Любовь и Боль (СИ) - "Чинара"
Кажется, сейчас кто-то пишет сценарий моей жизни и у него довольно своеобразное чувство юмора…
— Начинайте. — произносит Дилман.
Поднимаю глаза на русалочку.
— Знаешь, — севшим голосом произношу я. — Прошло уже много лет, и я вряд ли когда-то сумею заслужить твое прощение… потому что, я муд***, трахающий других женщин, в попытке обмануть себя… Обмануть, бл**, потому что перед глазами всегда только ты…Ты… Но…
— Охрененно! — восклицает Галахер.
А я смотрю Хлое в глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-либо. Умоляя дать мне маленькую лазейку в ее настоящие мысли, но ставни ее зрачков пуленепробиваемы. Недосягаемы. Она великолепно отыгрывает свою часть одной фразой, метко прошибающей меня насквозь:
— Между нами больше никогда ничего не будет.
Глава 48
Хлоя
Наклонив голову набок, наблюдаю в овальном иллюминаторе боинга за белоснежным царством облаков, размеренно философствующим о мире. Они бы посмеялись над моими глупыми мыслями, бьющимися друг о друга в тревожности и скрываемой от себя самой радости.
Меньше чем через пять часов мы приземлимся в городе Ангелов. В городе, в котором обитает мой личный демон. Мне удалось запрятать его за многочисленными замками с надписями: «он ни разу не пришел», «не позвонил», «он тебя вычеркнул», «ему плевать», «он не поверил», «он посчитал тебя шлюхой». Железный и самый тяжелый из них гласит: «лживая сука…». Надпись, в случае моей слабости, начинает искрить красным цветом.
Усмирив внутреннюю борьбу, поворачиваю голову влево. Антуан сладко спит, развалившись в кресле бизнес класса, а на противоположном сидении устроился Сэм, смакующий «Литературного призрака» Дэвида Митчелла.
Именно этим двоим мужчинам я обязана прекращением вечного дождя внутри.
*
— Превосходно! — возбужденно сияя от радости, восклицал Антуан, вышагивая по моему номеру в коричневых клетчатых брюках и светлой рубашке-поло.
Нам поступило предложение от Джона Галахера.
«Расколовшиеся» имели ошеломительный успех, которого хоть и ожидали, но все же не предполагали столь грандиозных масштабов.
Теперь я отчетливо понимала фразу «она проснулась знаменитой».
Слава рухнула на меня без предупреждения или вступительного слова, она навалилась вспышками преследующих каждый шаг камер, постоянными упоминаниями в прессе, немыслимым количеством новых предложений и невозможностью выйти из квартиры и при этом остаться неузнанной. Самым сложным оказалось привыкнуть к последнему. Я всегда была той, кто сидела в углу и наблюдала за остальными, а здесь мне не оставляли выбора, выталкивая под яркий свет софитов.
Как это часто бывает, пара из фильма завоевала преданную любовь поклонников. И теперь нас, не жалея гонораров, приглашали во всевозможные французские передачи, просили стать лицами известных брендов, засыпали предложениями и сценариями. Но мой агент не кидался голодной хваткой на первое попавшее предложение, он тщательно и досконально изучал каждый миллиметр перед принятием решения.
Из всех сценариев, способных при массовом сожжении создать величественный костер, мы для второго проекта выбрали черно-белую короткометражку подающего надежды молодого еврейского режиссера Марка Гимера. И картина была благосклонно отмечена на нескольких фестивалях.
А Антуан после «Расколовшихся» снялся в мелодраме эксцентричного Элиа Сажеса «Моя Мать». В конце фильма я не могла сдержать слезы и плакала навзрыд, вызвав торжественную и довольную улыбку на лице моего друга, галантно протягивающего мне бумажные салфетки.
И буквально неделю назад нам поступило предложение от Галахера.
Сэм был в восторге. Антуан был в восторге. Агнес была в восторге. Дюран был в восторге…
Но не я.
Меня до трясучки пугала одна сцена, заполняя внутренности тошнотворным чувством тревоги.
— Не уверена, что смогу как следует отыграть образ этой героини. — нерешительно начала я.
Сэм, который до этого целый час никак не реагировал на череду восторженных реплик Антуана, вдруг оторвался от «Грозового перевала» и впился в меня внимательным взглядом.
