Наталья Светлова - Квартира, муж и амнезия
— Рит, ты что, знаешь, кто сообщники Гриши? — спросил Матвей и попытался заглянуть Рите в глаза.
— Знаю… — Рита сидела с отсутствующим видом, будто глядела внутрь себя и силилась разглядеть что-то важное.
— Тогда скажи нам! — осторожно попросил Матвей, и Рита вынырнула из собственных глубин и посмотрела на Матвея растерянно-виноватым взглядом.
— Матвей, отвези меня домой. Пожалуйста!
— Во денек! — крякнул на своей кровати Севка. — Маргарита, так нечестно!
— Почему? — перевела на него взгляд ореховых глаз девушка.
— Да потому что мы со вчерашнего дня эту загадку разгадываем! Разгадали почти, а вы нам сказать не хотите, кто всю кашу заварил!
— Простите меня, — обвела Рита глазами всех присутствующих, — я не могу сейчас об этом говорить.
— Рита, пойми, мы же волнуемся за тебя. Скажи, кому ты звонила? — сжал Матвей Ритину ладонь.
Рита вяло ответила на пожатие и сказала, отводя глаза в сторону:
— Я точно знаю, что все закончилось. Мне ничего не грозит. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Но я не могу назвать вам имени этого человека. Это мое личное дело. Извините.
— Ну, раз личное дело, давайте закругляться! — Севка скрипнул кроватью и встал во весь свой шкафоподобный рост, отчего палата оказалась заполненной почти до отказа. — Пошли, Самарин, покурим, пока Маргарита переоденется. Да и рванем по домам, хватит уже шухер разводить.
Мужчины вышли на площадку, спустились на полпролета и остановились возле окна с приоткрытой фрамугой.
— Финтит твоя Маргарита, ох финтит. — Севка закурил, сделал глубокую затяжку и теперь задумчиво выпускал дым в сторону приоткрытого окна. — Что хочешь делай со мной, Самарин, а дело здесь нечисто. Не удивлюсь, если девушка наша хитрее, чем кажется. Слишком уж вовремя наследник Иволгин с лестницы кувыркнулся!
— Севка, не начинай! У меня эта история уже вот где! — резанул Матвей ладонью по горлу. Сделал еще две затяжки и попросил: — Вернись без меня в палату, ладно? Скажи Рите, что я внизу ее жду, в машине.
И побежал по ступенькам вниз, чтобы не видеть Севкиного сочувствующего взгляда, чтобы не читать в нем: «Что, брат, опять попался на гнилой романтике?» Похоже, попался. Пошел Ланселот на дракона защищать честь прекрасной дамы, а дама тому дракону — давняя приятельница… Матвей в сердцах аж пристукнул кулаком о капот своей машины, и та радостно замигала габаритками и заорала на все голоса сигнализацией. Выругавшись, Матвей стал лихорадочно нажимать на кнопку пульта, палец не попадал, кнопка не срабатывала, и пока сигнализация, наконец, отключилась, она успела выдать достаточно рулад, чтобы из окон палат повысовывался возмущенный медперсонал.
— Мужчина, сейчас же прекратите шум!
— Простите, уже все! — примирительно поднял руки Матвей, успокаивая краснолицую толстуху, сердито глядевшую на него со второго этажа, отпер машину и юркнул внутрь. Включив зажигание и прогревая двигатель в ожидании. Риты, он тихо злился. На себя, на нее, на Севку и на то, что жизнь опять выставила его посмешищем.
— Матвей, простите, отчества не помню, меня не подвезете за компанию? — открыв дверцу со стороны пассажира, в салон заглядывала Тамарочка. — Все равно нам с Ритусиком в одну сторону ехать!
— Куда, простите? — отвлекся Матвей от раздраженных мыслей.
— Я говорю, все равно же Ритусику домой ехать, возьмете меня с собой?
— Да, конечно, — холодно кивнул Матвей. Все правильно, отвези даму, откуда брал, и можешь быть свободен.
Тамарочка, не замечая его холодности, забралась на заднее сиденье. Немного погодя туда же забралась и Рита. И Матвей, физически, всем телом ощущая, что возле него — пусто, тронул машину с места и стал аккуратно выруливать к выезду из больничного городка.
— Ритуль, а теперь ты можешь говорить? Ну кто все-таки звонил мне из Праги, а? Кто велел Гришку в дом пустить, а? Ну скажи, я же места себе теперь не найду, ну пожалуйста! — затеребила Тамарочка Риту, когда машина выехала с узкого проезда вдоль набережной и выбралась на широкое шоссе.
— Тамара, я не могу, я не хочу об этом говорить, — глухо ответила Рита.
Матвей попытался поймать в зеркале ее взгляд, но увидел только темную макушку. Рита сидела, запустив в волосы пальцы, опустив лицо, и то ли сама покачивалась из стороны в сторону, то ли отзывалась на покачивание рессор.
— Матвей, скажите, а Гришку этого теперь судить будут, да? За то, что он Толика моего с лестницы столкнул? — не добившись ответов от Риты, Тамарочка переключилась на Матвея.
— Боюсь, Тамара, его вина недоказуема, — сказал Матвей, стараясь не отвлекаться от дороги.
— Как — недоказуема? Он же сам признался! — удивилась Тамарочка.
— Боюсь, что, если дело дойдет до суда, он точно так же сам откажется. Да и вряд ли в милиции уголовное дело откроют, они уже все списали на несчастный случай.
— Как — списали? А зачем же тогда следователь в палату приходил? И вы говорили, что кожу под ногтями нашли…
— А это, Тамарочка, психическая атака была, чтобы Гриша растерялся и в грехах своих покаялся. Севка знакомых ребят из милиции попросил поприсутствовать. Если бы Гриша при них признался, они бы дело открыли. А так — несчастный случай, вопрос закрыт.
— Вот ведь как, погиб человек, и никому дела до него нет, и никто убийцу не осудит! — завсхлипывала Тамарочка, а Рита подняла голову и сказала:
— Тамарочка, по-моему, ему досталось. По заслугам.
И та затихла до самого дома, видимо, как и Матвей, не поняв, кому досталось по заслугам, Грише или Толику.
Знакомый подъезд встретил их тишиной и безлюдьем. Даже консьержки почему-то не было на месте. У лифта Матвей слегка задержался, решая, ехать ли с Ритой в квартиру или уже закончить проводы. Посмотрел на ее осунувшееся отрешенное лицо и почувствовал такой острый приступ жалости, что поспешно шагнул в тесноватый для них троих лифт. Попытался встать рядом с девушкой, но Тамарочка как-то так развернулась, тыкая в электронный замок кнопкой ключа, что Рите пришлось прижаться в одном углу лифта, Матвею — в другом. Пока поднимались на третий этаж, он пытался поймать взгляд Риты, но та смотрела в пол, и к моменту, когда лифт открыл двери, Матвей почувствовал, как внутри его поднимается глухая тоска и усталость.
— Зайдешь? — наконец-то посмотрела на Матвея Рита, подойдя к двери квартиры. Посмотрела, будто не видя его. Будто он — не в центре ее взгляда, а так, где-то сбоку, мелкая деталь большой картины.
— Нет, Рита, спасибо, мне в офис пора! Работать надо. — Матвей сам не ожидал, что его голос окажется таким сухим. Таким жестким. Таким шершавым.
