Кейт Лэндон - Это случилось в полночь
– Я отвечаю за тебя.
– Я сама за себя отвечаю. Я сама принимаю решения – как вчера ночью. И как сегодня утром, когда мы занимались любовью.
Внезапная атака повисла в свежем утреннем воздухе. Весело щебетали птицы, и легкий ветерок играл дрожащими осиновыми листьями, когда слова Микаэлы тихим эхом разнеслись вокруг. Харрисон потер грубую щетину, проступившую на подбородке. Сейчас он и представить не мог, что это была та самая Микаэла, которая любила его ночью.
– Дважды, да?
– Ну, тебе видней с твоим калькулятором в голове. – Микаэла швырнула ему набор. – Мы могли бы перебраться через тот ручей, просто прыгая с камня на камень. Но ведь нет. Нам пришлось обходить водопад и подниматься назад вверх по скале.
Она быстро пересекла опушку и сорвала цветок водосбора, добавила огненно-красную индийскую кисть и несколько маргариток к своему букету.
– Держи. Будь умницей. – Она протянула ему цветы. Харрисон взял букет, пристально глядя на женщину, не отрывающую от него своего взгляда. Некоторые тайны лучше беречь и оставить нераскрытыми. Микаэла занималась с ним любовью три, а не два раза. Он проклинал себя за то, что первый раз у них все произошло не в нормальной постели, в доме с хорошей ванной, что не было вина и цветов, а было лишь безумное желание соблазнить ее.
Микаэла прильнула к нему сегодня ночью, прогнав его мрачные мысли. Она обнимала его, уткнувшись носом в его шею, и нежно целовала. То, что она пришла к нему, было так естественно, так нежно и так сладко, что он не мог пошевелиться, охваченный нежностью и трепетом. Микаэла сонно шептала его имя, грациозно изгибаясь, когда он крепко обнимал ее. Обретя полную свободу, Харрисон задрожал от страсти, когда, лаская его, она спустилась ниже.
«Харрисон», – шептала она, вновь привлекая его к себе.
– Харрисон, – раздался голос Микаэлы, которая продолжала все так же пристально смотреть на него, пока он вытаскивал листок из ее волос, – когда-нибудь делаешь что-то просто так, поддавшись порыву?
– Иногда. Один или два, может, три раза, – признал Харрисон, все еще пребывая в трепетных воспоминаниях о том, насколько естественным было ее желание.
– А вот мои инстинкты подсказывают мне, что нам следовало бы забыть о карте и компасе и двигаться вон к тому хребту, найти служебную дорогу, которая давным-давно заросла, и по ней дойти до старой магистрали.
– Ошибаешься, Микаэла. Мы только потеряем время, может, даже заблудимся, но, чем черт не шутит, давай попробуем сделать по-твоему.
Харрисон произнес это весело и засунул букетик Микаэле под ремень.
– Мы не заблудимся. Видишь вершину вон там, где солнце освещает плоскую гору, там, где кружат вороны? В дневниках Захарии часто упоминается эта вершина, а отец говорил, что старая служебная дорога находится как раз напротив этой плоской скалы.
Харрисон смахнул прядку волос с влажной щеки Микаэлы, а она, наклонив голову, изучающе смотрела на него.
– Что-то слишком легко ты сдался. Не уверена, что мне следует доверять тебе, когда ты такой… сияющий, Харрисон. Усмехающийся и сияющий.
– Прошлой ночью ты мне доверяла.
Микаэла, закрыв глаза и слегка приподняв голову, стояла не двигаясь, пока он намазывал ее репеллентом и солнцезащитным кремом. Изящный овал лица – высокие скулы, хорошая линия подбородка, даже в зрелом возрасте она будет выглядеть моложаво. Харрисон надеялся, что тогда он будет неотъемлемой частицей ее жизни.
– Да, я доверяю тебе – в определенной степени, – но не тогда, когда ты меня дразнишь или смотришь, вот как сейчас, как будто тебе что-то известно обо мне. А если тебе кажется, что доверять – это так легко, подумай хорошенько. Я занималась любовью с человеком, который не позволяет мне помочь ему, несмотря на то что его что-то мучает… Я рассказала тебе обо всем, даже о том, как Клеопатра пытается мне что-то сказать. Тебе кажется, что я плохо тебя знаю? Думаешь, мне неизвестно, что все эти годы тебя что-то гложет?
– Это не имеет значения… Я хотел бы раздобыть для тебя эти монеты, дать то, что тебе необходимо, – произнес Харрисон искренне, заворачивая колпачок тюбика с кремом. Он мог представить, что чувствовал Захария, не имевший ничего, что бы он мог предложить своей жене, – никаких фамильных драгоценностей, ничего, кроме кольца, которое похитил ворон.
– Похоже, спокойствие не так-то легко придет к нам. Что же касается моих потребностей… ну, я думаю, ты дал мне как раз то, что мне было необходимо.
Микаэла взяла крем и стала намазывать Харрисону лицо. Он стоял неподвижно, зачарованный ее сосредоточенностью и быстрым движением пальцев по его коже – возникло ощущение, что его ласкают. Помолчав, Микаэла сказала:
– Ты просто очень эмоциональный и не знаешь, как разобраться с этой ситуацией. Все эти годы мы были друзьями, так это можно назвать, а теперь мы стали… любовниками. Ты в растерянности, потому что не были соблюдены обычные любовные формальности, понимай под этим что угодно… У тебя все рассчитано, все разложено по полочкам, ты очень предсказуемый, это мне в тебе и нравится – добрый надежный старина Харрисон. В твоей последовательной логической цепочке ты должен был бы, ну, скажем, приготовить мне завтрак и принести его в постель вместе с маленьким подарком и розой, так?
– Ну, что-то вроде того.
Как это похоже на Микаэлу – говорить напрямую о том, что было запрятано у него в сердце. По возвращении в Шайло он собирался со всем комфортом устроить ее в своем доме… в своей жизни.
Харрисон потянул за ремень, опоясывавший талию Микаэлы.
– Однажды я совершу что-нибудь неожиданное. У меня есть для тебя один подарок, который бы мне хотелось сделать тебе прямо сейчас.
– Опять?
Харрисон притянул ее к себе, поцеловал в губы и забыл обо всем, кроме женщины, которую вместе с ним закружил вихрь страсти.
Позднее, когда Микаэла поднималась по лесистому склону, Харрисон, наклонив голову, наблюдал за быстрым покачиванием ее бедер. Широкие трусы, которые Микаэла у него позаимствовала, развевались, раз за разом открывая соблазнительные округлости ягодиц. Крепкие, но изящные мышцы блестящих от крема ног играли, когда Микаэла, вскарабкавшись на огромную гору, стояла, прикрываясь рукой от солнца, и осматривала только что преодоленный изрезанный участок. Сейчас она мало походила на деловую и элегантную телеведущую студии «Кейн»: горный ветер трепал ее волосы, мокрая от пота футболка прилипла к телу.
– Когда все это закончится, я снова вернусь сюда. Я могу построить домик здесь, в горах. Я всегда ощущала себя частицей всего этого, чувствовала, что именно здесь мой дом. Я нуждалась в этом путешествии больше, чем мне казалось. Здесь я чувствую себя очень сильной.
