Людмила Леонидова - Часовые любви
— «Львы умирают в уединении, а не на гранитных пьедесталах посреди городских площадей».
— Здорово! — В трубке раздался облегченный вздох. — Показалось, что меня кто-то разыгрывает. Я же сказал, что гора с горой не сходится…
— Мне не до шуток.
— Понимаю. Мне тоже. Это действительно близкий вам человек?
— Вы же не даете мне в этом убедиться.
В трубке воцарилось молчание.
— Это моя мама.
— Разрешаю убедиться через стекло.
— Как через стекло?
— У нас стеклянные боксы.
— Спасибо.
— Завтра я буду в Москве. До встречи.
— Вы правда прилетите, а как же ваш отпуск… билет?
— Я не забыл ту кассу, в которой вы меняли свой.
— Все-все, — подняв вверх руки, сдался главврач и теперь уже абсолютно серьезно добавил: — Идите за мной.
Под бдительным присмотром охранников непонятного босса они прошли в длинный коридор, через прозрачные стены которого были видны разделенные ширмами боксы.
В одном из них, на высокой каталке, неподвижно лежала Маша, подключенная к аппаратуре.
Прилипнув носом к стеклу, Людвиг зашептал молитву.
Регина, узнав маму, кивнула доктору.
— Это точно ваша мама?
— Да. Она выживет?
— Молитесь на руки Левы. Он собирался ее оперировать. Только…
— Что только?
— Кое-чего не хватает. Мы договорились с одним иностранным поставщиком…
Людвиг вздрогнул.
— Напишите, чего вам не хватает? — сказал он по-немецки.
— Что, что сказал этот товарищ? — встрепенулся главврач, подобострастно заглядывая в глаза Людвига.
— Он спросил вас, чего из оборудования вам не хватает, чтобы прооперировать маму.
— А он кто?
— Он как раз немецкий производитель и поставщик медицинской техники.
— Скажите ему, — теряя голос от волнения, громко зашептал Людвиг по-немецки, — скажите этому доктору, что если они вернут нам Машу, их клиника, пока существует, никогда не будет ни в чем нуждаться. Это слово Людвига фон Штайна.
— Я все понял, все понял, — затараторил доктор. — Переводить не надо! Это сам товарищ, то есть это сам господин фон Штайн?
— Да, мой дед, мой отец и я всю свою жизнь выпускали медицинскую аппаратуру, известную во всем мире, чтобы… — Людвиг мучительно подбирал русские слова.
— Эй, фирмач, — раздался сбоку чей-то грубый голос, — а аппарат для головы ты тоже можешь достать?
— Какой аппарат? О чем он? — Людвиг посмотрел на одного из высоких, мускулистых людей, заполонивших все коридоры в больнице.
— Доктор, скажи ему название того, что нашему боссу требуется. Мы, блин, его уже третий месяц ждем. То деньги из Москвы в Германию не дошли, пришлось этот банк долбаный разнести, то таможню потребовалось тряхнуть, задерживали груз, а сейчас говорят, что специалиста нет, чтобы его собрать. Так мы, блин, уже трех специалистов усадили лбами друг к другу: сиди складывай.
— И что? — Даже Регина заинтересовалась проблемой.
— Неделю сидят, смотрят и пищат, что это вам ни кубик-рубик.
— Тихо-тихо, тут у меня не клуб интересных встреч, а реанимационные палаты, — возмутился главврач. — Идите поговорите в другом месте.
— Спасибо вам, доктор, — сказала Регина.
— Спасибо скажете потом.
— Знаете, сколько я маму уже ищу…
— Так что, мадам! Ты скажешь своему кавалеру или кем он тебе там… — больно дернул Регину за рукав охранник.
— Скажите ему сами. — Регина, не терпевшая к себе такого обращения, зло сверкнула глазами.
— Ну ты, мадам, не обижайся. Заманались мы тут в больнице париться, понимаешь? То одного не хватает, то другого. Чувствуем, этот Штайн, он то, что нам надо.
— Да. Только вы… — Регина хотела сказать, что если он им нужен, то это вовсе ничего не значит. Людвигу они ни по какому не нужны!
— Не скажи, — догадался охранник, — мы всем нужны. Вон мамку твою кто изуродовал? Она уже тут до-о-лго лежит, в себя не приходит. Тот рыжий доктор, когда над ней колдовал, все бубнил, что ее кто-то солидно приложил. Не сама она голову повредила. — Регина, насупившись, молчала. — Так что ты только дай знать… Ты девка умная, вон как лопочешь по-иностранному, а потому выгоду свою должна просечь.
— Уже просекла.
— Это хорошо, но я тебе, как специалист, еще раз поясню. Коль ты мамашу свою признала, значит, дело возбудишь. Милиции от тебя проку никакого, а потому она захочет все замять. Висяк ей не нужен. А если уж, не дай Господи, плохой конец твоей мамаше уготован, то и вовсе начнут убеждать, что сама она себе башку проломила.
— Нет уж! Это им не пройдет. — Регина сжала зубы.
— Вот и я говорю, не порядок это! — обрадовался охранник. — А потом, если рыжий доктор ее вылечит, те, кто нападал, а видно, не случайно это было, они дело свое все равно до конца доведут. Они ведь рассчитывали на что? Ткнут разок — и на мороз! Сама, мол, того… ну, откинется. — Как ни старался, охранник не мог подобрать приличных слов, чтобы обрисовать предполагаемый ход событий. — Она вон какая у тебя слабенькая и худенькая! — попытался смягчить он свои слова.
— Считаете, не случайно? — не обращая внимания на речь, задумчиво произнесла Регина.
— Да ты поверь профессионалу, случайно только дети родятся. И потом, я вот что хочу тебе рассказать. Пока тут в больнице терся, такого наслушался. Тут конференция проходила. Журналюг понагнали. А конференция вот о чем. В скором времени прибор у врачей такой появится, называется генератор электромагнитных излучений. Он за несколько минут дает оценку основных систем человека. Не знаю сути, но слова постарался запомнить. В общем, что все это значит, не берусь объяснить. Только точно понял, если в этот аппарат сунуть покойника, можно определить сам он… того или его кто-то прикокошил. Представляешь, они, покойники, в аппарате по-разному светиться начинают. Понимаешь? Я собственными ушами слышал. Кто своей смертью почил, свечение медленно и постепенно ослабевает. Ну, к девятому дню, ясно! А у тех, кого того… вспышки возникают, а потом резкий спад наступает. И так все время, они успокоиться не могут. Я когда слушал, то все время крестился. Потом в газете прочел, статья называлась «О чем сказал покойник?». Теперь легавые точно, если захотят, определить смогут, сам человек от сердечного приступа умер или ему кто помог.
— К чему вы мне все это рассказываете? — поморщилась Регина.
— Убийства на счет раз раскрывать будут. А потому, если требуется кого на тот свет проводить, надо по-быстрому суетиться, пока прибор не запустили, успеть!
— Ну, напридумывал! — отмахнулась Регина и покачала головой.
— Ты о мамаше своей подумай, я ведь правду говорю, они на этом не остановятся.