— Ерунда! — отмахнулся молодой Дюран, — Ты прекрасная актриса и уже не раз это доказала. — он чарующе улыбнулся и опустился на колени около моих ног.
— Ты и без меня прекрасно сыграешь в этом фильме. А актриса может…
— Нет, нет! — Антуан, как маленький, закрыл уши руками и замотал головой. — Умоляю, Хлоэ, умоляю! Я сделаю все, что ты захочешь, только давай вместе сыграем в этом фильме. Умоляю… — его голова мягко легла на мои колени и карие глаза самым жалобным взглядом уставились на меня.
Пересилив внутреннее сопротивление и уняв тревожность, ласково провела рукой по темным волосам.
— Хорошо, — улыбнувшись, я кивнула в знак согласия.
*
После премьеры «Расколовшихся» всех фанатов, а также поддерживающих и умножающих их интерес журналистов, интересовал вопрос: встречаемся ли мы с Антуаном?
Некоторые создали свою собственную легенду о зарождении любви между актерами с самого первого кадра и активно муссировали версию.
Нам был дан запрет прямого отрицания или подтверждения, потому как история самым лучшим образом влияла на рейтинги. Если нас ловили в кафе, то снимки тут же становились достоянием газет и сети. Пресса радостно ликовала, сумев в очередной раз уличить «молодых влюбленных».
Но в действительности после того случая в «Африканских снах» между нами долгое время ничего не было. Он ни на чем не настаивал, и я была искренне за это благодарна. Всегда считала неправильным вступать в отношения, когда в сердце есть другой.
Но порой мы делаем шаги, противоречащие нашим принципам, ступаем на шатком поводу чувств… Не всегда правильных…
*
Это был выходной, который я намеревалась посвятить себе. Совершив одинокую пешую прогулку по правому берегу Сены, пройдясь по улице Риволи и вдоволь насладившись архитектурой любимого Лувра, я закупилась в булочной круассанов, честно отстояв очередь и перекинувшись с гостеприимной хозяйкой парой фраз о пасмурной погоде. Вернулась в небольшую квартиру, которую снимала для меня компания. Приняла душ, переоделась в теплую домашнюю пижаму, заварила любимый чай, удобно устроилась на диване, обложив себя выпечкой и, открыв ноутбок, решила заняться монтированием любительского фильма, который снимала с момента приезда в Париж.
А потом вспомнила, что могу позволить себе маленькую слабость. Я запретила себе гуглить информацию о Райане, но раз в месяц разрешала себе «исключительное предложение», в награду за хорошую работу и удачную борьбу с демоном.
Быстро набрав в поисковике «актеры Голливуда» — ведь так легче убедить гордость в отсутствии всякого конкретного интереса — начала пролистывать страницы и фотографии, пока рука не замерла и рот не перестал с аппетитом поглощать выпечку.
«Новая пассия плохиша Райана» гласил заголовок. Он стоял, приобняв за талию загорелую знойную красотку. Обладательницу таких бедер, которые я смогла бы получить только в случае пересадки в ягодицы двух арбузов.
Ни в чем неповинный ноутбок был с грохотом закрыт и откинут на другую сторону дивана.
На вопрос «она ли на свете всех милее», ведьма узнала, что… Что ей больно и заперлась в ванной.
Затем оделась и поехала к Антуану.
*
Мои наряды для выходов в свет каждый раз, упорно дискутируя, выбирали двое мужчин. Они наслаждались процессом больше моего и оценивали предложения модных домов с некоторым налетом истинных художников. Для премьеры «Расколовшихся» Сэм, кажется, для большего веса и красноречия, специально выучил французские ругательства, но в итоге остановился на емком «Putan!», которым беспрерывно покрывал Антуана.
В итоге тот громко расхохотался и сдался его выбору.
А вот для юбилея FashionWeekly я выбрала платье сама, влюбившись в него сразу, как только мне прислали исходный эскиз. Но вот туфли, походившие на изощренные орудия пыток, выбрал гонорар и бездушные наставления Сэма о том, что русалочка ради недалекого принца каждый день испытывала при ходьбе боль, а мне, в отличие от нее, надо потерпеть всего пару часов, благодаря которым мой счет пополнится существенной и приятной суммой.
