Биверли Бирн - Огненные птицы
– И теперь вижу, что не ошибся.
Она виновато улыбнулась.
– Вероятно, не забыла. И ты, вероятно, прав насчет… насчет сегодняшнего вечера. Значит, доброй ночи и спасибо за этот вечер.
Лойола Перес позвонила Питеру Фоулеру неделю спустя после вернисажа.
– Это Лойола Перес. Вероятно, вы меня не помните. Вы встречались…
– Конечно, я вас помню. – Ее голос мгновенно вызвал у него в памяти невиданную красоту, окруженную аурой таинственности и могущества. – Очень рад слышать ваш голос, сеньора Перес. Чему обязан этим звонком?
– Может быть, я покажусь вам очень глупой, но мне хотелось бы подписаться на один журнал, который я получала в Испании несколько лет назад. Такой, знаете, легкомысленный еженедельник – светская хроника, сплетни. Хотелось бы узнать, выходит ли он еще, и подумала, что вы могли бы мне помочь.
Он подвинул к себе настольный блокнот и ручку.
– Если вы скажете мне, как он называется, то я попытаюсь разузнать.
Она назвала, и Питер обещал проверить и сообщить ей.
Через несколько дней, как и обещал, он ей позвонил.
– Да, это ваша «Семана» здравствует и поныне, но сюда они доставку не осуществляют. Однако мне удалось раздобыть для вас несколько экземпляров.
– Превосходно! Очень мило с вашей стороны, спасибо. Мистер Фоулер, не могли бы вы как-нибудь заглянуть ко мне на стаканчик, другой? Пожалуйста, прошу вас.
Вешая трубку, он усмехнулся.
Он представлял себе, что Лойола Перес должна была занимать какую-нибудь супердорогую квартиру, где-нибудь в Ист-Сайде, на фешенебельной Пятой авеню с видом на Сентрал-парк. Но она жила, оказывается, в Гринвич-Виллидже на Западной 10-ой улице. Разумеется район был вполне приличный, но далеко не фешенебельный. Дом этот был построен на стыке нынешнего и прошлого веков. К счастью, его не додумались изуродовать, поделив на квартиры. Питер был поражен высотой потолков, великолепием паркетных полов, наличием камина, очень красивыми деревянными панелями стен.
– Сказочное жилище, – восхитился Питер.
– Да, в этом отношении мне повезло, могу с вами согласиться. Не очень часто кто-нибудь, живущий в Манхеттене, может похвастаться, что целый дом принадлежит ему. Что вы пьете, мистер Фоулер?
– Скотч с водой, если позволите. И, пожалуйста, называйте меня Питер.
– Тогда и вы будете называть меня Лой.
– Имя ваше тоже редкость. Могу поинтересоваться его происхождением?
Она налила виски в стакан и чуть помедлила, прежде чем добавить содовую и лед.
– Вы уверены, что хотите разбавленный?
Питер взглянул на китайский столик черного дерева, где она приготовляла напитки, и увидел бутылку превосходного виски.
– Если вы собираетесь угостить меня такой роскошью, тогда, конечно, нет.
Длинное зеленое одеяние зашуршало по толстому ковру, когда она шла через гостиную, чтобы подать ему угощение. Очень это был волнующий звук. Принимая у нее из рук хрустальный стакан, Питер не преминул коснуться ее руки. Сделано это было, вне всякого сомнения, намеренно. Он чувствовал себя как маленький ребенок в кинотеатре, восхищающийся красавицей из сказки на экране и обуреваемый страстным желанием потрогать ее.
– Если вернуться к вашему вопросу, то корни этого имени испанские, – ответила она. – Происходит оно от Игнация из Лойолы, был такой святой в северной Испании.
– Так вы из Испании? Вы прекрасно говорите на нашем американском.
Она засмеялась странным, слегка гортанным вибрирующим смехом, который ласкал его слух.
– Ну, а как же мне на нем не говорить? Я ведь родилась и выросла в Новой Англии, хотя и происхожу из семьи испанцев. Я была еще очень молода, когда вышла замуж за одного мадридца, и он забрал меня с собой в Испанию, где я оставалась до тех пор, как вернулась в Америку. Это было несколько лет назад.
Питер призадумался: вдова ли миссис Перес или развелась с мужем. Но он не мог ей задать этого вопроса сейчас. Вокруг Лой, какой бы милой и приветливой она не казалась, лежало силовое поле, и он чувствовал, что его держали на расстоянии. Вместо этого он спросил.
– Вам нравится Испания?
– Очень. Но я Нью-Йорк очень люблю.
Питер пригубил виски, почувствовал привкус благородного дымка, и не знал, о чем еще спросить эту женщину. Она лишала его дара речи. В ее присутствии он чувствовал себя каким-то неуклюжим, туповатым. Но, тем не менее, он был готов навечно остаться в этой гостиной.
Лойола Перес не могла не заметить его смущения и быстренько заполнила брешь.
– Да, Испания… Конечно, после смерти Франко и наступления того, что называют демократией, изменилось очень многое.
– К лучшему?
Лойола колебалась.
– Для молодого поколения, для будущего, разумеется, к лучшему. Для тех же, кто чувствовал себя уютно в тех старых условиях, однозначно это утверждать нельзя.
– Но Франко ведь был тираном, диктатором.
Она пожала плечами, и зеленое одеяние снова характерно зашуршало.
– Да, но диктаторы тоже находят свое применение.
– Полагаю, что вы правы. – Он допил виски и отказался выпить еще. – Спасибо, с удовольствием бы выпил еще, но мне предстоит еще ужин.
Лой улыбнулась.
– Надеюсь, она молодая и красивая?
– Он – старый и безобразный, – ответил Питер. – В этом городе деловым переговорам посвящают и завтрак, и обед, и ужин. Правила игры таковы, что тебе нужно либо быть с ними со всеми, либо ты выпадешь из всех связей и из общества.
– Питер, я не сомневаюсь в том, что вы занимаетесь не только решением деловых вопросов.
Он усмехнулся.
– Пытаюсь. Да, пока я не забыл, вот ваши журналы. – Он достал из кейса три экземпляра бульварного испанского еженедельника. – Надеюсь, что это именно то, о чем вы просили.
Она любовно погладила глянцевые обложки пальцами.
– О да, это как раз то. Может быть, я покажусь вам ограниченной женщиной. Но поймите, иногда мне здесь очень недостает этой светской шумихи. Причем, на испанском языке. После всех этих лет… – она улыбнулась чуточку виновато.
Питер еще раз поймал себя на мысли, что затруднялся определить, сколько ей лет. Может быть пятьдесят, может, годом или двумя больше. Эта женщина была какая-то нематериальная. Лойолу Перес невозможно было отнести к какой-то определенной возрастной категории.
– Я вас прекрасно понимаю. Я попытаюсь достать их еще и попробую раздобыть для вас зарубежную подписку.
Когда он уходил, Лой пригласила его пообедать вместе как-нибудь.
– Как-нибудь, но поскорее, – добавила она и протянула ему на прощание руку.
Он взял ее в свою и не торопился отпускать.
– Знаете, у меня есть вполне конкретное предложение. Я должен буду через пару дней отправиться за границу по делам, но может быть…
