Нэнси Бартоломью - Твое смеющееся сердце
— Так вы полицейский? — Да.
Мы встали одновременно. Я едва доставала ему до плеча.
— Тогда вы должны знать, что произошло.
Он кивнул.
— Почему я здесь? Чей труп нашли в моем доме?
— Почему бы вам не присесть, Мэгги? — Он обошел меня и сел на стул напротив.
Я осталась стоять, одной рукой вцепившись в спинку стула, и осторожно положила сумочку на стол.
— Кто убит? — медленно спросила я.
— При нем нашли водительское удостоверение на имя Джеймса Спайви. Вам знакомо это имя?
— Джимми! — воскликнула я. Ноги вдруг подкосились, и я опустилась на стул. — Нет!
Горло сдавило от слез. Не может быть, Джимми… Маршалл Уэдерз сидел тихо, по-видимому, дожидаясь, пока пройдет первое потрясение. Потом достал из кармана чистый белый носовой платок и протянул мне.
— Мне очень жаль, — тихо сказал он.
— Как вы его нашли?
— В полицию поступил анонимный телефонный звонок из телефона-автомата. Звонивший сообщил, что в вашем доме слышались выстрелы и есть пострадавший. Когда приехала патрульная машина, а вместе с ней «скорая помощь», было уже… — Он замолчал, и наши глаза встретились.
— Вы хотите сказать, что Джимми застрелили в моем доме? Это сделал грабитель?
Уэдерз пожал плечами:
— Пока мы не знаем точно, что произошло. Однако следов взлома не обнаружено.
— Ну это еще ничего не значит, — сказала я. — Мой дом такой старый и ветхий, что достаточно как следует ударить по входной двери кулаком, чтобы она открылась. И об этом знают почти все мои знакомые.
Уэдерз вздохнул.
— Мы пока не осматривали дом и прилегающую территорию, для этого нам нужно ваше разрешение.
— Пожалуйста, я не против.
Уэдерз достал из кармана какой-то листок и протянул мне.
— Тогда подпишите вот здесь.
Мои глаза застилали слезы, я не видела, что подписываю, просто поставила свое имя внизу листа и пододвинула его Уэдерзу.
— Вот и хорошо, теперь мы можем начать.
Он встал и направился к двери. Уже собираясь выходить, вдруг остановился, как будто ему только что пришла в голову новая мысль.
— У вас было оружие? — спросил он.
— Да, было. Револьвер «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Мне его дал мой бывший муж.
Я терпеть не могу оружие, но Вернелл настоял, чтобы я взяла пистолет.
— Где он? — Уэдерз говорил этак спокойно, безучастно, как будто это его вовсе не интересовало, но меня не проведешь: я достаточно насмотрелась полицейских боевиков, чтобы понимать, что к чему. У меня по спине снова забегали противные мурашки.
— Я хранила револьвер в шкафу, возле двери в кухню. Этот шкаф служит и кладовкой, и гардеробной. Понимаете, дом у меня очень маленький, просто крошечный, мне и вещи-то класть некуда, так что приходится выкручиваться. — Слова полились из меня сплошным потоком, как вода из крана. Уэдерз терпеливо слушал, ожидая, когда мой запас иссякнет. — Представляете, моя спальня раньше была верандой, вот почему дверь черного хода открывается прямо в спальню…
— Где точно он лежит?
— Кто?
— Я говорю о револьвере.
— Ах да… В корзинке с формочками для печенья, на верхней полке.
Если мой способ хранения оружия и показался Уэдерзу странным, то он не подал виду, просто черкнул что-то на листке бумаги и спрятал в карман.
— Ладно, ждите здесь. Я пошлю людей к вам домой, чтобы все осмотрели. Возможно, придется задать вам еще несколько вопросов. Не хотите кофе или еще чего-нибудь? — Последние слова он произнес в дверях. По-видимому, его мысли были далеко отсюда. Я даже не уверена, слышал ли он, как я сказала «нет».
Я снова осталась одна ждать неизвестно чего. Только теперь я знала, что Джимми мертв.
Я потеряла счет времени, уйдя с головой в воспоминания о годах своего замужества и обо всем, что было связано с Джимми. Но как только Маршалл Уэдерз вернулся в комнату, я сразу почувствовала неладное. Он смотрел на меня так, будто пытался проникнуть мне в душу. Его взгляд стал оценивающим. Глаза, как два голубых детектора лжи, шарили по моему лицу, словно пытаясь прочесть мысли.
— Когда вы последний раз видели свой револьвер? — спросил он.
— Не знаю. У меня, знаете ли, нет привычки проверять его каждый день. Может, недели две назад, точно не скажу. — У меня пересохло во рту, и я обнаружила, что стала непроизвольно теребить сумочку. — А какое это имеет значение?
— Ну-у… — слово плавно перешло в долгий вздох, — может, и никакого, только мы не можем найти ваш револьвер.
— Странно, куда он мог деться? Я его не трогала, в доме, кроме меня, никто не живет. — Я посмотрела на Уэдерза. Он сверлил меня взглядом, детекторы лжи работали на полную мощность. — Вы хотите сказать, что револьвер украл убийца Джимми?
— А вы уверены, что хорошо его спрятали?
Уэдерз откинулся на спинку стула и стал качаться на нем, как подросток, две передние ножки оторвались от пола.
— Во всяком случае, мне так казалось. Револьвер лежал на дне корзинки, а сверху лежала целая куча формочек для печенья.
Ножки стула с громким стуком опустились на пол.
— Мэгги, Джимми был убит из револьвера тридцать восьмого калибра, такого же, как ваш.
— Значит, вы думаете, что убийца стал зачем-то рыться в формочках для печенья, нашел мой револьвер и убил Джимми? — спросила я. — По-моему, это какая-то бессмыслица.
Уэдерз развел руками:
— Вот именно. Полнейшая бессмыслица.
— Значит, Джимми убили из другого револьвера. — Я откинулась на жесткую спинку стула, чувствуя спиной каждую перекладину. — Револьвер тридцать восьмого калибра не бог весть какая редкость.
Уэдерз снова покачал головой.
— Это верно, Мэгги, но в таком случае, где ваш револьвер?
У меня закружилась голова. Где мой револьвер? Что все это значит?
— Не знаю, — честно призналась я.
Маршалл Уэдерз отодвинулся от меня, уперся руками в край стола и снова стал качаться на стуле.
— Буду с вами откровенен, Мэгги. Вероятно, мне не следовало говорить вам все это, но я скажу, потому что знаю вас. Если экспертиза подтвердит, что Джимми Спай-ви действительно был застрелен в вашем доме из револьвера тридцать восьмого калибра и при этом следов взлома не обнаружено, дело примет очень дурной оборот для вас.
Мне стало так страшно, что к горлу подступили слезы. Все происходящее показалось дурным сном. Уэдерз молча наблюдал за мной и ждал ответа. Но я не могла вымолвить ни слова.
— Мэгги, давайте сделаем так: расскажите мне, что вы делали сегодня вечером начиная с семи часов.
Он открыл блокнот и взял ручку, приготовившись записывать каждое мое слово.
