Я - жена! А вы кто? (СИ) - Ланская Алина

И Лера нашла. Одно короткое слово, написанное рукой ее мужа.

“Прости”

Книжка выпала из ее рук. Лера неверяще уставилась прямо перед собой. Так не должно было случиться, не должно было.

И это все?! Она снова лихорадочно трясла книги, перебирать вещи, надеясь хоть на что-то, хоть на маленькую надежду, но ее не было.

Прости!

Она чувствовала себя разбитой на сотни маленьких острых осколков, которые заполняли собой камеру. А обнаженная раненая душа рвалась отсюда, рвалась к тому, у кого нашлось для нее лишь одно слово.

И все же Лера нашла в себя силы встать и механически разложить одежду, запоминая, что именно у нее сейчас есть. Жизнь не закончилась. Исаева горько усмехнулась, невольно сравнивая себя нынешнюю с той Лерой Верховцевой, которая в один момент оказалась без любимого человека и выброшенной на улицу. Тогда ей казалось, что мир рухнул. Сейчас она была другой. Она еще поборется за себя.

Когда ее вывели из камеры, она решила, что пришел ее адвокат, однако в кабинете оказался лишь тот самый следователь Евсеев, от вида которого Леру затошнило.

— Ну, как вам условия, Валерия Михайловна? — спросил он учтивым тоном, в котором слышалась издевка. — Всем довольны?

— Не жалуюсь, — сухо ответила Лера. — Зачем меня сюда привели? И где мой адвокат?

— А у нас с вами не для протокола разговор. Что-то ваш муж не торопится вам помогать… вы у него нелюбимая жена?

— Любимая! — огрызнулась Лера. — Я ни в чем не виновата, никого не убивала, все это дело…

— Тише, тише, Валерия Михайловна, — улыбнулся Евсеев. — А давайте прямо сейчас позвоним вашему мужу и поговорим с ним, а?

Лера судорожно сглотнула, видя, как следователь водит пальцем по своему телефону. И через несколько секунд она услышала отрывистое “Исаев”.

Как же ей хотелось закричать, завопить от страха, броситься на этого следователя и вырвать у него мобильный! Она сдержала себя, но голос все равно вздрогнул, когда она сказала: “Привет! Это я”.

— Лера? — Исаев, казалось, удивился. — Почему…

— Феликс! Помоги! Помоги, пожалуйста! Сделай, что они хотят, умоляю тебя! Я боюсь! Мне страшно! И… и цветы мои… помнишь?

Следователь недоуменно нахмурился, но Лера уже замолчала.

— Я тебя вытащу! Обязательно. Делай все, что говорит адвокат. Мы обязательно скоро увидимся. Не могу больше говорить. Целую!

И все! Лера не успела опомниться, как разговор прервался. Евсеев, казалось, тоже удивился.

— Вот так, значит? Непохоже, что вы ему хоть чем-то дороги. Жаль… действительно жаль. Вас жаль, Валерия Михайловна! И зачем только полезли во взрослые игры, сидели бы дома, борщи варили…

Слушая Евсеева, Лера вспомнила избитую “хохму” про доброго и злого полицейского. Ее следователь исполнял обе роли.

Она вернулась в камеру, от еды отказалась, просидев полдня с книжкой в руке, так и не перевернув ни одной страницы.

А ближе к вечеру появился ее адвокат. По одному его виду Лера поняла все. Сердце даже не дрогнуло.

В глаза он ей не смотрел, опустив голову, раскладывал на столе какие-то бумаги и фотографии. Лера на них не смотрела.

— Дело вот-вот будет передано в прокуратуру. Валерия Михайловна, я вот сколько работаю, не помню, чтобы вот так быстро… с нашей-то бюрократией, а тут прямо… я разговаривал… прокурор будет просить для вас пятнадцать лет… вы же понимаете…

но если вы признаете вину…

— Вину? — к горлу уже подступала истерика.

— Да, — не глядя на нее пробормотал адвокат. — Феликс Леонидович так и велел передать: будет лучше, если вы признаете себя виновной.

Глава 71

Не мигая Лера смотрела на адвоката, чье имя у нее в этот момент вылетело из головы. Да и ладно. Потому что все равно больше не пригодится.

— Пошел вон отсюда, мудак! — негромко произнесла Лера, сама удивившись своему спокойному голосу. Но когда юрист поднял на нее свое возмущенное лицо, она взорвалась. — Пошел в жопу! И Феликса туда же засунь! Понял меня?! Гондон! Тварь! Мразь!

