Дорогое удовольствие (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

– Слушай, а разве за экономические сажают в СИЗО? – нахмурившись, вставляет Рита. – Разве не под домашний арест должны?

– Ну так и тут своя схема есть, – невесело усмехается парень. – Его же не обвиняют по статье, связанной с предпринимательством. По мнению силовиков, люди создали преступную группу с целью наживы. А что за группа? Директор, бухгалтер и еще парочка невезунчиков, имеющих право подписи.

– Ясно, ОПГ притянули, – мрачно изрекает Рита, тут же поняв Дениса.

– ОПГ? – переспрашиваю я, хлопая ресницами.

– Организованная преступная группа, – поясняет он. – Тут сразу большие сроки, можно и в СИЗО посадить. А преступникам в погонах это очень даже на руку – в изоляторе с человеком легко работать, он находится в уязвимом положении, поэтому вести с разговоры в стиле «перепиши-ка бизнес на этого дядечку» становится крайне удобно.

От всех этих страшных слов меня прошибает ледяной липкий пот. Я очень плохо разбираюсь в тонкостях уголовно-исполнительной системы, но даже имеющихся у меня знаний достаточно, чтобы искренне ужаснуться случившемуся.

Перед глазами тут же вспыхивают доводящие до дрожи образы: крошечные камеры, бараки, жидкая баланда и прочие «прелести» невольной жизни. Отчего-то представить сурового, уверенного и дорого одетого Пеплова в тюремных условиях никак не получается. Такие, как он, строят бизнес, зарабатывают большие деньги, упиваются собственным успехом, а не сидят на нарах в компании бритоголовых зэков. Это противоестественно, неправильно, почти нереально!

– Мы… Мы можем что-нибудь для него сделать? Помочь как-то? – в панике перебирая собственные пальцы, интересуюсь я. – Наверное, надо нанять адвоката и…

– Успокойся, – твердым голос обрывает Рей. – Мы делаем все, что в наших силах. Адвокаты выкладываются по полной, сейчас самое главное – не довести дело до суда.

– Почему?

– Потому что оправдательных приговоров не существует, – огорошивает он. – Такой расклад считается недоработкой суда или следствия.

– Господи… А что, если человек действительно невиновен и это удастся доказать?

– Ну, всегда есть условные сроки или замена статьи на более легкую, – пожимает плечами Рей.

Какое-то время мы все пребываем в тягостном молчании. Денис, сложив руки на груди, гипнотизирует взглядом пол, а Рита медленно возится с посудой, в звоне которой мне слышатся какие-то трагические отзвуки.

От одной мысли, что Антона могут посадить, мне делается дурно. Прям на физическом уровне, будто здоровье резко пошатнулось. Живот стягивает неприятным спазмом, в области сердца начинает колоть, а в горле ощущается горьковатое першение.

Надо же, оказывается, я до сих пор не остыла. Во мне ведь совсем не жалость говорит и не сочувствие… Я все еще люблю Пеплова. Иррационально и чертовски сильно. Я и раньше это подозревала, а сейчас вот окончательно уверилась. Он для меня по-прежнему лучший мужчина на Земле.

Делаю полный вдох и медленный выдох. Надо избавиться от паники, норовящей пробраться в самую глубь души, и включить здравое мышление.

Нет, Антона не посадят. Он ведь не просто умный – гениальный человек. Такие, как он, легко не сдаются.

– Скажи, а Леонид Астахов не может ему помочь? – спрашиваю я у Рея, немного подумав. – Он ведь влиятельный человек.

От меня не укрывается, как парень коротко переглядывается с Ритой, а затем переводит глаза на меня.

– Кхм, – Денис прокашливается, будто для того, чтобы немного потянуть время и подобрать нужные слова. – Да, влиятельный. Но помимо влияния нужна ведь еще и мотивация помогать…

– А что, отношения Антона с его дочерью не мотивация?

Удивительно, но мой голос звучит совершенно спокойно. Не дрожит и не норовит сорваться на рыдания. А ведь раньше меня от одних только воспоминаний об общении Пеплова с Астаховой начинало потряхивать. Видимо, осознание, что глубоко небезразличный мне человек находится в настоящей беде, притупило остроту ревности.

