Александр Трапезников - Подари мне жизнь
Она села на лавочку и стала поджидать Ольгу у ее подъезда. Та вскоре вышла, собираясь сделать кое-какие закупки. Хотя девушки виделись всего два раза, и то мельком, но тотчас узнали друг друга. Ольга от неожиданности растерялась, а Рита изобразила на лице нечто скромно-смиренное.
— Ни слова не говорите! — произнесла она, шагнув навстречу. — Я все знаю. У вас болен ребенок и нужны деньги на лечение. Вот, возьмите!
Рита протянула пакет с долларами, но Ольга, еще более изумившись, отступила назад.
— Берите, берите! — повторила Рита. — Не бойтесь, они не кусаются. Это из Фонда помощи беременным матерям. Я там председательствую. Здесь пять тысяч баксов. Только напишите расписку, для отчетности.
— Но я… не могу… такая сумма, — Ольга вконец растерялась, покраснела, опустилась на лавочку.
Рита присела рядом. Деловито достала из сумочки авторучку и заготовленные бланки.
— Расписывайтесь, — сказала она. — Поверьте, я искренне желаю вам добра. Хочу, чтобы у вас все было хорошо. Только не задерживайте, меня еще другие беременные матери ждут.
Под ее энергичным напором Ольга взяла бланк и расписалась. Даже не взглянув на бумагу.
— Пересчитывать будете? — спросила Рита.
Ольга отрицательно покачала головой, держа пакет с деньгами в руке.
— Тогда я пошла, прощевайте покудова, — улыбнулась Рита и, «вильнув хвостиком», быстро побежала к поджидавшему ее «такси».
— Погодите, а где ваш Фонд находится? — крикнула ей вслед Ольга. — Где вас найти?
— Там! — куда-то неопределенно махнула рукой Рита.
Ольга осталась сидеть на лавочке, зажимая в руке пакет с деньгами. Потом, словно очнувшись, поторопилась обратно в свою квартиру. Дома она впопыхах рассказала матери об этом необыкновенном происшествии. И добавила:
— Это была та девушка, которую мы видели на выставке с Костей. Кажется, Рита. Его любовница.
— Ну и что? — сказала Наталья Викторовна. — Какая нам разница — кто она? Работает в этом Фонде или нет? Главное, нам позарез нужны деньги на лекарства, а тут — вот они. С неба свалились! Давай-ка, пересчитаем.
Она разорвала пакет и разложила доллары на столе.
— Не фальшивые ли? — засомневалась Ольга. — Я ведь и бланк какой-то подписала в получении. А вдруг меня как-то обманули? Да нет! У нее такое милое, доброе лицо… Она мне даже понравилась.
— Что? — переспросила Наталья Викторовна, пересчитывая деньги.
— Я говорю: наверное, у нее искренняя и благородная душа. Я рада за Костика.
Но у самой-то Ольги в душе кольнули иголки ревности. Чтобы уверить самое себя в собственном, не меньшем благородстве, она сказала:
— Я их примирю, пусть они поженятся и будут счастливы.
Наталья Викторовна оторвалась от пересчета:
— Выдашь своего мужа за чужую жену? Это круто. Это только у нас в России возможно, — и вновь начала считать. Остановившись, сказала: — Ровно пять тысяч зеленью. Пойдем покупать лекарства.
— Мне надо позвонить Костику, — все-таки с некоторой тревогой ответила Ольга.
Вместе с другими рекламными администраторами Костя прослушивал лекцию по менеджменту в учебном классе фармакологического корпуса Мамлюкова, когда у него в кармане зазвонила мобильная трубка. Выслушав сбивчивый рассказ Ольги, он пришел в сильную ярость.
— Зачем ты взяла у нее деньги? — прокричал Костя. — Ты еще не представляешь, какую ловушку она нам всем готовит!
— А мне кажется, что ты просто злишься на нее за то, что она тебе помахала ручкой, — отвечала жена. — Но ты не бесись, я вас соединю навеки. Она — замечательная девушка. Вот только в такие руки я и могу тебя передать.
