Маша Трауб - Любовная аритмия
– Я хочу купаться, – сказала Муся.
– Пойдем со мной? – позвал Артем.
– Нет, мне нельзя. Я маму должна ждать.
– Муся, я здесь, – проговорила Татьяна. – Нам пора уезжать.
Вместо привычного тембра Таня говорила сдавленным шепотом, хриплым и чужим.
– Здравствуйте, – сказала она Артему, не глядя на него, опустив голову, поправляя Мусе резинки на хвостике и панамку.
Артем молчал. Он смотрел то на Мусю, то на Таню. В этот момент она поняла выражение «потерял дар речи». Артем ловил воздух ртом и не мог ничего сказать.
– Муся? – тоже шепотом и хрипло переспросил он.
– Маруся, – ответила Татьяна тихо и занялась вторым хвостиком дочери.
– Таня, – выдохнул Артем.
– Да, это я.
– Таня, – повторил он.
– Нам пора. Муся, пойдем.
– Мам, я хочу купаться, мне жарко, – надула губки девочка.
– Ладно, пойдем сплаваем быстро и поедем. Договорились?
– Да.
– Таня, – опять повторил Артем, – Муся…
Таня натянула на дочь надувной круг, сняла платье и пошла в море.
Артем остался на берегу. Он стоял и смотрел на них. У Татьяны подкашивались ноги и так стучало сердце, что, казалось, было слышно всему пляжу. Она нырнула с головой в воду, чтобы успокоиться, прийти в себя.
– Можно мне с вами? – Артем плыл рядом.
Таня держала руками круг с Мусей, которая дрыгала ногами и требовала, чтобы они плыли «дальше», «до буйков».
– Ты не будешь на меня смотреть и не будешь со мной разговаривать? – спросил Артем.
Таня не ответила.
– Ты совсем другая, – сказал он. – Я тебя не узнал.
Таня опять промолчала.
– Как ты здесь оказалась? Таня, это ты? Правда? Ты мне не снишься? Я не ошибся? Если ты не ответишь, я утону. – Артем ушел под воду.
«Он так и остался мальчишкой», – подумала она.
– Да, это я, – сказала она, когда он вынырнул. – Ты не ошибся. Ты меня не узнал. Мы живем в соседнем городе, сюда приехали на экскурсию. Нам пора возвращаться.
– Нет, я не могу тебя так отпустить. Пожалуйста!!! – Он уже кричал.
– Можешь, – спокойно ответила она и повернула к берегу.
Прямо к ним плыла женщина.
– А я тебя ищу, – сказала женщина Артему.
– До камня я так и не доплыл, – ответил он.
– А очки где? Я не нашла, – сказала женщина.
– В сумке остались, наверное.
Татьяна видела, что он разрывался.
– Поплывешь со мной? – спросила женщина.
– Да, сейчас, я тебя догоню – ответил он.
Таня тащила Мусю к берегу, хотя дочери хотелось поплавать еще. Она все поняла – он жив, у него есть семья. С ним все хорошо. И тогда он ее просто бросил. А она себе напридумывала…
Ей было больно. Очень больно. Она плакала. Чтобы смыть слезы, окунулась еще раз с головой.
На берегу она вытерла Мусю, переодела ее, покидала в сумку вещи и бегом побежала по дороге к тому месту, где ждало такси.
– Мама, не беги, – ныла Муся.
– Дай мне руку, – строго сказала Татьяна и потащила дочь в гору за руку.
Он их догнал почти у помойки.
– Скажи, в какой вы гостинице? Где вы? Пожалуйста… Я тебя очень прошу, – схватил Артем ее за руку.
– Зачем? Какой смысл? – выдернула руку она.
Муся смотрела на них подозрительно.
– Ты пугаешь Мусю, – сказала Татьяна.
– Скажи мне, где вы…
Татьяна назвала город и адрес гостиницы. Она не смогла уйти просто так, как собиралась. Она впервые видела, как в глазах мужчины стоят слезы. Не хотела пугать Мусю.
Они уехали. Артем стоял и смотрел им вслед.
Он приехал не на следующий день, когда Таня его ждала, а через день, когда она перестала его ждать. Они шли на пляж, а он им навстречу. В этот раз он узнал ее первой.
– Пойдем пускать блинчики! – обрадовалась Муся.
– Привет, – сказала Таня.
– Привет, – ответил он.
За целый день они не сказали друг другу ни слова. Артем возился с Мусей – плавал с ней, брызгался, катал ее на плечах. Таня тоже обращалась только к дочери. Он сам собрал их вещи, положил в сумку, довел до номера. На пороге замешкался. Таня сделала вид, что не заметила. Зашла в номер и оставила дверь открытой – захочет, зайдет. Он зашел.
Таня искупала Мусю, развесила мокрые купальники и полотенца. Делала вид, что ничего не случилось, что все, как обычно. Только стук сердца стал сначала отбойным молотком, а потом утих. Ей было плохо, она хватала ртом воздух и ничего не могла с собой поделать. Она не помнила, как прошел обед, как они вернулись в номер. Внутри все было стерилизовано, промыто хлоркой. Как будто организм, сердце поставили защитный барьер – ничего не чувствовать. Она даже не могла говорить и все время молчала.
Вечером они гуляли по территории отеля, рвали цветы, качали Мусю на качелях. Все это время Таня репетировала, проговаривала монолог – что скажет Артему, что собирается ему сказать, хотя эти слова она миллион раз проговаривала про себя.
Вечером она уложила Мусю и вышла на балкон, где сидел Артем.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответила она.
Они не виделись четыре года, а казалось, что расстались только вчера. Такой близости, внутренней, физической, она никогда ни с кем не испытывала. Только с ним. Не было узнавания, привыкания, недосказанности. Были половинки, которые встретились, как бы ни пошло и ни банально это звучало.
– Ты – мой, – сказала она ему. Они лежали на полу и шептались, чтобы не разбудить Мусю.
– А ты – моя, – ответил он.
– Зачем ты приехал?
– Зачем ты приехала?
– Я первая спросила.
– Ты же знаешь, что я не мог не приехать.
– Ты же знаешь, что я не могла не приехать. Ты меня бросил.
– Нет, это ты меня бросила.
– Я тебе была не нужна.
– Это я тебе был не нужен.
* * *Тогда, четыре года назад, Артем совершенно четко осознал, что его жизнь катится под откос. Все рушилось, как карточный домик. Все, к чему он прикасался.
Знакомые знакомых захотели снять его дом на море. Он позвонил Анжеле предупредить.
– Анжел, только нормально дом убери, – сказал он. – Займись наконец делом. Все-таки я тебе деньги плачу…
Видимо, эта фраза и стала решающей или последней. Когда он говорил с Анжелой, то вспоминал Таню, которая отмывала и отдраивала его дом, жаловалась на падающие двери и неработающую технику. Наверное, поэтому он разговаривал с Анжелой в таком тоне. Он злился, что Тане у него было плохо. Злился и на себя, и на Анжелу. С другой стороны, они с Анжелой давно друг друга знали, и это была не первая их перепалка. Обычно домработница пропускала мимо ушей его замечания и шпильки. Могла и послать, и трубку бросить. Видимо, с ней тоже что-то случилось в тот момент. Она не сдержалась. Начала кричать.
– Все, мне надоело, – сказал Артем после того, как домработница откричалась по поводу того, что она пашет как лошадь и он устроил из дома притон, а она не нанималась работать в притоне. – Не хочешь работать – не работай.
