Дженел Тейлор - Кто следит за Амандой?
Он встал и закрыл глаза. «Скажи что-нибудь, чтобы я мог выйти из этого дома, закрыть за собой дверь и больше никогда не возвращаться», – молил он Аманду. Но она молчала. Он повернулся и посмотрел на нее:
– Жестокий. Ты знаешь, что это значит.
– Да, но трудно представить тебя таким, поскольку единственное, что ты делал с первого момента нашей встречи, – это заботился обо мне и Томми.
– Заботился о тебе? – спросил он в ответ. – Трахнул тебя в гостинице, а потом сделал вид, что ничего не произошло, – это, по-твоему, забота?
– Этан, я не дура, – ответила она. – Ты хлопнул дверью, но это не имеет никакого отношения к твоим чувствам ко мне. Это имеет отношение только к тому, что ты чувствуешь к самому себе.
– Ты говоришь, как тот психоаналитик, к которому я пошел после смерти Кэтрин. Я слушал его пару минут, потом вышел и больше не вернулся.
– Спустя три года ты делаешь успехи, Этан.
Он сердито посмотрел на нее, она ответила таким же сердитым взглядом.
– Если я тебе безразлична, почему же ты с момента первого нападения не спускаешь с меня глаз? – спросила она. – Если меня убьют, тебе не придется быть моим сторожевым псом, и ты сможешь вернуться в свой Мэн, не так ли?
– Я в долгу перед твоим отцом, – нахмурившись, буркнул Этан.
– Почему? – спросила она. – Объясни почему. Взглянув на портрет Уильяма Седжуика, он опустился на диван рядом с Амандой:
– Я вел дела с... скажем, мне пришлось иметь дело с очень опасными людьми. Я пытался использовать свою обычную хватку, благодаря которой мне удавалось, не нарушая закон, разорять оппонента, прихватывать очередную компанию и серьезно пополнять свой счет. Но эти люди не стали обращаться в суд, как делали многие, они выследили мою жену и, когда та сидела на скамейке Центрального парка и вязала пинетки, застрелили ее. Кэтрин скончалась на месте.
Аманда охнула и в испуге поднесла руку ко рту, краем глаза Этан заметил, как кровь отхлынула от ее лица.
– Я считал себя неуязвимым, – сказал он, – но понял, что ошибался…
– О, Этан, – сказала она, – мне очень и очень жаль.
– Только потеряв Кэтрин, я понял, как сильно любил ее, – сказал Этан настолько тихо, что не был уверен, что произнес это вслух. – Но я любил, – уже громче произнес он, пытаясь сдержать слезы, щипавшие глаза. Этан скрипнул зубами, на скулах забегали желваки, но слезы все же покатились по его щекам. – Когда она сказала, что беременна, я даже не обрадовался, скорее, я тогда подумал, что это будет отвлекать меня от дел. И лишь после ее смерти я понял, что ребенок был нужен мне не меньше, чем Кэтрин.
Воспоминания отрезвили его. Тогда полицейские связались с ним, и он бросился в парк. К этому времени ее уже отвезли в больницу. Он уже не застал ее в живых.
Этан сразу же понял, чьих это рук дело, но полиция смогла раздобыть только косвенные улики, поэтому формальное обвинение так и не было предъявлено. Поскольку его беспокоила безопасность родителей Кэтрин и остальных членов их большой семьи, Этан отказался от поглощения компании. И когда с бумажными делами было покончено, ему позвонили.
«С вами было приятно иметь дело», – услышал он.
Он дал указания своим юристам заплатить всем служащим компании «Блэк» шестимесячное выходное пособие, а потом ликвидировать все активы фирмы. Его состояние было так велико, что, даже когда все счета были оплачены, у него оставалось еще несколько миллионов.
– Через несколько дней после гибели Кэтрин, – сказал Этан, – я отправился на берег Ист-Ривер, где она очень любила гулять. Она любила бегать по набережной, иногда останавливаясь у площадки для выгула собак, чтобы понаблюдать, как огромные псы с удовольствием носятся за пластиковой «летающей тарелкой», она любила передохнуть среди загорающих на маленьких лужайках и полюбоваться Рузвельт-Айлендом, где жила раньше. Я ходил по набережной до позднего вечера, я смотрел на небо, на луну, полюбоваться которой она выходила каждый вечер, и, в конце концов, сказал: «Прости меня, Кэтрин. Прости меня. Я любил тебя, я любил нашего ребенка. Прости, что не смог защитить тебя». Потом я, взобравшись на ограждение набережной, хотел уже броситься вниз, но в этот момент твой отец схватил меня за руку. – Аманда вновь охнула:
– Мой отец? Мой отец остановил тебя? – Этан кивнул:
– Он схватил меня за руку и сказал: «Боже правый! Вы ведь Этан Блэк!» Я обернулся к нему и понял, что передо мной известный Уильям Седжуик, которого считали одним из самых честолюбивых бизнесменов Америки. Я не был знаком с ним лично, поскольку наши пути не пересекались, но мы слышали друг о друге. Из «Новостей» Уильям узнал об убийстве. Он сказал, что все понимает, но, тем не менее, предлагает мне прогуляться с ним. Сам не знаю почему, но я согласился. Уильям как-то сразу понял, что в смерти жены я виню себя, мы бродили по набережной, он говорил, а я, к своему удивлению, слушал, и его слова буквально врачевали мне душу. После той прогулки я отправился домой и упаковал вещи. На следующий день я уехал в Мэн и там построил себе дом.
Аманда пристально смотрела на него.
– И что же мой отец говорил тебе?
– Он говорил, что, если я покончу с собой, это будет оскорблением памяти Кэтрин. Он говорил, что самоубийство – это самый легкий выход, а он не сомневается, что, поскольку Этан Блэк никогда не искал легких путей, ему поздно так поступать. Еще он сказал, что мой долг перед Кэтрин – продолжать жить, каждый день вспоминая, кем я был и что совершил. Такая жизнь и станет для меня искупительным наказанием.
– Боже, – сказала Аманда, – он не позволил тебе совершить самоубийство, чтобы заставить чувствовать себя еще более виноватым?
Этан кивнул:
– Я заслужил это. Он говорил мне о том, что я должен открыто взять на себя ответственность. Ощутить последствия, а не бежать от них. Он сказал, что один из лучших способов ощутить и прочувствовать свою вину – это пожить в уединении, там, где только земля и небо, построить там домик на берегу и жить, пока не придет время.
– Какое время? Для чего? – Этан пожал плечами:
– Не знаю. За эти три года я не отходил от своего дома дальше, чем на десять миль. До получения письма. До тебя.
– А почему именно Мэн? – спросила она.
– Он предложил это место. Сказал, что там есть все, что мне нужно. И это действительно так. В Мэне, там, где я живу, только земля и небо, лес и вода. Домов немного, и они расположены далеко друг от друга. Мой ближайший сосед живет в четверти мили от меня.
– Странно представить, что мой отец рассуждает о чувствах, об ответственности, об уважении к людям, – сказала Аманда.
