Елена Лобанова - Фамильные ценности
После этого в руке у неё очутился листок с рядом цифр:
– Это Игоря Андреича, руководителя! Телефон у нас вон там.
«Так у них ещё и руководитель!» – ужаснулась она.
И только нагрев в муках сомнений телефонную трубку до температуры тела, наконец сообразила: руководитель – это же, надо думать, сам Флух и есть! Гарик! То есть Игорь.
Звали его к телефону почему-то целую вечность. И примерно столько же он объяснял ей, как добраться.
– Да ладно, ты скажи мне адрес! Просто адрес. Я найду! – опрометчиво пообещала Зоя.
Следующие полтора часа она ездила на троллейбусе, на маршрутке и ещё на одной маршрутке, после чего минут пятнадцать пыталась выпутаться из паутины проездов, тупиков и переулков в глухом углу, называемом Дубинкой.
Она даже не поверила собственным ушам, когда, пройдя сквозь очередную змеиную нору общего двора, услышала знакомый голос! Хотя где же ещё, как не в такой дыре, мог Флух жить и изобретать свои идеи!
Голос доносился из окна хиленькой пристройки – не то мансарды, не то мезонина, не то неуклюжего наброска второго этажа на старом кирпичном доме. И пока Зоя взбиралась по деревянной лесенке, опасливо хватаясь за перила, интонации его становились всё увереннее, диапазон распахивался всё шире. Удивительное дело: шепелявость Флуха в минуты гнева или особого воодушевления куда-то пропадала!
– …С ними мы раскланиваемся, расшаркиваемся, улыбаемся и расплёвываемся. Непонятно? Я говорю, эти идиоты думают, что нас там, типа, подают, как десерт! И пусть думают. Мой кот, может, тоже думает, что он в доме хозяин. Потому что так он понимает мир своими кошачьими мозгами!
Речь его сопровождалась гулкими одиночными ударами барабана.
– Короче, у них свои задачи: ужраться вусмерть, или поприкалываться, или снять тёлку… Это типа их собачье дело. Ну, и есть нормальные ребята… их, конечно, единицы! Но есть ребята, которые пришли послушать музыку («Бум-м!» – утвердительно грянул барабан). Потому что мозги у них другие…
На этих словах Зоя достигла второго этажа. По краю пристройки располагался то ли узкий балкон, то ли открытый коридор, куда выходили два окна. В одно из них заглянула Зоя, готовая увидеть толпу слушателей. Ибо ещё в юности Флух обладал талантом собирать вокруг себя толпы ротозеев.
В довольно просторной комнате были свалены музыкальные отходы: разнокалиберные пюпитры, пара медных тарелок, ободранный гитарный футляр, какой-то ящик на тоненьких ножках… Все это было кое-как задвинуто в углы. Посередине же, кроме оратора, обнаружились лишь два человека. Один, седой, с мрачным лицом, сидел на кушетке больничного типа, с отрешённым видом протирая лоскутком саксофон. Другой, по виду мальчик-подросток, расположился за ударной установкой. Он согласно качал головой и временами отмечал конец очередной фразы барабанным акцентом. Зои они не заметили.
– Так вот! – развивал мысль Флух. – Нам всё это – па-рал-лель-но! У нас параллельный мир, ясно? И нам в этом мире надо одно – сыграть! (Бум-м!) То есть сделать конкретно это вступление, тему, соло… Для этого мы и торчим там каждый вечер! Для этого репетируем, бесимся, скандалим с женой, уходим-приходим, меняем аппаратуру, выбираем композитора, вещь, другую вещь, другого композитора… (Бум-м!) Но в конце концов НАШ мир должен победить – это ясно? Подчинить себе! Подчинить буквально ВСЕХ: и нормальных ребят, и этих, с кошачьими мозгами, и последнего алкаша, и кассиршину дочку, и парня новенькой официантки! И чтобы человек с улицы зашёл туда просто потому, что там ХОРОШО ИГРАЮТ! Ну, хоть это ясно?
