Я тебя предупреждал (СИ) - Скиба Елена

Захлопнув дверцу, я разворачиваюсь к дому и тону в звуке срывающейся с места машины. Задние фары пропали из виду уже через несколько секунд моего бессмысленного взирания на них.

Я дура… Я дура, которая только что убила нас обоих.

В дом я вернулась, пребывая в состоянии… прострации? Скорее всего. Я чувствовала себя никакой. От меня будто отодрали все, что возможно, и я осталась лишь с пустотой и болью. Даже крови не осталось — мое сердце уже давно не мое, я вырвала его еще давно и отдала в руки человека, который через несколько часов просто покинет мою жизнь.

Все правильно, все верно, все так, как должно быть. Макс взял ответственность на себя — уехал сам, не стал давить или устраивать конфликт, но…

Почему же мне плохо? Ощущение, словно творится что-то неправильное, ирреальное.

Когда зашла на кухню, увидела Костика, что-то делающего у плиты. Он, подпевая какой-то мелодии, льющейся из беспроводных наушников, жарил… Пошла, дабы глянуть, какой продукт мучает брат. Настолько не повезло яйцам.

— О, ты вернулась, — он вынул из уха один наушник и широко улыбнулся. — Я сегодня повар. Смотри, чему я научился за годы студенческой жизни! Это еда богов, то, чего ты еще никогда не пробовала, Малая!

— Подгоревшую яичницу я действительно не пробовала, — кивнула я, открывая форточку пошире. — И что-то даже не хочу приобщаться к твоему деликатесу. С желудком мне еще жить как минимум лет сорок, я еще про пенсию молчу.

— Вот потому ты и не богиня, — не обиделся Костя, ловко орудуя лопаточкой. — Ладно, тогда будешь жевать тоскливо бутерброды. Кажется, я где-то видел столетний лоток с нарезкой колбасы. Надо отвоевать ее у плесени… И выйдет самый шикарный студенческий бутерброд!

Я улыбнулась, но улыбка вышла жалкой и ненастоящей. Я сама себя чувствовала ненастоящей, созданной из пластика и пустоты.

— Костик, — осторожно позвала я, до сих пор взвешивая свое решение. Разбирая то, что хочу произнести, по кирпичикам, которые раскладывала затем на "да" и "нет". А потом… Разве уже может быть хуже того, как сейчас? — Расскажи мне все. Абсолютно все.

Брат, который до этого шинковал сыр, чтобы посыпать свою "пищу богов", замер и спросил:

— В смысле?

— Хочу знать правду. Чем вы занимаетесь? Ты, Макс, Павел Алексеевич, остальные?

Он молча отложил нож, затем поставил свою тарелку с яичницей на стол. Заговорил Костя лишь тогда, когда завершил делать мне горячие бутерброды и сел за свое место.

— Понимаешь, Малая… Люди бывают разные. Есть те, кому достаточно того, что они имеют, а есть те, что с каждым разом желают большего. Люди второго типа познали вкус власти, и потому они ни перед чем не остановятся, чтобы расширить свое влияние. Им плевать на обычных граждан, у них свои ценности и свои правила. А мы задаем планку, выше которой подниматься нельзя. Так сказать, сохраняем баланс. Мы не герои, конечно, но и не отморозки, которые идут по головам невиновных.

Я слушала молча, и только когда брат закончил, задала волнующий вопрос:

— А полиция? Это ведь все равно не законно. А вас не могут вдруг…

Даже не стала договаривать. Я до ужаса боялась, что однажды кто-то из них окажется на скамье подсудимых. Что услышу стук молотка и жестокий приговор, разбивающий их судьбы вдребезги.

— Закон? — Костя усмехнулся. — Иногда, чтобы соблюдать закон, нужно его нарушать. И ешь, Малая, иначе заставлю съесть мой шедевр: я в него слишком много приправ добавил, а выбросить жалко.

Больше Костя ни о чем не стал рассказывать. А я не стала расспрашивать, сделав вывод, что об остальном быть осведомленной мне не положено. В любом случае я узнала то, что дало мне спокойно выдохнуть.

Выдохнуть и попытаться начать новую жизнь, раз мое прошлое раздробили на осколки. Первым делом я забрала документы из института. Я чувствовала себя там чужой, а находиться в окружении подлых и потерянных людей я не желала.

