Ольга Дрёмова - Иллюзия любви. Ледяное сердце
— Успокойся, Леонид, его нет дома. Мне показалось.
— Показалось… — досадливо хлюпнул носом Тополь и снова осел на пол. — Пусть он придёт… пусть скажет, куда дел мои деньги… пусть ска-ажет… — От жалости к себе Леонид тихо заскулил.
Пьяные слёзы были тёплыми и солёными и лились непрерывной рекой. Размазывая их по лицу, Тополь что-то невнятно бормотал себе под нос, и его неразборчивое гундение, прерываемое частыми всхлипами, походило на одну сплошную жалобу, исполняемую на каком-то тарабарском языке, понятном ему одному.
Внезапно странный звук повторился в прихожей снова, и Надежда чётко услышала, как под тяжестью чьих-то шагов слабо скрипнули паркетные дощечки.
— Кто там?!
Неожиданно Надежде стало не по себе. Вздрогнув, она напряглась, и её ногти впились в ладони. На самом деле, нужно всего-то просто пройти в прихожую, а не накручивать себя, гадая на кофейной гуще и представляя всякие ужасы, но её ноги, вдруг став неподъёмно-тяжёлыми, намертво приросли к полу.
— Кто там? — ещё раз повторила она и отчётливо услышала, как едва слышно щёлкнул замок входной двери.
— Это был он, да? Он? — Тополь поднял на Надежду осоловелые глаза. — Сволочь… Чёртово отродье… Да будьте вы все прокляты!.. — Прижавшись лбом к полу, он громко взвыл, потом мелко-мелко, словно в чудовищном ознобе, затрясся и вдруг, икнув, без признаков жизни повалился на бок.
— Лёня…
Побледнев лицом, Надежда в страхе опустилась перед Тополем на колени, и в этот момент из его горла вырвался хриплый, протяжный храп. Дойдя до предела, сознание Леонида отключилось, а его телу в данный момент было абсолютно всё равно, где оно находится и что с ним случится дальше.
* * *— Посмотри мне в глаза и скажи, что этого не было, — глухо произнесла Надежда и выжидательно посмотрела на сына.
— Мам, ну о чём ты говоришь? — Семён с удовольствием принялся намазывать на хлеб красную икру. — Тоже мне, нашла кому верить. Такое ощущение, что ты отца первый день знаешь. За столько лет могла бы уже и привыкнуть к его выходкам.
— Такого не выдумаешь. — Надежда, не отрывая взгляда, смотрела на Семёна.
— Значит, он выдумать не мог, а я мог. Чудненько! — язвительно отозвался сын. — Лучше поверить какому-то там пройдохе, только не собственному ребёнку, правда?
— Семён, я тебя прошу, не лги мне.
— Чего ради мне тебя обманывать? — Вскинув на мать свои тёмно-синие, опушённые густыми ресницами глаза, Семён подкупающе улыбнулся. — Да я и знать не знаю ни о какой квартире. Не иначе как у нашего папеньки произошёл заскок. И вообще, я не понимаю, к чему весь этот разговор? Я сказал тебе, что не имею к этой истории никакого отношения, чего тебе ещё нужно?
— Почему ты считаешь, что вокруг тебя живут одни дураки? — с неприязнью произнесла мать, и внутри Семёна, будто предупреждая его об опасности, тренькнула тоненькая струнка беспокойства.
— При чём здесь это? — Отложив в сторону нож, Семён поднял глаза и дёрнул тугими желваками. — Не знаю, зачем тебе нужен скандал, но, по-моему, последние несколько дней ты его усиленно провоцируешь. Неужели на тебя так подействовала пьяная истерика отца? Этот негодяй придумал какую-то глупость, ей-богу, а ты, вместо того чтобы вытолкать его в три шеи и забыть весь этот бред, мотаешь нервы и мне и себе. Неужели тебе недостаточно моего слова?
— Твоего слова?.. — усмехнулась Надежда.