— Какая же ты, Олька, дуреха! — отрезал он, давая отбой.
Ему теперь надо было ехать на занятия в химико-технологический университет, но он помчался в фотостудию, весь клокоча от негодования. Голова после вчерашнего продолжала трещать. Внутри у него так все накипело, что он готов был разорвать Риту на куски. А она в это время принимала эффектные позы на подиуме, щеголяя в платье XVII века. Все осветительные приборы в студии были направлены на нее. Фотограф Михаил выбирал нужный ракурс. Завидев влетевшего в помещение Константина, он крякнул с досады.
— Почему посторонние на площадке? — холодно произнесла Рита.
— Все пока свободны, — разумно ответил фотограф и дальновидно добавил: — Уберите от них все бьющиеся предметы.
Костя ухватил Риту за кружевной рукав и стащил с подиума.
— Ты чего это спектакли устраиваешь? — прошипел он, заталкивая ее в уголок.
— Пусти, платье порвешь! — огрызнулась она. Но шелковая материя уже треснула и поползла.
— Зачем ты дала ей деньги? — в бешенстве спросил Костя.
— Потому что ты, дурак, их заработать не можешь! Я что, не могу помочь твоей супружке?
— Не можешь, — сказал он, пытаясь приладить оторванный рукав на место.
— Отвали, — толкнула его она. — Лучше спасибо скажи. Деньги-то все равно не мои, а Каргополова.
— Это ничего не меняет. Ты хочешь просто купить нас.
— Да! Купить! — прокричала она ему в лицо. И опрокинула один из осветительных приборов.
— Мегера ты, — сказал Костя и толкнул ногой другой прибор.
Двое рабочих, по указанию фотографа, стали поспешно отодвигать от них все декорации и лампы. Но Костя и Рита уже ни на кого не обращали внимания. Они были готовы вцепиться друг в друга.
— А ты под забором сдохнешь, — со злостью проговорила «мадам Помпадур», поправляя пышный парик. Костя сорвал его с ее головы и швырнул на пол. Рита заехала ему туфлей по коленке.
Прыгая на одной ноге, Костя спросил:
— Сколько ты ей дала? Я верну эти деньги.
— Вряд ли! — усмехнулась она и вытащила откуда-то из корсета бланк. — Погляди сюда. Тебе столько за всю жизнь не заработать!
Константин уставился на бумагу. Глаза у него полезли на лоб.
— Пятьсот тысяч долларов?! — почти в шоке произнес он.
— Да, миленький, — радостно сказала Рита. — Надо знать, что подписываешь. Вы оба в моих руках.
Костя изловчился и вырвал бумагу у нее из рук. Стал рвать на кусочки.
— Ты еще съешь, — насмешливо произнесла она. — Это все равно копия.
Тогда Костя молча швырнул обрывки на пол, повернулся и побрел к выходу.
Настроение у Константина стало совсем поганым. Сейчас ему хотелось лишь одного — плюнуть на все, пойти на Крымский мост и сигануть вниз. До того тошно было смотреть на озабоченные лица прохожих, на ужимки молодых девиц, почти школьниц, на стариков и старух, которые копошились у помойного бака. «Всюду предательство, измена, обман, ложь, глупость и подлость», — сказал он самому себе. Зачем жить, когда нет в том особого смысла? Плодить нищету, самому не вылезать из постоянных финансовых проблем, копошиться, как те старики, в своих мелких делах и мыслях? Ожидать чего-то, надеяться… А впереди — мрак. Голым пришел человек в этот мир, голым и уйдет. С собой ничего не захватишь: ни любимую жену или собаку, ни купленный на зависть друзьям «мерседес», ни заначку долларов, чтобы сунуть привратнику у небесных врат, ни даже мобильную трубку, чтобы позвонить оттуда и похвастаться приятелям, что устроился «там» хорошо, не дует. У гроба карманов нет. Так не лучше ли кончить разом?
