в то мгновение, когда его губы коснулись ее, дикое, неуправляемое желание скользнуло прямо к самому примитивному месту его существа, которое велело ему ловить момент и послать к черту все остальное. Сорвать с Кейт одежду и трогать ее всю и сразу. Бросить ее на пол и забраться сверху.
Кейт вдохнула, втягивая его дыхание, и Саттер пропал. Вожделение ударило по его телу и сжало его пах яростной хваткой. Кейт приоткрыла рот и поцеловала его. Сладкое тепло, которое на вкус было как взбитые сливки и секс. Их языки соприкоснулись, и Роб сдался ошеломляющей потребности трогать ее везде и сразу. Он скользил ладонями по ее груди, животу и бедрам. Он положил руку ей между ног, чувствуя ее через одежду. Жар ее тела согрел шов джинсов, и Роб крепче прижал к ней пальцы. Он толкнулся членом сзади и почувствовал глубокий, примитивный отклик, который слишком долго подавлял. Этот отклик все возрастал и побуждал Роба поглотить эту женщину. Насладиться ею и разорвать глотку любому, кто попытается его остановить.
Скомкав ее футболку в кулаке, он прервал поцелуй, чтобы стянуть ту через голову. Футболка выпала из его пальцев. Кейт стояла перед ним в белом атласном лифчике, который приподнимал ее груди. Прошло так много времени, с тех пор как Роб видел женскую грудь, что он боялся пошевелиться. Боялся, что все это исчезнет, как мираж.
Кейт отстранилась ровно настолько, чтобы посмотреть ему в лицо. Она задыхалась, сердце грохотало у нее в груди. Свет из угла падал на маленький шрам на подбородке Роба. Кейт не нужно было видеть его глаза, чтобы знать, что в них горела страсть. Ей не нужно было чувствовать его длинный и твердый возбужденный член, прижатый к ней, чтобы понять глубину его желания. Оно накатило на них обоих горячими волнами. Сжимая и поглощая. Заставило ее жаждать его прикосновения. Кейт никогда не чувствовала ничего подобного этому. Это было как сам Роб. Большим. Сильным. Доминирующим. И это был один из тех моментов, когда ее не беспокоило, что кто-то более сильный, чем она, возьмет над ней верх.