– У них с Сашей все непросто, – уклончиво отзывается Рей. – Сам толком не в курсе, но знаю, что слепо уповать на помощь Астахова не стоит.

Эти слова и та неопределенная интонация, с которой они произнесены, вызывают во мне какой-то странный всполох надежды, который я, впрочем, тут же спешу загасить.

«Все непросто» вовсе не равно «они расстались»! Так что не нужно выдумывать то, чего нет, Камила!

– А к нему… К нему допускают посетителей? – принимаюсь нервно теребить кончики волос.

Рей опять кидает короткий, но довольно выразительный взор в сторону Риты.

– Чего вы все время так смотрите, словно у вас какой-то заговор против меня? – полушуткой интересуюсь я.

– Извини, просто незадолго до твоего прихода мы с Денисом обсуждали твою возможную реакцию на произошедшее, – откликается Рита, немного виновато мне улыбаясь. – Он был уверен, что ты не захочешь ничего слышать об Антоне… Ну, учитывая ваше прошлое, понимаешь? А я сказала, что в некоторых ситуациях прошлое не имеет значения.

Не знаю, почему, но к горлу удушающей змейкой подбирается ком. Рита права: сейчас наше с Пепловым болезненное прошлое абсолютно ничего не значит. Да, он разбил мне сердце, причинил боль, растоптал мои чувства… Но ведь и хорошего между нами было ничуть не меньше. И если вдруг я окажусь ему нужной в трудную минуту, то обязательно буду рядом. По-другому просто быть не может.

– Так что насчет посетителей? – я легонько трясу головой, стряхивая морок. – Пускают к нему или нет?

– Пока не знаю, но по закону вроде должны, – задумчиво отвечает Рей.

– А разве не только родственники имеют право посещения? – спрашивает Рита.

– Хрен знает… Но даже если так, думаю, за деньги этот вопрос легко решается, – хмыкает парень, а потом слегка подпрыгивает на месте, доставая из кармана джинсов телефон. – О! Как раз адвокат звонит. Сейчас все и разузнаем.

Глава 47

Рей уходит разговаривать с адвокатом в другую комнату, а мы с Ритой остаемся на кухне. Девушка наконец ставит передо мной чашку с чаем и садится напротив. Кидаю короткий взгляд на настенные часы и убеждаюсь, что время уже очень позднее, но я намерена позлоупотреблять гостеприимством еще немного: уж очень хочется узнать новости о Пеплове. Вдруг адвокат скажет Рею что-то важное?

– Ты не переживай, – словно прочитав мои мысли, говорит Рита. – У Антона много связей, так что, думаю, он находится куда в лучших условиях, чем другие.

Какими бы «хорошими» условия ни были, следственный изолятор – это не свобода. Ни разу не свобода.

– Надеюсь, – вздыхаю я, отпивая чай. – А вы с ним учились вместе, да?

– На втором курсе, – кивает она. – А потом я перевелась в другую группу.

– Ясно, – беру в руки салфетку и принимаюсь наматывать ее на палец. – Я так понимаю, со свадьбой тебя не поздравлять?

Возможно, я сую нос не в свое дело, но мама всегда говорила, что любопытство родилось вперед меня, поэтому я ничего не могу с собой поделать.

– Я ждала от тебя этого вопроса. Тогда в клубе ты так трогательно желала мне семейного счастья, – Рита улыбается, однако смущенной не выглядит. – Но твои пожелания были не зря: я счастлива, только немного по-другому.

– И немного с другим, – изо рта против воли вырывается смешок, но я тут же его обрываю.

Вдруг Рита посчитает мою шутку неуместной и рассердится?

– Так и есть, – к счастью, девушка и не думает обижаться – ее улыбка становится чуть шире, а во взгляде не читается ни намека на раздражение.

– По словам Рея, это ты надоумила его мне позвонить, – немного осмелев, говорю я. – Почему? Ты ведь знала, что мы с Антоном расстались.

– Ну… Скажем так, – она закидывает ногу на ногу, поправляя халат. –Расставание далеко не всегда говорит о том, что человек стал тебе безразличен. Об этом я знаю не понаслышке.

Ее проницательный синий взгляд касается моего лица, и мне вдруг начинает казаться, что он осведомлена о наших с Пепловым отношениях даже лучше, чем я. Не зря же говорят, что со стороны подчас виднее.