Линда Е. Леусс - Путь Дракона. Начало (СИ)
В памяти всплыло воспоминание детства о том, как мы с матерью жили в паре кварталов отсюда и однажды ее на улице избила банда молодых обдолбаных отморозков, просто так, ни за что, и никто не вмешался, глядя на то, как трое парней пинают ногами женщину. Ведь это Страйт, раз бьют, значит за дело, может, она им денег должна. Обнаружила ее наша соседка Рози, которая случайно проходила мимо помойки, где и валялась мама с кровавым месивом вместо лица и сломанными ногами, опознав только по платью, которое сама ей подарила за несколько дней до произошедшего. Рози, всю жизнь прожившая на Страйте, не растерялась и развила бурную деятельность: вызвала скорую, поехала с мамой в больницу, оформила все документы в приемном покое и полиции, так как мать была без сознания, и не дала полицейским забрать меня в приют, назвавшись теткой со стороны отца. Офицеры даже не спросили у нее подтверждающих родство документов, поверив на слово, и задав еще несколько вопросов, вскоре оставили нас в покое. Я жил у Рози пару месяцев, помогал ей, как мог, чтобы не быть обузой, сидел с ее крикливыми близнецами, когда она работала в ночную смену, и зажимал им рты, когда она скандалила со своим сожителем, алкоголиком Маком, потому что, услышь он их скулеж, досталось бы всем нам, а когда Мак уходил, обрабатывал синяки и ссадины Рози. После очередной их ссоры, когда Мак, пнув пару раз лежащую на полу Рози, вытащив деньги из ее кошелька и пригрозив в следующий раз убить, хлопнул дверью и отправился в ближайший бар, я с трудом привел ее в чувство и помог подняться. У нее были разбиты губы, ссажена скула, по подбородку текла кровь, а правый глаз заплывал огромным синяком. Под вопли испуганных детей, я помог Рози дойти до кухни и усадил ее на стул. Сбегав в соседнюю комнату, я кое-как успокоил перепуганных мальчишек, затолкал их в кровать, угостив каждого шоколадкой из личных запасов, и вернулся на кухню. Аптечка в доме Рози всегда была наготове, я, взгромоздившись на стул, достал ее из верхнего кухонного ящика, куда ее тщательно прятали от любопытных близнецов. Рози скорчилась на стуле, качаясь взад-вперед, а по ее щекам текли слезы. Я привычно обработал ее ссадины, сел напротив и, подперев рукой голову, некоторое время смотрел на нее.
- Рози, почему ты не выгонишь Мака? – спросил я – Он дерется, орет на тебя и детей и отбирает деньги?
Рози долго молчала, а потом с трудом разлепив разбитые губы, ответила – Мак не злой, это выпивка делает его таким. Ник, ведь он без меня пропадет, как я могу его выгнать? – даже в том возрасте я понимал абсурдность подобного аргумента. Рози не стала дожидаться моего ответа, слегка прикоснулась к разбитой губе и ругнулась – Вот урод, опять завтра на работу с разбитой рожей пойду! – а потом неожиданно сказала - Ты еще маленький и ничего не понимаешь во взрослой жизни. Помоги мне, пожалуйста, дойти до кровати. – я послушно подставил ей плечо и мы кое-как доковыляли до соседней комнаты. Тогда я действительно ничего не понял, не понимаю ее и сейчас. После каждого своего запоя Мак приползал домой избитый, грязный, голодный и без денег. Сначала он стоял на коленях перед дверью в квартиру Рози и громогласно просил прощения, пока соседи, доведенные до белого каления его воплями, не начинали требовать у Рози, впустить его и дать покой всему подъезду, или грозили проломить мерзкому ублюдку череп, чтобы он, наконец, заткнулся. Рози, прекрасно зная своих соседей, запускала Мака внутрь и начиналась вторая серия мелодрамы. Едва переступив порог квартиры, он валился Рози в ноги, ревел белугой, прося прощения и размазывая слезы по щекам, хватал на руки орущих от страха близнецов и демонстрировал свою к ним любовь, клялся всем святым, что любит Рози и детей и не сможет без них жить. Каждый раз Рози прощала его, неделю Мак ходил как шелковый, а еще через две недели он уходил в новый запой, и все повторялось снова. В периоды просветления он был безобидным и, в общем-то, незлым мужиком, помогал Рози по хозяйству и вел себя смирно, но стоило ему опрокинуть рюмку-другую, как он превращался в агрессивное животное. Через несколько лет Мака посадили в тюрьму за непреднамеренное убийство в состоянии алкогольного опьянения, и Рози переехала поближе к исправительному заведению, где он отбывал срок, чтобы, как она выразилась, «морально его поддерживать».
