Руфь Уолкер - Мара
— Не окажешь ли ты мне одну услугу? — спросил Джейм.
— Какую именно?
— Я тут поспорил с Мартином Ремингтоном…
— О Боже, опять? Неужели тебе еще не надоело? И какого черта он к тебе прилип, этот стервец? — перебил его Тод.
— Ты хочешь меня выслушать или нет?
— Да, хочу.
— Я поспорил с ним, что приду на весенние танцы с девушкой. То есть с одной определенной девушкой…
— Так в чем же проблема? Или ты разучился обхаживать женщин? А, малыш?
— Все не так просто. Дело в том, что я ее даже ни разу в жизни не видел.
— Ну и кто она?
— Она артистка цирка. Ее зовут Мара, кажется.
Тод присвистнул.
— «Мара, кажется»! Принцесса Мара — вот кто она такая! Настоящая цыганская принцесса! По ней многие сходят с ума!
— Откуда тебе это известно?
— Ты же знаешь, малыш, у меня страсть к цирку. Я же пять лет был завсегдатаем на Мэдисон-сквер гартен. Тебе, кстати, тоже не мешало бы сходить в цирк…
— Я не фанат цирка, — Джейм не стал говорить, что вообще считает цирк безвкусицей. — Я бы хотел побольше разузнать об этой девушке, прежде чем ринуться в бой.
— И что же ты хочешь узнать?
— Ну, например… какие у нее слабости. Умело используя их, можно будет завязать знакомство и пригласить на танцы.
— Думаю, это действительно не так-то просто. Она пользуется репутацией недотроги, что, разумеется, делает ее образ еще более загадочным. К тому же ее хорошо охраняют. Немой громила, который выносит ее на арену перед выступлением, одновременно ее телохранитель. Говорят, он покалечил нескольких неудачливых поклонников…
— И это все, что ты можешь мне сообщить?
— Клянусь, это все, что я знаю. Но могу попытаться разузнать для тебя что-нибудь еще. Сколько у нас времени?
— На афише написано, что цирк начинает гастроли в Бостоне через неделю. А танцы состоятся через пять дней после начала гастролей.
— Что ж, мне тоже очень хочется утереть нос этому придурку Мартину, так что я готов помочь тебе. Но помни: когда все закончится, ты угостишь меня пивом.
— Конечно, дружище! Обещаю целый бочонок.
Через два дня Джейм получил от Тода письмо в большом коричневом конверте. Он вскрыл его, достал газетные вырезки и сел в кресло. Через пятнадцать минут он откинулся на спинку, не слишком довольный прочитанным.
Удивительно, как противоречива информация об этой цирковой артистке: сколько статей — столько и мнений!
«Кто же из авторов статей прав? Какая же ты на самом деле, Мара Безфамильная? — размышлял он. — Действительно ли ты настоящая цыганская принцесса? Правда ли, что твоя семья отказалась от тебя, когда ты не согласилась выйти замуж за человека, которому твой отец прочил тебя в жены? На самом ли деле ты от природы рыжеволосая или этот цвет достигается при помощи хорошей краски? Так ли сложны твои трюки или эффект создается при помощи разных хитростей и удачного освещения? Какая же ты, черт возьми?»
Затем он прочитал записку от Тода. Приятель напоминал ему об обещанном бочонке пива и сообщал, что цирк Принцессы Мары будет выступать в Медфорде за три дня до гастролей в Бостоне и что пятница, на которую назначены «весенние танцы», приходится как раз на выходной день в цирке, так что Джейм имеет все шансы заполучить прекрасную партнершу.
На следующий день Джейм ушел с занятий раньше времени и поехал в Медфорд на утреннее представление Брадфорд-цирка.
На ярмарочной площади Джейм купил билет и огляделся вокруг. Цирк показался ему необыкновенно красивым и богатым. Вывески были яркие, свежевыкрашенные, шатры чистые, новенькие; персонал в бело-красных полосатых пиджаках и кепках выглядел очень респектабельно. Продававшаяся на лотках еда — хот-доги и гамбургеры — оказалась удивительно вкусной и свежей. Так значит, не такое уж это и убогое место? Не такое уж неприличное?
Когда распахнулись ворота, Джейм стал одним из первых, кто вошел в огромный шатер. И внутри, в цирке, тоже было почти шикарно. Деревянные стулья, первоклассно обитые, разноцветные опилки на земле, явно только что насыпанные… Джейм думал, что раз это утренник, то будут одни дети да их мамы — но на представление пришли и взрослые; было много мужчин, как с женами, так и без.
Представление началось с парада-алле, который на него особого впечатления не произвел. Огромные животные, размалеванные клоуны, вульгарные девицы из кордебалета, грохочущая музыка — все это не могло понравиться человеку с хорошим вкусом. Но за этим последовали три удивительно интересных номера, каждый из которых проходил на отдельной арене: китайские акробаты, гимнастки с упражнениями на веревочной паутине, прекрасные наездницы. Лошадей Джейм всегда любил, и сам и не заметил, как очень увлекся всем происходящим на арене.
Затем на арену выбежала целая армия клоунов. Особенно развеселился Джейм, увидев крошечного человечка, одетого в костюм, что называется, с иголочки. Заметно было, что малыш бесконечно горд собой, а остальные клоуны только и делают, что над ним подтрунивают. И смешно, и грустно.
Последовало еще несколько номеров, в том числе хор слонов — дети просто визжали от восторга. Затем музыка зазвучала все тише и тише, и наконец наступила полная тишина, свет в зале погас, публика замерла. Даже торговцы прекратили разносить по рядам еду и напитки.
Маленькое пятно света скользнуло по лицам зрителей, взмыло вверх, к потолку, словно бы для того, чтобы продемонстрировать высоту купола, потом медленно спустилось, застыв на выходе из-за кулис.
Там стояла маленькая молодая женщина. Она была неподвижна. Белая накидка из перьев покрывала ее с головы до ног.
Но не необычный костюм заставил Джейма затаить дыхание. Ее волосы, схваченные на затылке в пучок двумя серебряными гребешками, имели цвет пламени; пухлые губки были причудливо сложены; глаза сверкали.
Хотя Джейм сидел слишком далеко, чтобы различить, какого цвета у нее глаза, он уже знал, что они зеленые. «Изумрудно-зеленые глаза Принцессы Мары», — в этом были единодушны все газеты. «Рыжеволосая девица с зелеными глазами — как это заурядно!» — подумал тогда Джейм, но теперь понял, что в этой девушке нет ничего, что было бы заурядным.
Раздался гром аплодисментов, и лицо девушки ожило. Она улыбнулась веселой, жизнерадостной, открытой улыбкой, и весь зал проникся магией ее обаяния. Умом Джейм понимал, что во многом аура создается наполнившим шатер теплым розовым светом, но душа его всецело открылась навстречу улыбке Принцессы Мары.
Послышалась барабанная дробь, и когда она смолкла, шпрехшталмейстер громко объявил:
— Леди и джентльмены! Я представляю вашему вниманию… Принцессу Мару!
