Кэтрин Харви - Бабочка
— Отпуск? — переспросил он. — Да ты с ума сошла! Мы и так еле справляемся. Мне нужно набирать новых официанток, Лаверна должна следить за рабочими, к нам придет журналист написать о нас статью. А ты хочешь пойти в отпуск?
Беверли привыкла к монологам Эдди. Они налетали, как ветры в Лос-Анджелесе — жаркие, стремительные и неприятные, но проходящие и не грозные. Ничего, кроме пыли, они не приносили.
— Яне была в отпуске три года, — спокойно сказала она.
— А кто был? — Он отвернулся от гриля и смотрел на нее.
«Она уже не малышка Беверли», — отметил он. Три года нормального питания — и на этих костях наросло мясцо. Да и время уже пришло. В фигуре Беверли появились изгибы и округлости в нужных местах. Многие клиенты бросали на нее взгляды. Жаль, что лицо подкачало.
— Ну и куда же ты хочешь поехать в отпуск?
— Просто уехать, — как всегда загадочно ответила она.
За три года Эдди пришел к выводу, что выудить что-либо из Беверли — это все равно что заниматься сексом с Лаверной: бросить и забыть.
— На сколько?
— На три месяца.
Он уронил лопаточку.
У девчонки был характер. Ничего не скажешь.
— Прости малышка, — произнес он, — я не смогу обойтись без тебя так долго.
— А совсем без меня ты обойдешься?
Тут он замер. За все время работы Беверли никогда не подвергала сомнению приказы Эдди. Она была послушной, прилежной и никогда не жаловалась. То, что она сейчас не согласилась с ним, пусть даже и тихим голосом, было равнозначно объявлению войны.
Он заглянул в ее загадочные карие глаза, за которыми пряталось так много секретов, — видимо, страшных. Долго молчал. Потом понял: наверное, она что-то должна сделать.
— С какого дня? — спросил он в конце концов.
— Еще не знаю. Но я тебе скажу.
— Мы будем скучать по тебе, малышка, — тихо произнес он.
Он думал, что, может, она его обнимет. Но, конечно, она не сделает этого. Бывали моменты, когда Беверли должна была сделать что-нибудь импульсивное, как любой другой человек в подобной ситуации. Но она всегда сдерживалась. Она никогда ни к кому не прикасалась и не разрешала прикасаться к себе.
— Спасибо, Эдди, — сказала она и опять принялась колдовать над специями.
Сначала Беверли пошла к терапевтам. Они в один голос заявили, что сделать ничего нельзя. Потом она пошла к хирургам. Они долго изучали ее лицо, но вывод был таким же.
— Может быть, с носом можно что-нибудь сделать, — согласились они, — но подбородок останется как есть. — Она поняла, что ей поможет только специалист. Она тщательно изучила телефонную книгу и стала посещать хирургов-косметологов. Мало кто выражал интерес, как только она сообщала, что у нее нет ни денег, ни страховки. Один согласился поработать над ее лицом, если она в ответ поработает в постели с ним.
Беверли стало казаться, что красота или хотя бы сносная внешность — это привилегия богатых.
Но ее не запугаешь. Она сидела перед зеркалом в своей комнатушке у сестры Эдди и изучала свое лицо. В памяти всплывали последние слова Дэнни Маккея: ты глупая, уродливая девка, Рэчел.
Что ж, часть этого предложения она уже изменила — свое имя. Изменить остальное будет тоже несложно.
Она искала врача восемь недель, объехала весь Лос-Анджелес, постоянно твердила Эдди, что ее отпуск вот-вот начнется. Но никаких результатов. Однако это совершенно не расхолаживало решительную Беверли. Чем чаще ускользала от нее цель и чем больше усилий ей приходилось прилагать для ее достижения, тем сильнее укреплялась она в своем намерении.
Она изменит свое лицо.
Однажды ранним майским утром, когда воздух был еще прохладен и свеж, Беверли стояла на кухне, мешала специи и слушала радио. Эйзенхауэр послал парашютистов в Литл-Рок, русские запустили нечто, именуемое спутником, пилот Джон Гленн побил рекорд скорости на своем самолете.
— А теперь местные новости, — сказал диктор. Беверли порезала лук и собиралась добавить в него эстрагон, базилик и шалфей. В этот момент она услышала сообщение, что знаменитая кинозвезда попала в крупную аварию на шоссе в Пассадену. Ее тут же доставили в больницу Куин оф Энжелз.
— Доктор Сеймур Вайзман, лечащий врач, сообщил нашему корреспонденту, что мисс Бинфорд получила серьезные травмы лица. Однако в настоящий момент состояние ее стабилизировалось, и жизнь находится вне опасности. Мисс Бинфорд получила в прошлом году Оскара. Теперь ей понадобится обширное хирургическое вмешательство, чтобы ликвидировать полученные травмы, заявил доктор Вайзман, специализирующийся на косметической хирургии. А теперь о спорте…
Но Беверли не слушала. Она уже листала телефонный справочник.
Она обнаружила, что у Сеймура Вайзмана был офис в Беверли-Хиллз. Это близко от ее места работы, но она никогда там не бывала.
Она позвонила, чтобы договориться о встрече. Ей назначили через два месяца — у доктора Вайзмана было очень много клиентов.
Она нашла Эдди и сказала:
— Я уйду в отпуск восьмого июля.
Она была абсолютно уверена, что доктор Вайзман согласится заняться ею.
Беверли никогда не видела офиса такого врача. Кожаная мебель, элегантные столики с изогнутыми ножками, картины на стенах, журналы, на которые она только смотрела, но никогда не могла позволить себе купить. Секретарь в приемной не была похожа на медсестру, носила не халат, а нечто шикарное. Единственным пациентом в приемной была женщина в норковом пальто. И это в июле!
Беверли заполнила карточку для истории болезни: родители умерли, беременности нет.
Ее вызвали через полтора часа.
В кабинете доктора Вайзмана не было ничего страшного. Уютно и ужасный беспорядок. На столе лежала кипа медицинских журналов, полки были уставлены разного рода безделушками и сувенирами. Маленькие подарки от благодарных пациентов. Беверли как раз раздумывала над тем, какой сувенир она могла бы подарить ему, когда вошел доктор.
— Ну, мисс Хайленд, — сказал он, усаживаясь. — Насколько я могу судить по вашей карточке, вы хотите, чтобы я сделал вам лицо, как вы выразились. Что именно вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы изменили мне лицо.
Доктор посмотрел на нее. Она сидела на стуле, выпрямившись как струна и обхватив руками колени. В ней чувствовалась непонятная напряженность. Это его заинтриговало. Она выглядела такой серьезной и такой молодой. Неужели она уже так настрадалась из-за своей внешности? Рассердилась на весь мир?
— Что именно не устраивает вас в лице?
— Разве в нем может что-нибудь устраивать?
— У вас очень красивые глаза.