«Бум-м! Бум-м! Бум-м-м!!!» – троекратно подтвердил ударник, энергично кивая. Саксофонист ещё ниже опустил голову, что, по-видимому, означало согласие. Лицо его оставалось мрачным.
Пианино, очевидно, стояло в простенке или в одном из ближайших углов. Из окна его видно не было.
Зоя решительно потянула ручку двери на себя и сделала шаг вперёд.
Трое мужчин уставились на неё: ударник – с детским любопытством, саксофонист – с печальным недоумением, Флух – с яростной гримасой.
По-видимому, он успел забыть о её звонке.
– Вот и зашёл человек! Просто с улицы, – объяснила Зоя. – Хорошо играете!
В следующую секунду Флух с облегчением расхохотался и схватил её в объятия.
– Тут пряжка, сумку порвёшь! – пискнула она.
Он выхватил её рыжую сумку и отшвырнул в сторону хлама. Пюпитры загромыхали. Тарелки удивлённо звякнули.
– Мужики! – объявил он, поворачивая её лицом к другим и почтительно отступая в сторону. – Перед вами пианистка экстра-класса! Которая имеет особое чувство ансамбля! Но может исполнить и соло! И в придачу – абсолютный слух! В общем, наш человек. И она… она пришла спасти наш коллектив!
– Это можно, – подтвердила Зоя. – Особенно если научите играть джаз…
– Нет проблем! – заверил Флух и, с грохотом раскидав пюпитры, подтолкнул её к длинному ящику на ножках.
Пыльный коврик был стянут и брошен в сторону сумки. Под ним обнаружилась новенькая клавиатура и ряд блестящих кнопок, снабжённых незнакомыми символами.
– Приступаем! – скомандовал Флух. – Модель, конечно, не последняя, но тональность держит.
Это был синтезатор.
Первый и единственный раз в жизни Зоя пыталась играть на таком полгода назад, в ресторане «Анит», на серебряной свадьбе Ируси и Славика.
Глава 28
– Зось, но я всё-таки не понимаю: почему именно ресторан? – плачущим голосом протянула Ируся.
Разговор шёл по телефону. Но Зоя так и видела перед собой её страдальчески наморщенный лоб.
– Да не ресторан, а джаз-кафе! Д! Жа! З! Ка! Фе! Слушай, ну ты прямо как дядя Гриша… Ещё скажи – разврат!
– При чём тут разврат! Немного разврата тебе бы как раз не помешало… Но почему кафе? Почему этот… джаз? Просто ухватила первое, что попалось под руку, так это надо понимать?
– Почему-почему… Потому что, веришь, гастроли по Европе мне никто не предлагает! И даже скромный тур по городам России… А вот предложили бы – тогда бы я, может, и тряхнула классикой.
– Да нет, Зоська, ну я же серьёзно! Почему ничего мне не сказала, когда увольнялась? Не посоветовалась даже? Может, вместе бы придумали вариант получше. У меня же Светка Кондрашова в департаменте культуры…
– Знаю, знаю, ведущий специалист. Но мне это как-то… параллельно, понимаешь? – голос Зои, она сама чувствовала, звучал неуверенно и почему-то виновато. Ездил полутонами вверх-вниз. – Ну, не моё это, в смысле! Бумаги, формы всякие, отчёты… И не умею я ничего.
– Ну, естественно, пришлось бы поучиться! – подтвердила Ируся почти гневно. – Как всем. И формы, и отчёты освоить! Но это же, ты меня извини, не сравнить! Там – реальная перспектива! Зарплата, премии ежеквартально… ну и вообще, о чём тут говорить! Человеческий статус! А что такое это ТВОЁ?! этот твой КАФЕЙНЫЙ джаз? Синтезатор? Тебе на нём учиться не надо? Ты на каком инструменте вообще играешь, не забыла?!
