Сандра БРАУН - ШАРАДА
– Как ты узнал, где меня найти? – спросила она.
– Мне сказали, что обычно, идя домой, ты выбираешь самый короткий путь – через студию.
– Кто тебе сказал об этом? И как ты вообще сюда попал?
– Я втерся в доверие к охраннику.
– Им вообще не разрешается пропускать в здание посторонних.
– Старина Боб сделал для меня исключение как для бывшего коллеги.
– Старина Боб?
– Мы с ним уже на короткой ноге. Как только я сказал ему, что раньше служил в полиции, он сразу стал необыкновенно милым и предупредительным. Перед тем, как выйти в отставку и устроиться работать в охрану, Боб служил в полицейском управлении Сан-Антонио.
– Как, оказывается, полезно встретить бывшего коллегу-полицейского.
– Да, как видишь, в этом есть свои положительные стороны, – пожав плечами, ответил Алекс. – Тебе холодно?
Кэт сама не замечала, что, сложив на груди руки сжимала ладонями локти.
– Да, наверное, немного холодно. Я как-то не обратила внимание.
– Или ты дрожишь из-за того, что здесь произошло днем?
Она резко вскинула на него глаза.
– А ты откуда об этом знаешь?
– Я был здесь.
– Ты был здесь? С чего это вдруг?
– Чтобы увидеться с тобой. Я приехал как раз после того, как прибыла пожарная машина. В этой суматохе мне удалось пройти мимо старины Боба, но до студии я так и не добрался. Она была оцеплена, и внутрь меня не пустили. Я спросил у одного полицейского, что происходит, и он мне все рассказал. Я представился твоим другом и попросил разрешения увидеть тебя, но ему было строго-настрого приказано никого не пропускать.
Кэт пожалела, что не знала о том, что Алекс находился рядом с ней, в том же здании. Все были к ней так внимательны, но, когда это произошло, присутствие такого надежного человека, как он, было бы для нее особенно ценным. Не поднимая на Алекса глаз, она пробормотала:
– Подобные происшествия иногда случаются.
– Ты уверена, что это был несчастный случай? В ее нервном отрывистом смехе не чувствовалось большой уверенности.
– Конечно, это был несчастный случай. Я совершенно случайно оказалась в этом кресле, когда сверху упал один из светильников.
– Покажи мне, где это случилось.
Он прошел за ней до рабочего стола отдела новостей. Около него стояли четыре вращающихся стула. Два для ведущих, один для синоптика, севшего поболтать с ведущим перед тем, как перейти к знаменитому на всю телекомпанию «центру погодных прогнозов» в противоположной части студии. Четвертый стул был предназначен для спортивного комментатора.
– Как ты знаешь, я редко бываю на съемочной площадке при прямой трансляции. Все мои передачи записываются заранее. Во время записи я обычно сижу здесь, – пояснила Кэт, положив руки на стул спортивного комментатора. – Сегодня я не успела произнести и половины вступительного текста, как это произошло.
Она показала наверх. Сломанный светильник, один из нескольких приборов павильонного освещения, уже заменили.
– Третий слева, – показала она Алексу.
– Он упал прямо на стол?
– Вот сюда.
На жаростойком пластике столешницы явственно выделялись свежие глубокие царапины. Край стола был неровным, в нем образовалась выемка в форме полумесяца, как будто кто-то откусил от него порядочный кусок.
– Мне повезло, что это произошло не с моим черепом, – продолжала Кэт, водя пальцем по выемке. – Он упал буквально в нескольких дюймах от моей головы, почти что мне на колени. Наделал столько шума. Стекло разбилось, металл весь покорежился. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – Ну, и мне, конечно, пришлось делать второй дубль.
– А кто-нибудь объяснил, что же все-таки случилось?
– Через пару минут студия была полна народу. Билл прервал совещание и примчался сюда. Кто-то вызвал службу 911, поэтому и приехала пожарная команда. «Скорая» тоже, хотя ни я, ни кто-либо из съемочной группы не пострадали, что само по себе чудо. Через некоторое время полиция вместе с нашими охранниками выставила всех из помещения, чтобы привести его в порядок. Билл рвал и метал. Он потребовал объяснений у осветителей.
– И что?
– У них не было никаких объяснений. Он угрожал всех их уволить, но я убедила его этого не делать. Все равно ведь нельзя доказать, по чьей халатности упал этот прибор, поэтому было бы несправедливо увольнять всю бригаду.
– А они исследовали сам светильник?
– Да. Там оказался не закреплен какой-то болт.
– Так это все-таки была чья-то халатность.
– Либо да, либо он развинтился сам.
– Сам развинтился?
– Ну, или что-то в этом духе, – отрезала Кэт. Его скептицизм начинал действовать ей на нервы и пугал, поскольку полностью совпадал с вертевшимися у нее в голове мыслями.
– Гмм.
– Терпеть не могу, когда ты так делаешь!
– Что делаю?
– Хмыкаешь. Этим ты как бы даешь понять, что то, что я сказала…
– Совершеннейшая чушь.
– Тогда какова твоя версия, что ты сам думаешь о случившемся?
– Я думаю, что ты насмерть перепутана и что это не был несчастный случай.
Кэт снова скрестила руки на груди, подсознательно пытаясь защитить себя.
– Бред какой-то. Кому могло понадобиться, чтобы Курт стал калекой?
– Курт?
– Спортивный комментатор.
– Но светильник упал не тогда, когда на площадке находился Курт. Он упал тогда, когда там сидела ты.
– Не хочешь ли ты сказать, что прибор был заранее развинчен, чтобы упасть прямо мне на голову?
– Ага. И ты думаешь точно так же.
– Не воображай, что знаешь, о чем я думаю.
– Легко догадаться. В противном случае ты не выглядела бы как плохо собранная детская головоломка, которая вот-вот распадется.
Зная, что отрицать владевшую ею панику бесполезно, Кэт решила перейти в наступление.
– Ну, предположим, ты прав, но зачем кому-то могло понадобиться сделать меня калекой?
– Об этом я тебя и спрашиваю.
– Я не знаю!
– Но ты догадываешься. – Алекс приложил палец к ее губам, как бы преграждая путь готовым вырваться возражениям. – Я почувствовал неладное еще той ночью" когда ты заметила незнакомую машину, припаркованную возле твоего дома.
– Я просто струхнула, как и всякий другой на моем месте.
– Ты слишком сильно струхнула, – возразил он, – как будто ждала чего-то неприятного. Да ты и раньше вела себя довольно странно. Есть какая-нибудь причина?
– Нет.
– Врушка.
Внезапно Кэт ощутила страшную усталость, как будто силы разом покинули ее тело. Опустив голову, она стала тереть виски.
– Сдаюсь, Алекс. Сегодня мне не хочется пререкаться.
– Почему ты не хочешь рассказать мне, что тебя тревожит?
– Потому что это… – Она замялась. – Потому что я иду домой спать.
