Татьяна Веденская - История одного развода
– Это уголовно наказуемо, – буркнула я, не отрывая взгляда от бумаг. С тех пор как Андрей вышел на тропу войны, моя личная жизнь стала достоянием общественности. Если бы я хотела, я могла бы вывести против Андрея небольшое войско, правда, состоящее из пижонов-интеллигентов.
– Я имею в виду загово€р на смерть! – таинственным голосом прошептала она.
Я в который раз пожалела, что мне так и не удалось произвести на нее впечатления страшной, строгой и бескомпромиссной руководительницы. И почему я ей все прощаю? Может, действительно, длинные ноги что-нибудь да значат? Чур меня!
– Знаете, Алина, я совсем не хочу, чтобы он умер. Вам это может показаться странным, но вспомните, ведь вы так и не научились отправлять факс – а я ни разу не наводила на вас порчу за это. Даже не штрафовала!
– Спасибочки, конечно, но если не хотите загово€р, тогда, может, сглаз? Или отворот! Одна моя знакомая отводит мужа от любовницы за три дня. Гарантия – двести процентов! – возбужденно продолжала стратегическое совещание Алина.
Я бросила ручку на стол и все-таки подняла на нее взгляд:
– Двести процентов? – на всякий случай переспросила я.
– Ну да! – кивнула Алина.
Надо же, то, что на ней надето, тоже называют юбкой. И кого она пытается охмурить? В моем-то офисе.
– Интересно, она что, на всякий пожарный отводит от него сразу двух любовниц? А если их нет? Как она может дать двести процентов? Это в нашем случае технически невозможно! – не смогла я удержаться от восклицания.
– Я не знаю, как у вас, у специалистов, а мне реально помогло, – обиделась моя секретарша.
Я хмыкнула. Что, наш разлюбезный куратор погуливает от законной наложницы? О времена, о нравы!
– Знаете, Алина, я уверена, что то, что я бы хотела сделать с Андреем, не исполнит ни одна гадалка. Не будем и пытаться. А потом, я уже выкинула кучу денег на адвоката. Это примерно что-то похожее. Гарантии – те же двести процентов, результат такой же – нулевой, – примирительно улыбнулась я и отправила ее перекурить. Поскольку в остальное время я вела ревностную борьбу с ее бесконечным курением, она счастливо зацокала в сторону коридора.
А потом, через какое-то время Алина пришла ко мне в кабинет несколько озадаченная, растрепанная, но не внешне, а внутренне. Иными словами, она вся была – одно сплошное недоумение.
– Что случилось? – не стала я дожидаться, пока она побродит по кабинету, делая вид, что принесла какие-то важные бумаги. Все равно ведь не отвертишься, придется слушать.
– Наверное, вы все-таки правы, – начала она издалека.
Я кивнула.
– Конечно, я права. А в чем?
– Да фуфло все это – гадалки, экстрасенсы. Ничего они на самом деле не могут!
– Ну почему же, – из чистого противоречия возразила я. – Иногда и петух несется. Даже гадалка может угадать, что будет. Особенно если она – хороший психолог.
– Вы представляете, я вчера была у одной такой на сеансе. Очень опытная экстрасенс, профессор какой-то академии, что-то вроде Академии высшего знания.
– И что? – поторопила я Алину. Рассказ не обещал быть оригинальным.
– А то. Пока мы с ней там моего... ну, друга... приваживали, венец безбрачия снимали. У нее... у нее...
– Да что там у нее случилось? – Я видела, что Алина действительно переживает.
– У нее в ванной умер муж. От сердечного приступа.
– Прямо при тебе? – прикрыла я рот рукой. Надо же, какой кошмар.
– Я пошла помыть руки, а он там лежит... бледный. А она – хоть бы забеспокоилась! Целый час со мной возилась. Деньги все пересчитала. Улыбалась. Говорила, что от нее ничто не может укрыться. Как же так? Ведь это же ее родной муж, как же она не почувствовала, что ему плохо? Ведь должен же у нее был быть хоть какой-то дар?! – жалобно спросила меня Алина.
Я пожала плечами. Нет, никому из нас не дано заранее узнать всю правду. Никто не может по настоящему заглянуть в будущее. Жизнь – экзамен, к которому не напишешь шпаргалки. Даже если ты – гадалка. А может, даже особенно, если ты – гадалка. С них вообще особый спрос.
Почему я больше полугода жила в полной уверенности, что мои деньги взял Андрей? Ведь я знала его как облупленного. Мне было известно, что он тщательно обдумывает все решения и взвешенно их принимает. Я помнила, должна была помнить, что он никогда не был подлецом и что вся наша жизнь – это игра на двоих, в которой либо оба выиграли, либо оба проиграли. Почему-то слепая злость залила мне глаза, мне хотелось крови. А думать – думать не хотелось.
Для счастья вовсе не требуется исполнения заветных желаний. Или богатства. Или победы в судебном процессе. Иногда для того, чтобы почувствовать себя счастливой, достаточно держать за руку своего сына, лежащего на больничной койке. Сына, который упал с моста, но остался жив. Что еще нужно для счастья, если он улыбается и постоянно переспрашивает одно и то же?
– Ты точно меня простишь? – шепчет он, склонив голову на край подушки.
– А ты меня? – в сотый раз отвечаю я ему.
– Это ерунда, ты ни в чем не виновата, – прикрывает он глаза.
– А ты – мой самый любимый сын. И что может быть важнее?
– Ну, ведь я же подлец! – напоминает он.
– Каждому из нас случается принимать неверные решения. Знаешь, как потом сложно снова все исправить? Но секрет-то в том, чтобы все-таки сделать это. Вот твой папа – молодец. Он принял свое правильное решение, и теперь ты сможешь приезжать в США. Ты рад?
– Очень! – Мишка кивнул и так тепло улыбнулся, что у меня от сердца отлегло.
– Вот и славно. – Я снова сжала его ладонь.
Мы провели в его палате уже несколько часов, пора было уходить. Медсестра уже трижды прогоняла нас, но Марк трижды уводил ее в коридор, что-то там ей говорил, и она оставляла нас в покое. Еще минут на пятнадцать.
– В Америке учат на настоящих программистов, – мечтательно протянул Мишка и прикрыл глаза. Он устал и явно хотел спать.
– Значит, ты будешь там учиться. Мы с Машей едем в Бостон, там полно отличных университетов, – поделился Андрей.
Медсестра в дверном проеме скорчила рожу и знаками попросила нас немедленно убираться.
Я поцеловала Мишку, велела ему выздоравливать и ни в коем случае больше не делать глупостей.
Он ответил:
– Можешь точно не волноваться, только приезжай поскорей. И привези пончиков, – совсем по-детски попросил он.
У меня снова навернулись слезы на глаза. Все-таки он совсем еще ребенок. И угораздило же его пережить такие недетские муки. Полгода чувствовать себя предателем! Не каждый взрослый выдержит.
Мы вышли во двор больницы. Уже вечерело. Скоро начнется сентябрь, и жизнь опять войдет в привычное русло. Мишка пойдет в школу, где нам придется заново вгрызаться в гранит науки. Только вот компьютер я ему куплю обязательно – самый лучший. Мы будем вместе, только вот Андрей будет далеко.