— Мама, любому терпению есть предел, в конце-то концов! — Решив, что лучшая тактика защиты — это нападение, Семён вскинул подбородок и оскорблённо выпятил губу. — С какой стати я должен перед тобой оправдываться? Если я сказал, что не имею никакого отношения к отцовским выдумкам, значит, так оно и есть. Я не знаю, зачем ему потребовалось валять перед тобой ваньку, это его дело, но мне непонятно, по какой такой причине его выкрутасы должны отражаться подобным образом на мне?!
— Ну ты и артист! — восхитилась Надежда. — И в кого ты такой талантливый, даже не знаю. Жаль только, что сволочь первостатейная, а так — цены бы тебе не было.
— Что-что?! — От неожиданности лицо Семёна вытянулось.
— Что слышал.
— Ну, знаешь ли…
Какое-то время Семён молча смотрел на мать, пытаясь подобрать подходящие слова, но, как на грех, в голову не приходило ни единой мысли.
— Тебе дать слово что чихнуть — ничего не стоит, — укоризненно произнесла Надежда.
— Меня оскорбляет твоё недоверие. — Всё ещё пытаясь как-то реабилитироваться в глазах матери, Семён поджал губы, но уже через секунду понял, что все его попытки оправдаться — детский лепет, который лучше оставить при себе.
— Что ж ты, милый ребёнок, не удосужился убрать его подальше от моих глаз, а? — Опустив руку в карман фартука, Надежда извлекла из него небольшую вишнёвую книжечку в прозрачной полиэтиленовой обложке. — Давай-ка посмотрим, что бы это такое было, как ты думаешь? — Зажав паспорт двумя пальцами, Надежда с презрением посмотрела на сына, вдруг ставшего белее мела. — Молчишь? Наверное, не знаешь. Тогда я тебе помогу.
— Не стоит. — Желваки на скулах Семёна заходили ходуном.
— А я всё же помогу. — Открыв документ на страничке с пропиской, Надежда поднесла паспорт к глазам сына. — Ещё что-то объяснять нужно?
— Значит, опять лазила по карманам?! — зло процедил он. — Терпеть этого не могу!
— Не терпи.
— Какая же ты… — на мгновение он запнулся, подыскивая нужное слово, — отвратительная! Какая же ты противная и гадкая! — с ненавистью выдавил Семён. — Если бы ты только знала… если бы ты только могла знать…
— Ни к чему всё это. Меньше знаешь — спокойнее спишь, — обрезала его Надежда. — Вот что я тебе скажу, милый мальчик. Свою патетику ты оставь при себе. С определённого времени твоё мнение меня больше не интересует.
— Да что ты? — Стараясь сохранять видимость того, что всё идёт как нельзя лучше, Тополь едко усмехнулся. — И с каких же это пор тебе наплевать, что я о тебе думаю?
— С тех самых, как ты похоронил меня в реанимации… наследничек, — низко добавила она. — С отцом ты разделался лихо, нечего сказать. Насколько я понимаю, следующая — я?
— Мне не нравится твой тон, — огрызнулся он.
— Другого не будет.
— В таком случае и разговора у нас с тобой не будет!
— А вот это мы ещё посмотрим. — Не дожидаясь ответа сына, Надежда поднялась с табуретки и, ни слова не говоря, направилась в комнату Семёна.
— Чего тебе там надо? — грубо поинтересовался он, но, видя, что она никак не реагирует на его слова, вскочил на ноги и бросился за ней следом.
В том, что мать собирается устроить обыск в его комнате, Семён не сомневался. Если бы денег в квартире не было, он бы, пожалуй, пошёл на принцип и закатил такой скандал, что чертям стало бы тошно. Но доллары находились тут, вернее то, что от них осталось. Завёрнутые в пакет, они были аккуратненько приклеены к обратной стороне сиденья стула прозрачной клейкой лентой. Конечно, ничего необыкновенного в подобном тайнике нет, но ничего более оригинального Семёну в голову не пришло, тем более что ни в духовку кухонной плиты, ни в барабан стиральной машины, ни на дно того же мусорного ведра положить деньги он не мог.
