Татьяна Веденская - Вся правда
– Ерунда. Какая ты наркоманка?
– Самая обыкновенная. Просто у меня нет ломки, так как денег на героин, необходимый для получения дозы, у меня не было.
– Что ты говоришь?
– А что? Ты бы хотел чтобы я сказала, что моя бледность, худоба, синяки под глазами и ребенок – это галлюцинация? Хочешь, чтобы я прямо сегодня начала врать?
– Нет, – поник Миша. Потом обнял меня и прижал к себе. – Но все равно, ты поедешь со мной в Москву, разведешься, придешь в себя, и мы будем жить долго и счастливо. Ты даже не представляешь себе, как все будет хорошо. Ты этого хочешь?
– Да, – прошептала я. Миша посмотрел на Олесю. Она крепко спала.
– Я очень люблю тебя. Это главное. Ты всегда будешь для меня самой лучшей на свете, – он неловко стянул с меня свитер и снова покраснел. Я улыбнулась. Слава богу, я еду в Москву. Остальное – ерунда, дым.
– Я тоже тебя люблю. Мишка, иди ко мне. Скорей.
– Алиса… – я вспомнила, как мы спали с ним тогда, два с половиной года назад. Что-то в нем есть такое, что все его потуги быть желанным сводятся на нет. Все хорошо вроде бы, только я постоянно чувствую, что каждый мой поцелуй, каждое слово, каждый раз, когда я ему отдаюсь, я словно бы делаю ему одолжение. И он об этом знает, и благодарит, как нищий, которому сунули медный пятак. Думала, это пройдет. Ведь сейчас наши роли переменились. Он – настоящий мужчина, берущий меня с ребенком из нищеты под свою опеку. Но на самом деле – в постели все было не так.
– Молчи, дура. Чего ты хочешь? – говорила я себе. Ничего, стерпится, слюбится. Не я первая, не я последняя.
С утра мы поехали к мадам Бобковой. Надежд на то, что ее не будет дома, не было никаких. Но каждый лишний день, проведенный в этом городе, лишал меня жизненных сил. Вернуться бы поскорее.
– Это кто? Кого это ты притащила? Шалава!
– Ванесса Илларионовна, это Миша, мой старый друг. Пока Саши нет, он тут поживет. – Не смогла удержаться я. Мишка изумленно посмотрел на меня и покраснел.
– Как ты смеешь? Муж за порог, а ты любовников в дом тащишь. Ноги его тут не будет. С милицией выкину.
– Что не говори, свекровь из вас вышла хрестоматийная. Пожалуй, брошу я вас.
– Что? – не поняла она.
– Недобрая вы, уйду я от вас. А то и правда, доведете меня до самоубийства требованиями любить вашего сына и в радости и в горе.
– Что ты несешь?
– Да так! Раз вам Миша не нравится, то тогда мы уезжаем.
– Куда? – оторопело вылупилась свекровь.
– В Москву. Карету мне, карету! – несло меня. Миша скидывал в большую сумку Леськины вещи. Я летала пчелой и швыряла туда же свои.
– И катись. Слава Богу. Избавил Сашеньку от такой жены.
– Да уж. Не приведи Господь кому такое счастье, как ваш сынок. Сами уж носите ему передачи.
– Какая же ты злая! – воскликнула она. И я не возражала. Да, я очень зла. После этих лет, прожитых в опустошении, страхе и унижении, меня вдруг все стало злить. Справедливость – удел счастливых.
– Ванесса Илларионовна, вам бы надо тоже помолится, чтобы Лекса не выпустили из тюрьмы раньше срока. А вы разыгрываете оскорбленное достоинство. Прощайте, я думаю, мы вряд ли увидимся.
– Ты мне хоть Олесины фотографии присылай, – крикнула вдруг она, когда мы стояли на лестнице.
– Ты все взяла? Возвращаться плохая примета, – забеспокоился Потапов.