Если жить по-новому, то с чистого листа, перед этим выбросив старые наброски. Или так, или никак.

Потому, не став долго раздумывать, решилась на переезд в Санкт-Петербург. К Костику. Ни в Москве, ни в Подольске я не сумела бы остаться. Слишком много всего связано с этими городами: столько любви, боли, страсти, слез и грязи. Плохое надо оставлять за спиной. Соня, к моей искренней радости, поддержала мой выбор. Поддержала и подала бумаги на перевод в питерский филиал нашего ВУЗа. К тому же, после того, что произошло в кафе, она долго не могла прийти в себя, а смена обстановки как раз должно было помочь ей.

Я начала новую жизнь и работу над собой, чтобы стать лучшей версией себя — более мудрой и рациональной Кати, однако…

Я смогла оставить все, кроме чувств. Чертовых чувств, что горели во мне ярким пламенем. Зря я думала, что если мы с Максом будем далеко, они угаснут. Нет, любовь окрепла, расправила крылья… но не смогла взлететь. Лишь изранила мою грудную клетку, безуспешно пытаясь выбраться. Но как выбраться оттуда, откуда выхода я сама не нашла?

Возможно, дело еще в том, что я никогда не умела прощаться с людьми. Отпускать их. Оставлять. Вредное качество, верно. Но как отдавать свое? Того, кого я уже зашила хирургическими нитями в свою душу? Как?

И как просыпаться и знать, что с ним встретиться будет невозможно. Нельзя случайно столкнуться, встретиться взглядами, коснуться нечаянно ладонью и понимать: мы дышим одним воздухом, ходим по одной земле, по одному городу, передвигаемся в одной координате и видим одни звезды. Пускай мы далеко, но при этом… Мы близко. У нас есть шанс.

Это больно. И каждый из прошедших сто восьмидесяти двух дней было больно. Я пыталась заглушить боль как могла. Но разве станет легче, если заклеить открытую рану пластырем и выпить активированный уголь?

Апрель выдался на удивление теплым и солнечным. Я с улыбкой раскрыла шторы, пропуская лучи в свою комнату, и спросила у замолчавшей Сони, с которой мы общались по телефону:

— Ты все?

По ту сторону раздался какой-то шум, а затем я услышала веселый голос подруги:

— Агась. Спихнула племяшку на Лешика. Пусть тоже страдает.

— Жестокая, — хмыкнула я. — Ты его так экстренно готовишь к новости?

— Конечно! И заметь: совершенно бесплатный экспресс-курс по знакомству с отцовской долей, — я даже через смартфон ощущала ту нежность, что исходила от девушки. Они с Лешей недавно поженились. Я очень рада за подругу, но в то же время… Костер в груди разгорается каждый раз сильнее, вспыхивает именем единственного мужчины, которого я люблю. И который находится на другом материке. — Кстати, я завтра уже скажу. Торт заказан, осталось пару деталей и в целом… Очень страшно и волнительно!

— Сонь, выше нос. Все будет окей. К тому же, тебе надо храбриться. Я оставляю на твоем попечении машину и коллекцию кактусов, не забыла?

— Как это забыть? — хохотнула подруга. — Стану сразу многодетной мамочкой! Буду главной мамочкой на дороге, когда…

— Эй, только ты осторожно, моя малышка недавно только покрасилась, — напомнила я шутливо. — Ну а если серьёзно, то береги себя, хорошо?

— И ты мне про здоровье, — отмахнулась она. — И вопрос: а для чего ты и кактусы ко мне перетаскиваешь? Я думала, они неприхотливы. Разве нет?

Я погладила пушисто-колючие шапочки своих крошек, которые еще стояли на подоконнике, и пожаловалась на брата:

— Оставить их Костику? Ни за что! От бедных растений даже горшка не останется — у него все дохнет, глина и пластик в том числе.

Теперь смеялась Соня, а затем задумчиво протянула:

— Наверное, слишком сильная аура властности…

— Говорила я, Сонь, не читай ты фэнтезийные романы! Вон уже ауры видишь, — закатила глаза я. — А дальше что? Разглядишь у меня совесть?