Елена Усачева - P.S. Я тебя ненавижу!
— Смотрите! Лошади!
Она бы его не узнала. Без пальто, без шарфа, затянутого мудреным узлом, без локона, падающего на лоб. Рубашка, джинсы, кроссовки, кудрявые волосы, расчесанные в вихревом беспорядке. Родион. Для полного узнавания он улыбнулся, и все вставало на место. Это был он! С приятелем.
— Привет! — Эля повела Волгу навстречу.
— Твоя животина?
Родион тянул руку к морде коня. Длинные загорелые пальцы, очень красивое лицо. У Эли дух перехватило. Она столько ждала звонка! И вдруг такая внезапная встреча.
Родион повернулся к Эле.
— Э! Да мы виделись! Я тебя знаю?
От неожиданного прозрения, что Родион и не думал ей звонить, что он вообще забыл об их разговоре, Эля молчала. Проверила только, чтобы рот не открывался от удивления. Как-то все это было неправильно. Ведь уже столько напридумано, столько загадано, такая запланирована любовь…
— Подожди! — щелкал пальцами Родион, широко улыбаясь. — Это же ты, лошадница? «Владелец заводов, газет, пароходов»! Элли из Волшебной страны!
— Ну да… — Все было не так, неправильно. И улыбка у него была странная, из нее ушла благородная сдержанность, появилась наглая расслабленность.
— Это же ты приходила к нам во двор и искала кого-то… Кого? А! Максимихина! А он здесь! Я его видел! Только что! Бежал к пруду, мышцу качал. Макс!
Родион поднырнул под мордой коня.
— Вон он идет! — Не Раскольников махнул рукой. — Сашка! Иди сюда!
Эля натянула повод, заставляя коня пятиться. Как все неудачно и не вовремя. Она хотела поговорить с Максимихиным, но не так. Сейчас она не готова, вокруг слишком много людей. Еще этот Родион. А если Сашка полезет в драку? На его месте она непременно кинулась бы. А лошади? Она же не удержит коня, если тут что-то начнется.
Сама не заметила, как встала за Волгу, уперлась лбом в теплый покатый бок.
— Сашка! — У Родиона был чистый, светлый голос.
— Ну?
Эля забыла, как дышать.
— Здорово!
С чуть слышной картавинкой, лениво.
— Тебя тут девчонка одна искала!
— Какая девчонка?
Столько усталости в голосе, столько недовольства.
— Из Волшебной страны… Эй! Ты где?
Нет ее! Нет!
Не успела подумать, только действовала. Взлетела в седло. Успела на голову надвинуть капюшон.
Никого она не ищет, ни с кем ни о чем не желает говорить.
Конь недовольно поджал уши.
Некстати вспомнился рассказ Миши, что Волгой эту животину назвали потому, что он такой же неспешный, как великая русская река.
Вот и сейчас конь разворачивался медленно, слишком медленно. Но оставшиеся тоже не торопились сдергивать ее за ноги на землю. Они спокойно стояли на месте. Кажется, даже на нее не смотрели.
— Погоди! Ты куда?
Кто это? Не Раскольников? Или Максимихин приготовился к драке?
Волга двинулся прочь неуверенным шагом, сразу согласился перейти на рысь — видно, застоялся, а потом вдруг сорвался в решительный галоп. Не наметом, конечно, но расстояние между ней и детской площадкой увеличивалось. Оборачиваться не стала. Нет, нет, не будет она сейчас решать никакие проблемы. Решит завтра. Позвонит Родиону, извинится, найдет Сашку, поговорит. Чего прямо так сразу-то, без подготовки?
Тяжелый топот копыт выбивал из головы панику. Тело привычно группировалось. Эля крепко сидела в седле, чувствуя неожиданную радость от движения, от того, что все так разрешилось.
Ее прогулка была с восторгом встречена редкими гуляющими по парку. Им улыбались, махали руками. Дождик закрапал. Дитя крытых помещений — Волга — с удивлением всхрапнул, когда ему на нос полилась небесная влага.
Звонок сотового заставил что-то тревожно сжаться в груди.
В трубке плакали. Громко, навзрыд.
— Где ты? — орала Анечка, переходя на ультразвук. — Они коня увели!
Максимихин!
— Куда увели?
— Куда-то! — захлебывалась Анечка. — Сначала попросили покататься, а потом… потом…
Эля резко осадила Волгу, привстала на стременах, будто со своего места могла увидеть сбежавших воров.
— Сама ты где?
— На площадке! Ой, приходи скорее! Зачем ты уехала? Если бы ты не уехала…
Ну, это понятно. Мудрая Анечка ищет крайних.
— Жди! Я сейчас!
В обратную сторону Волга поднимался труднее. Ленивым, тяжелым галопом он донес Элю до площадки. Дождь набирал обороты, прогоняя запоздалых гуляк.
Анечка сидела под грибком в песочнице. По лицу размазаны грязные слезы — перепачканными пальцами она терла глаза, пытаясь успокоиться. Увидев Элю, вылетела под дождь.
— Туда, туда! — замахала рукой в сторону леса. — Этот, который с тобой разговаривал. С ним еще один был.
Не Максимихин?
Новость слегла разочаровала. Ну, тогда он хотя бы помогал, держал Анечку за руки, погонял коня.
— А тот, что подошел? Ну, перед тем, как я уехала.
— Он их отговаривал. А тот, что с тобой трепался, вдруг стал его ругать. А потом они в лес ушли. Прямо через кусты.
Прямо через кусты… Бедный Волк. На кочках посшибает себе ноги. Он ведь манежный конь, он не умеет ходить по неровностям.
Эля развернула Волгу.
— Звони Мише на конюшню. Я поехала их искать. Пускай приходит сюда и приводит кого-нибудь с собой. Я на связи.
Дождь припустил. Эля оглянулась. Анечка почти исчезла в шорохе косых линий. Нет, без Максимихина здесь не обошлось. Он узнал бывшую одноклассницу, он насоветовал приятелю увести коня. Да, да, все было так! Фантазии родили злость. Вот теперь она точно найдет Волка, хотя бы для того, чтобы самой себе доказать, что не зря ненавидела Максимихина.
— Такой рыжий, с чубом… ну тот, что потом подошел… он — с ними?
Подбил, больше некому. Родион сам не мог…
— Нет! Он просто ушел.
— Куда ушел?
Эля вернулась. Не вязался в голове тот образ, что она себе старательно создавала, и то, что сейчас рассказывала Анечка.
— Он сначала пытался их остановить, а потом… — Она повертела головой. — Потом… он куда-то туда побежал.
Направление было абстрактно. В кусты, короче.
Просто у него не получилось сделать гадость. Он не ожидал! Он был занят!
Эля склонилась, пытаясь разглядеть на расплывшейся земле следы копыт. Они были хорошо видны. Глубокие вдавлинки, спешно набиравшие в себя воду. Подогнала обалдевшего Волгу, который, может, впервые ступал в дикую природу. Ничего, Волк тоже не мустанг-иноходец, он не уведет воров далеко, встанет.
Они ломились сквозь редкий подлесок. В душе Эля ощущала странное чувство азарта. Лес перед ней вдруг раскрылся и лег к ногам исписанной книгой следов и шорохов. Звуки, малейшие приметы — все начинало вести ее по следу. Морось превратилась в тяжелый дождь, падающий отвесно, каждой каплей вбивая в землю право воды здесь быть.