В тот год, когда мать избили на Страйте, мне исполнилось двенадцать лет и тогда же кончилось мое детство. При выписке матери из больницы врачи сказали, что ей повезло, что ее страховки хватило на оплату лечения, иначе она стала бы инвалидом. Несмотря на это жизнерадостное утверждение, ходить без костыля она смогла только через полгода, а ноги на погоду у нее болят до сих пор. С тех пор я ненавижу Страйт, его обитателей и мужчин, избивающих женщин.
Тем временем события в переулке развивались, парни взяли девчонку в кольцо, самый старший из них лениво ударил ее по лицу и въехал кулаком в живот, девушка согнулась и закашлялась. Выглядели нападавшие словно братья, высокие, поджарые, с выступающими скулами, узкими глазами и длинными носами. Я переложил биту в правую руку, завел ее за спину и решительно толкнул дверь.
Видимо, они не ожидали, что кто-то вмешается и заступится за девушку. Видимо, они не сочли меня достойным противником, за что один из них тут же и поплатился. Второго я вывел из строя ударом в живот с последующим закреплением результата о ближайшую стену. Башка у парня оказалась крепкой, он даже не потерял сознание, но в качестве боевой единицы в ближайшие пятнадцать минут интереса не представлял. Третий сообразил, что от биты надо держаться подальше, и начал осторожно кружить вокруг меня в ожидании, когда я откроюсь, и, делая пробные выпады. Если бы я напоролся на ребят из уличных банд, мне бы не поздоровилось, и я вряд ли бы ушел из этого переулка живым, этот же дрался как-то слишком правильно, не по-уличному и к моему безмерному удивлению был невооружен. Я же наоборот не стал с ним церемониться и дрался так, как принято в этом городе, преследуя единственную цель – победить, впрочем, стараясь не убить, провести следующие двадцать лет в тюрьме я не планировал. Девочка тоже дралась, с тем, кто пришел с Западной, и получалось у нее, черт возьми, совсем неплохо! Надо побыстрей разобраться с моим противником и выручать ее или хотя бы дать возможность сбежать. Где-то я просчитался, подсечка сработала, но парень откатился прямо под ноги девушке, она, не заметив в пылу схватки его маневра, споткнулась и свалилась на асфальт. Ей нужно было на две секунды больше времени, чтобы вскочить, но ее противник их не дал. Он резво подскочил к ней, вцепился в куртку, неожиданно легко поднял с земли и швырнул в стенку. Девушка с глухим звуком ударилась об нее и со всхлипом сползла вниз. В этот момент меня и переклинило, я кинулся на ее обидчика, замахиваясь битой, без всяких вывертов собираясь проломить ему череп, но он неожиданно грациозно ушел в сторону, одновременно выкрикнув несколько слов на странном, гортанном языке. Я по инерции пробежал вперед несколько метров, притормозил и развернулся к ним лицом в полной уверенности, что теперь они примутся за меня основательно и готовясь дорого продать свою жизнь, но к моему удивлению, они не стали нападать, наоборот, собирались уносить ноги. Они двигались очень быстро, можно сказать, нечеловечески быстро, я с трудом удерживал их в поле зрения. Мой третий противник, помог подняться с земли второму, а тот, который дрался с девушкой, легко взвалил на плечо парня, которого я вырубил битой в самом начале. Все манипуляции у них заняли секунд десять, после чего старший, зло зыркнув на меня, сиплым голосом произнес несколько слов, его спутники согласно кивнули и они на невероятной скорости помчались в сторону центра. Я тряхнул головой, остывая после драки и пытаясь хоть как-то оформить свои впечатления в связные мысли. Интересно, кто были эти парни? Ясно, что они не местные, но откуда они взялись? И почему, черт бы их подрал, они так быстро двигаются? Может быть, девушка сможет прояснить ситуацию. Я подошел к ней и присел на корточки. Она полусидела на земле, привалившись спиной к стене и свесив голову на грудь. Левая рука неловко подвернулась, вид правой не вызывал сомнений в том, что она сломана, из под спутанных волос на куртку капала кровь. Я аккуратно положил ее на землю и убрал волосы с лица. Девушка была красивая, нет, очень красивая, несмотря на пятна крови и разводы грязи, заплывшую багровым скулу, и разбитые губы. Ее темные, длинные, кудрявые волосы, местами слипшиеся от крови и кое-где припорошенные пылью, были стянуты на затылке в узел, лицо с высокими скулами, чистой, загорелой кожей, аккуратным носом и темными тонкими бровями, на мой взгляд, было идеальным. Я разглядывал девушку и пытался угадать какого цвета у нее глаза, наверное, темные, такие в которых не видно зрачка. Девушка была одета в коричневую куртку, камуфляжные штаны и высокие военные ботинки, одежда была добротная, но довольно грязная и кое-где порванная. Я осторожно пощупал карманы ее куртки и штанов, ни телефона, ни документов, как искать ее друзей или родственников неизвестно. Не полицию же мне вызывать! Я снял свою куртку, осторожно подвязал ею поврежденную руку, встал и подхватил девушку на руки.
