Карен Робардс - Дитя любви
И снова совершенно неожиданно для себя она улыбнулась.
– Ты всегда отдавал приказы.
Руки его разжались, отпустив ее, и Мэгги, наблюдая, с какой силой – так, что побелели костяшки пальцев, – они впились теперь в ручки кресла, поняла: Ник выпустил ее лишь потому, что боялся причинить боль. Она безошибочно определила, что тело его напряглось от ярости. Вот тебе и не хотела раздражать… Ей даже не нужно ничего говорить: он и так знает, что у нее на уме. Он слишком хорошо ее знает.
Ее голова по-прежнему лежала на плече Ника, и, слегка повернувшись, Мэгги заметила, как на его скулах вспыхнули яркие алые пятна, как загорелись от ярости кончики ушей. Эти приметы она давно знала по опыту: Ник начинает окончательно выходить из себя.
– Я предлагаю тебе сделать выбор, – взгляд Ника скользнул по ее лицу. – Либо ты – разведенная жена, либо – вдова. Все очень просто.
– Ник, – мягко проговорила Мэгги, – есть ведь еще Дэвид.
– К черту Дэвида!
– Не нужно так. Прошу тебя, никогда-никогда больше так не говори. Он ведь мой сын.
– А ты – его мать, – пробормотал Ник сквозь зубы. – Хотел бы я знать, что, по-твоему, он почувствует, если узнает, как его отец поступил с тобой? Думаешь, ему понравится видеть тебя, избитую до синяков и ссадин? Если бы вам пришлось поменяться ролями, и, для того чтобы остаться с тобой, Дэвиду пришлось терпеть негодяя, который использует его как подвесную грушу в боксе, как бы ты хотела, чтобы он поступил?
Мэгги молчала. Подобный поворот событий ей в голову не приходил.
– Но это же совсем другое…
– Какое, к черту, другое!
Уж если Ник начинал сыпать проклятиями, значит, дело серьезно. Подобное случалось с ним только в приступах неуправляемой ярости. Уж что-что, но сквернословие в присутствии женщин к его порокам не относилось. Даже когда Мэгги изредка позволяла себе резкие выражения, Нику это было не по душе. Когда они были детьми, Мэгги, случалось, с откровенным удовольствием вспоминала при нем какое-нибудь выразительное запретное словечко из тех, которые она когда-либо слышала. И так же запросто могла отпустить нечто подобное по его адресу, чтобы вывести Ника из себя.
– Обычно все было не так уж плохо. Так же сильно он избил меня только один раз, давным-давно. Дэвид был еще крошкой. Иногда Лайл мог меня ударить, мог дать пощечину. Ну, еще крепко сжать запястье и вывернуть руку, как в тот раз, но подобной дикости раньше не было. Ему больше нравится держать меня в страхе.
– О небо, я убью его! – Ник был вне себя. – Почему ты не ушла от него раньше?
– Из-за Дэвида, – устало проговорила Мэгги, сознавая, что Ник не хочет ее понимать. – Он бы никогда не позволил мне взять Дэвида.
– Он бьет мальчика? – Вопрос прозвучал так, словно Ник с трудом владел собой. Мэгги коротко и сухо рассмеялась.
– Да посмей он только поднять руку на Дэвида, он бы дорого поплатился. Я бы ни секунды с ним больше не осталась, забрала бы сына – и будь что будет. Но я убеждена – абсолютно и полностью, – что Лайл и пальцем его не тронет. По-своему он любит мальчика, да и Дэвид его обожает. Иногда мне даже кажется, что Дэвид, скорее, его сын, чем мой.
Слова эти ранили ее, особенно в присутствии Ника, но что делать, если это чистая правда. Она могла бы признаться, что слегка побаивается забирать мальчика у Лайла, опасаясь, что Дэвид, представься ему шанс, мог бы предпочесть ей отца. Лайл был прекрасным спортсменом, который легко добивается успеха в любом виде спорта: гольф, теннис, плавание, парусный спорт или лыжи. И внешне он приятен, всегда уверен в себе: за ним как за каменной стеной. Стоило ему только произнести слово прыгнул, как каждый в Луисвилле спрашивал: «Высоко?» Дэвида это все восхищало, весь этот флер силы и непобедимости. Да и воспитывался он как наследник, как отпрыск царя зверей. Уиндермир и все, что к нему относится, в один прекрасный день перейдут Дэвиду, и мальчик прекрасно это знает. Ну разве можно состязаться со всем этим на том лишь основании, что она – мать Дэвида и любит его?
Мэгги ненавидела Лайла, боялась его и в замужестве была откровенно несчастна. Она опасалась влияния Лайла на мальчика. Ах, как бы хотелось ей обладать даром тетушки Глории, той хваленой таинственной силой, способной вычеркнуть Лайла из ее жизни! Но ей этого не дано, и во всех схватках с мужем, включая развод, в побежденных окажется она, Мэгги. Все козыри на руках у Лайла, тогда как у нее от силы один, самый мелкий. Слабовато для борьбы. Да и как этот козырь использовать? Только беду накличешь, смертельно ранишь Дэвида, чтобы в результате опять остаться ни с чем.
Она не могла рисковать счастьем сына ради собственного. И не сможет.
– Кто-то еще знает, что он тебя избил? Его мать, экономка?
– Не думаю… – Мэгги покачала головой. – Мне… мне не хотелось бы, чтобы знали… Следы крови в том месте, где он меня ударил, я убрала, а когда поняла, что не могу свободно двигаться, легла в постель. Насколько мне известно, считается, что у меня грипп.
– Ты даже не крикнула? Не позвала на помощь?
– Мне не хотелось, чтобы услышала Вирджиния. – Мэгги говорила едва слышно, и Ник с трудом понимал слова. – Или кто-нибудь другой…
Усилием воли сдержавшись, Ник что-то невнятно пробормотал.
– Может быть, следует показаться врачу? – произнес он через мгновение, словно рассуждая вслух. – Нужно осмотреть раны на голове и проверить, не сломано ли ребро.
– О нет! – быстро отозвалась Мэгги.
– Почему?
– Потому что я не хочу! – Секунду Мэгги колебалась, затем решилась. – Мне будет стыдно, – добавила она уже спокойнее.
– Стыдно? Тебе? – повторил Ник, словно не расслышал ее слов, оглушенный яростью. – Разве ты в чем-то виновата?
– Нет, но… – Мэгги вздохнула, поняв, что разговор измучил ее и что этот бесплодный спор может продолжаться до утра. – Может, оставим обсуждение на потом? Пожалуйста. У меня болят ссадины, мне необходимо принять душ, и я умираю от голода.
– Ты не вернешься к Форрестам, даже если для этого мне придется приковать тебя к себе наручниками на всю оставшуюся жизнь. – Голос Ника дрожал от ярости, которую он пытался сдержать.
– Меня это устраивает, – слабо улыбнулась Мэгги, надеясь, пока у Ника окончательно не лопнуло терпение, слегка разрядить атмосферу.
– Я серьезно, черт побери!
– Я знаю. Я тоже серьезно. Ник посмотрел на нее в упор.
– Магдалена, у тебя жуткая рана на голове и все тело в кровоподтеках. Мы также установили, что твой ублюдок муж сумел крепко напугать тебя сексом, отвратив от него. Так какого дьявола ты таращищь на меня свои огромные удивленные глазищи и воркуешь со мной, словно провоцируешь на поцелуй?
