Екатерина Риз - Мы играем в пистолеты
— Она боится, что у нас роман.
— Почему это она боится? — не поняла я.
— А как же? В таких, как ты, без последствий не влюбляются. А мама ещё надеется, что я женюсь на скромной, тихой девушке, чем её порадую.
Я улыбаться не стала, вместо этого серьёзно кивнула.
— Это правильно. Найдёшь такую — женись.
— Да где ж я её найду?
— А где обычно ищешь?
— Ну… — Он глазки к потолку поднял и заулыбался, а я пальцем ему в грудь ткнула.
— Вот в этом "ну" больше не ищи. Порадуй маму.
Хорошо давать советы, как говорится. Мне вот никогда не удавалось маму порадовать. Моя мама всегда присматривалась ко мне с настороженностью, не зная, чего от меня ждать, а если и ждала, то только неприятностей. О чём мне совсем недавно и сказала, в пылу скандала, грянувшего на дне рождения Альки две недели назад. Я, как только пришла, почувствовала неладное, мать смотрела на меня напряжённо и хмурилась, но отворачивалась всякий раз, как я её взгляд перехватывала, а я очень надеялась, что успею уйти до того момента, как она всё же решится со мной поговорить. Я даже знать не хотела, что ещё случилось. Попыталась улизнуть одной из первых гостей, но была остановлена и отослана на кухню, разливать чай. Из комнаты слышались громкие детские голоса, веселье шло полным ходом, а я чай заваривала и гадала, что мне сегодня мама скажет. Вроде я развелась уже, все разговоры на эту тему закончились давно, а новых неприятностей не хотелось.
Съев торт и все сладости, Алька с одноклассниками изъявили желание отправиться гулять, а немногочисленные взрослые вздохнули свободнее и за столом пошли совсем другие разговоры и появился алкоголь. Отчим себе ни в чём не отказывал, махнул сначала одну рюмку, потом следом другую, включился в разговор, выглядел чересчур оживлённым, а я вдруг поняла, что за сегодняшний день ещё ни одного его взгляда не удостоилась. Это открытие насторожило, и я сама на него уставилась.
Никого из друзей матери я не знала. Слишком много лет я не жила в этом доме, да и праздники встречать предпочитала отдельно, скорее уж с Фаей, чем здесь, а в этот раз, оказавшись на семейном торжестве, стала объектом пристального внимания. За мной наблюдали, переглядывались, и я знала наверняка, что стоит мне уйти, как меня начнут обсуждать. А мама ещё и жаловаться будет, наверное, сетуя на мою безответственность и беспечность. По женским взглядам я видела, что они знают всё, что происходит в моей личной жизни. А вот мужчины, всем лет сорок да за сорок, на меня смотрели украдкой. Любопытство проявляли и тут же отворачивались, словно боялись, что их жёны за чем-то неблаговидным поймают. Меня всё это хоть и смешило, отчасти, но ощущение всё равно неприятное.
— Красивая у тебя дочка, Таня, — похвалила мать одна из подруг. Все, как по команде, на меня посмотрели, а я ногу на ногу закинула, сидя в кресле. Не специально, просто машинально. А вышло вызывающе, я заметила, как мать лицом потемнела, а мужчины снова принялись глазами пятый угол в комнате искать. Дурацкое поведение, я тоже разозлилась. В первый раз за вечер с отчимом взглядом встретилась, и теперь уже сама отвернулась.
Зря, наверное, пришла. Никогда на торжества не оставалась, подарки Альке дарила и уходила, а теперь, как говорится, времени свободного много, пришла-осталась, но ничего хорошего из этого не вышло. Не получилось дружных семейных посиделок. Я снова чувствовала себя лишней, и вряд ли ещё рискну сей опыт повторить.
Когда гости начали расходиться, отчим спустился с ними на улицу, якобы проводить, а сам уже минут десять стоял у подъезда и курил. Снизу слышались веселые возбужденные голоса, расходиться, видимо, никто не собирался, шумели, и, кажется, собирались песни петь. Я из окошка вниз глянула, и вздрогнула, когда голос матери услышала.
— Ты с ним спала?
Я обернулась и посмотрела непонимающе.
— С кем?
— С Серёжей.
Мать смотрела на меня пытливо, напряжённо, но откровенной злости я в её глазах не видела. Я глаза опустила, отвернулась от неё и хмыкнула.
— Так что?
— Мама, ты вообще думаешь, что говоришь?
— Да. Я просто хочу знать.
— Нет. Даже в голову никогда не приходило. И очень странно от тебя такое слышать.
Она кухонное полотенце со стола взяла, в руках его покрутила, словно не замечая стопку вымытых тарелок. Я как раз собиралась начать тарелки вытирать.
— Это вы только думаете, что я ничего не замечаю.
— Это ты о чём?
— О том, как он на тебя смотрит.
Я глаза к потолку подняла, не зная, откуда ещё силы взять.
— Так это его проблемы, мама.
— Не совсем. Это и мои проблемы. Может, даже больше, чем его.
Я последнюю тарелку ополоснула и со стуком поставила её на стол. Выхватила у матери полотенце, чтобы руки вытереть.
— Ладно, я всё поняла, приходить я больше не буду. Ты успокоишься тогда?
— Не надо со мной так разговаривать. И виноватой меня делать не надо. Я много раз тебя просила: веди себя прилично. И тогда никаких проблем не будет!
Я на самом деле обиделась.
— А я веду себя неприлично?
— Да, Ника! — Мама тоже была возмущена и смотрела на меня с большой претензией. — Ты не заметила, что сегодня все на тебя смотрели?
— Я даже слова не сказала!
— А тебе это не нужно. У тебя всё в глазах.
— Что? — горько переспросила я. — Бесстыдство?
— Я говорила тебе, что не нужно разводиться, — неожиданно сказала мать. — Нужно было поговорить с Витей, нужно было помириться с ним. Что ты будешь делать одна?
— Мужиков менять, — зло ответила я. Полотенце на стол швырнула и пошла в прихожую. От злости губы тряслись, а от обиды слёзы на глаза наворачивались. Я старалась стоять к матери спиной, торопливо одевалась, а она наблюдала за мной, потом сказала:
— Не надо на меня обижаться. Я просто хочу, чтобы ты задумалась. Как ты дальше жить будешь?
— Без мужа? Нормально буду жить. — Я сделала резкий жест рукой, прежде чем пальто запахнуть. — В отличие от тебя, я этого не боюсь.
— Были бы у тебя дети, ты бы по-другому говорила.
— Правда? — Я к ней всё-таки повернулась. — У тебя были дети, когда ты за Серёжу нашего замуж выходила, у тебя я была. Только не помню, чтобы ты меня как-то выделяла на его фоне. Но разве я когда-нибудь тебя за это винила? Я даже из дома ушла, чтобы вам не мешать. Ты пыталась меня остановить? Не помню такого. По крайней мере, не усердствовала, это точно. Конечно, семнадцатилетняя дочь рядом с тридцатипятилетней матерью — это плохо, да? А теперь ты меня обвиняешь в том, что я с ним спала? Да я себя уважать не буду, если я с ним в постель лягу. Ты уж как-нибудь сама его ублажай, без меня.