Фотографии, документы, которые принес адвокат и разложил на столе полетели на пол. Лера вскочила со стула, подняла его и замахнулась на опешевшего адвоката, который сидел как в стопоре, слушая с открытым ртом грязные ругательства своей клиентки.

Стул все-таки полетел, но не в юриста, а в стену. Больше разъяренная Лера сделать ничего не успела. В комнату забежал конвоир, но Исаева, похоже, не слишком соображала что делала, поэтому смогла даже заехать локтем по лицу сотруднику сизо.

— Сука! Сдал меня! — продолжила орать Лера, когда ей уже надели наручники. — Ты уволен, тварь! Я никогда не признаю себя виновной! Он еще пожалеет! Предатель! Он меня предал!

В комнату вбежали еще мужчины, Леру выволокли в коридор, но она продолжала орать и грязно ругаться в адрес мужа и адвоката. Пока не сорвала голос.

— …вот баба…

— …обычно ревут… бешеная…

— … истеричка…

— … в карцер ее?

Услышав это страшное слово, Лера замерла.

— Не надо в карцер, — просипела она. — Я больше не буду… муж… предал…

И заплакала.

То ли ее слезы, то ли распоряжение начальства (а, скорее, второе), но в карцер Исаеву не отправили, ограничились выговором.

Оказавшись в камере, Лера легла лицом к стене, да так и пролежала до вечера, снова ничего толком не поев. Со своей сокамерницей она и словом не перемолвилась. То ревела, утирая глаза платком, то просто пялилась в стену.

А вечером за ней пришли.

Следователь Евсеев окинул ее тяжелым взглядом, долго молчал, что-то чиркал в своих бумажках, А Лере было настолько все безразлично, что она и не пыталась начать разговор.

— Что за цирк вы сегодня устроили, Исаева?! — резко спросил он. — Что за истерика?!

Лера чуть было не послала следователя, но вовремя прикусила язык. Ответила неохотно.

— Эти козлы предложили признать мне вину. Адвокат и муж. А мне что, надо было шампанское открывать?!

— Значит, от услуг адвоката Сафонова вы отказываетесь? — все так же не отрываясь от своих документов проговорил Евсеев. — Это надо оформить документально.

— Да пожалуйста! — буркнула Лера. — Сама найду себе адвоката. Имею право!

— Конечно, имеете, — зевнул Евсеев. Наконец, он устало откинулся на спинку стула. — Но вам это уже не поможет. Вытаскивать вас с такими уликами никто не станет. Но если признаетесь…

— Не признаюсь! — упрямо ответила Лера. — Я невиновна! И вообще, я требую свидания со своим мужем! Пусть, гад, в глаза мне посмотрит! У нас с ним договор…

Поджав губы, Лера отвернулась. Ну вот, ляпнула, теперь прицепится, наверное!

— Брачный? — усмехнулся следователь и начал рыться у себя на столе. — В горе и в радости, да? Смотрите!

Перед глазами у Леры оказались фотографии. Она не смогла сдержать громкого судорожного вдоха. Закрыв глаза, она тихо завыла. Видеть это было мучительно.

— Пока вы тут на нарах, ваш муж веселится с любовницей в Москве, — сухо произнес следователь. — Ну что, может, воды?

— Водки! глухо простонала Исаева. — Какая к черту вода?!

— Понимаю, — с неожиданным сочувствием в голосе ответил Евсеев. — Знаете, я вот никогда не понимал таких как ваш муж. Жена молодая, красивая, умная женщина. Вот что еще надо, а? Живи да радуйся!

Он поставил перед Лерой стакан. Но с водой, а не с водкой.

— Спасибо, не надо, — шмыгнула носом Лера и совершенно искренне, с чувством произнесла. — Ненавижу эту суку! Гореть Гурской в аду!

Следователь лишь усмехнулся. А Лера зачем-то стала рассматривать разложенные перед ней фотографии. То, что на них именно ее муж, сомнений не было. И что фотки свежие тоже. У Леры сердце заныло от боли, видя как Феликс идет в обнимку с Гурской, как гладит ее по руке, как целует ее…

— Убью… обоих! — процедила она сквозь зубы. — Он еще пожалеет.

Евсеев снова устало вздохнул.

— Не знаю, понимаете ли вы, Валерия Михайловна, но ваш муж не только вас бросил, он вас под статью подвел. Вы же понимаете, почему вы здесь, — доверительным тоном спросил следователь.