– Очень плохая, – согласилась я и, обернувшись, прокричала, – простите, я вряд ли буду с вами переписываться. Лучше забудьте нас побыстрее. Главное, жилплощадь вашу можете оставить себе.
– Стерва! – пророкотала свекровь. Раздался выразительный хлопок, дверь закрылась. Я повеселела.
– Зачем ты ей сказала, что я поселюсь в этом клоповнике? – поинтересовался Мишаня.
– Да так, для острастки. – И мы поехали на вокзал. Мишка денег не жалел, купил нам купе, так что мы провели полдня в атмосфере полного покоя и комфорта. Олеська исключительно дрыхла, видимо, ее баюкали мерно стучащие колеса или что там есть у поезда. Мы ее положили и не кантовали. А мне все время хотелось высунуться из окна и дышать, дышать, дышать…
– Алиса, ты будешь обедать?
– А что у нас есть?
– Я купил на вокзале курицу и из отеля забрал сыр с хлебом.
– Какой ты у меня хозяйственный! – восхитилась я.
– Иди сюда, поедим, – взял он меня за руку. Я присела на край и начала жевать жареную птичку. Интересную жизнь я теперь буду вести. Готовить обеды, стирать мужу носки и копить на новую машину.
– Кем ты работаешь?
– Я?
– Ты, – кивнула я. Интересно, чего он сейчас-то покраснел. Стесняется?
– Я… Я работаю на фирме мастером по технике.
– Как это?
– Ну, чиню все. Телевизоры, компьютеры, микроволновые печи.
– Надо же. А ты много зарабатываешь?
– Не волнуйся, в нищете жить не придется. – Это меня радовало, но, если честно, не очень-то я представляла нашу жизнь. Однако в этот день я решила только радоваться. Как и Скарлетт О’Хара, подумаю обо всем завтра.
Москва приняла меня в свои широкие бабские объятия поздним вечером. Вокзал смеялся, переливался огнями и торговал всякой ерундой. Развязные молодые люди плевали семечки и выжидали момент, чтобы «обуть» зазевавшегося растяпу на кошелек или мобильник, или на что придется. Молодые люди в форме и с каменными лицами, по большому блату поставленные махать автоматами Калашникова на этом хлебном месте, ходили с видом членов королевской семьи Великобритании на банкете по случай коронации очередного отпрыска. С непривычки я как-то обалдела от ширины тротуаров, количества людей и объемов площади трех вокзалов. Миша тащил меня за собой, а я вцепилась в Лесю, боясь, что где-нибудь ее всенепременно отнимут.
– Метро там, – дернул меня в сто тридцать пятый раз за рукав Мишка.
– Мы к тебе едем?
– Да, не останавливайся. Тут слишком много всякой швали.
– А с кем ты живешь? – запоздало поинтересовалась я.
– С родителями.
– С кем? – вот это номер. Исхитриться отделаться от свекрови, чтобы потом огрести сразу же и свекровь, и свекра в придачу – это в моем стиле. Не люблю, чтоб было легко.
– А как же мы им все объясним?
– Не волнуйся. Они все про тебя знают. И ждут.
– Серьезно? – посмотрела я в его простодушные глаза.
– Они очень, очень хорошие. И наверняка тебя полюбят, – заверил меня он. Ага, как же. Полюбят они меня, все бросят и примутся любить неземною любовью. Спаси Господи от такой любви, видали мы такое. Эх…Настроение мое упало. И вообще у меня все упало. Мишкин дом на Водном Стадионе остался прежним. Если честно, меня прилично потрясывало от воспоминаний. Все-таки я ехала в знакомом метро, шла по знакомым переходам. Вот здесь я столько раз покупала мороженое, а там удобная лавочка. Водный Стадион, магазин загадочного рыболова с охотником, автобус. Действительность наваливалась на меня слишком быстро, я не успевала за ней, у меня кружилась голова. Олеся сидела на Мишиных руках. У нас не было коляски, Мишка наотрез отказался тащить в Москву гроб на колесиках, который перемещал Олеську с места на место.
