Дженнифер Блейк - Гнев и радость
Нетрудно было предсказать его ответ, труднее было дать ему понять, что, когда она примет его отказ, она, очевидно, никогда больше не будет разговаривать с ним. На днях Рей интересовался цветом ее глаз. Теперь он знал: они нежно-зеленого цвета, как трава зимой на здешних просторах. Еще они ясные и серьезные, умные, без намека на кокетство во взгляде. Он сам не знал, лучше или хуже то, что она обходится без традиционно женских способов убеждения.
Она продолжала настаивать, но результат был тот же. Было время, когда такая длинноногая девица, одержимая разными идеями, могла добиться от него того, что ей было надо. Да и сейчас он, бывало, ловил себя на том, что любуется ее губами, глазами, овалом лица. Она была ниже его ростом, темно-зеленое платье из хлопчатобумажной ткани, надетое на нее, было перепоясано широким замшевым поясом, который так стягивал ее талию, что, казалось, ее можно обхватить двумя пальцами.
Она производила впечатление целеустремленной и деловой женщины, но за этим, казалось, скрывались ранимость и чувствительность. Интересно, думал Рей, можно ли как-то раздразнить ее, заставить расхохотаться, дурачиться? Он сомневался в этом.
И вот она снова пыталась его уговорить.
— Есть и другие, кто может вам помочь, мисс Буллард, — сказал он вежливо, — например, старина Джо. Поговорите с ним.
— Я уже говорила, и он утверждает, что вы — лучшая кандидатура. К тому же половину из того, что говорит он, не понимаю я, и наоборот.
— Он-то понимает все, что ему нужно, — сухо заметил Рей.
Джулия смотрела на него, думая, что ей делать дальше. Ее обескураживало полное отсутствие интереса к ее предложению. Ведь можно хотя бы выслушать ее до конца. Он же просто стоял со скучающим видом, прислонившись к колонне в старом доме, и ждал, когда она закончит. Она задумалась, подыскивая новые доводы.
Этот особняк располагался около Большой речной магистрали, пролегающей вдоль Миссисипи. Деревянные кипарисовые стены стали со временем серебристо-серыми, краска на них облулилась. Дом был не очень велик, шесть комнат с мезонином, но маленьким не казался, так как стоял на кирпичных сваях высотой семь-восемь футов, и все комнаты были просторные. За последние тридцать-сорок лет между сваями построили кирпичные помещения, используемые как склады и гаражи. Спереди и сзади были большие веранды. Колонны поддерживали крышу из ржавой белой жести. Джулия и Рей стояли на задней веранде у входа во внутренний дворик, в котором росли банановые деревья, мирты, жасминовый куст. Здесь же был огород с кабачками, бобами, луком и грядками с зеленью. А дальше — птичий двор со множеством белых кур-леггорнов. С видом хозяина важно прохаживался павлин с зелено-голубым оперением, сопровождаемый пятью павами.
— И все же, — сказала она наконец, — почему вы не хотите подумать над моим предложением? Вы же сами говорили, что у вас нет постоянной работы, вы ничем не связаны.
— Я говорил, что я в отставке. Это не совсем одно и то же.
— Так чем же вы настолько заняты, что не можете поработать со мной несколько недель? Тем более что бы там ни было, это принесло бы вам дополнительный доход, который позволил бы купить что-нибудь нужное или сделать в этом доме какие-то улучшения.
— По-вашему, здесь нужны улучшения?
— Я этого не говорю, — поспешно сказала она, расслышав в его словах иронию. — Просто многие люди расчищают сады.
— Этот дом принадлежит моей тетушке, а она предпочитает естественный вид. Кипарис не разрушается, будете вы его красить или нет. Краска плохо переносит влагу, так что, раз начав это, нужно будет ее все время обновлять. А это постоянные расходы.
Взглянув на него, она заметила:
— Как на это посмотреть. Вещи не всегда таковы, какими кажутся.
— Включая меня.
— То есть?
— Почему вы так уверены, что я тот человек, который вам нужен? Вы же меня не знаете.
— Я знаю, чего хочу.
— Ну, это прекрасно — встретить женщину, уверенную в себе, но что вы можете сказать, не сблизившись со мной?
Она покраснела.
— Я говорила в деловом смысле, — ответила она холодно.
— Я понимаю. — Его улыбка выражала и довольство собой, и сожаление. — Но вы говорили в такой манере, что я не удержался.
— Кроме того, у вас высокая квалификация, — она предпочла не обратить внимания на его замечание. — Вы выросли на этих болотах, которые хорошо знали и ваш дед, и ваш отец, передававшие вам свои знания. Больше того: у вас есть степень Юго-Западного университета по истории Луизианы, не говоря уже о степени в области администрирования Луизианского технического училища.
— Джозеф болтлив.
— Я сама расспрашивала его. Я не стала бы тратить столько усилий, если бы не была уверена, что вы будете очень полезны при работе над «Болотным царством».
Он посмотрел ей в глаза, потом отвел, взгляд.
— Вы знаете, что я некогда был специальным агентом ДЕА[1]?
— Джо говорил что-то об управлении по борьбе с наркотиками.
— Я ушел после истории, которую можно назвать «пятном», это дело, связанное с пропажей наркотиков.
— Были ли вы виновны? — спросила она, глядя ему в глаза.
Он усмехнулся:
— Что за вопрос? Если да, я вряд ли признаю это, а если скажу, что нет, кто поверит?
— Я, например.
Он, кажется, колебался, будто ее слова разбудили какие-то нежелательные для него мысли и чувства.
Она же была удивлена его спокойным равнодушием. Он не пытался оправдаться, не делал суетливых движений, даже не изменил позы. В отличие от известных ей «роковых мужчин», в большинстве — позеров, он, видимо, не очень заботился, как выглядит, в том числе в ее глазах.
— С другой стороны, — заметил он, — вы ведь можете сказать что угодно, если это нужно по делу.
Джулия отвернулась. Когда она вновь взглянула на него, то грустно улыбнулась.
— Может быть, — произнесла она.
— Ну, так я вам скажу, что я полностью невиновен. Вы этому верите?
— Почему нет?
— Действительно, почему нет? Но я не могу быть у вас техническим директором.
Джулия видела, что его уже не переубедишь. Спорить не имело смысла, но она все-таки спросила:
— То есть вы не хотите?
— Я так не сказал.
— Конечно, только из вежливости.
Их разговор перебил звук шагов. Маленькая женщина, известная Джулии как тетя Тин, вышла из дома на веранду с подносом, на котором стояли стаканы с охлажденным чаем и блюдо с кусочками торта. Джулия с удивлением отметила, что стаканы были из лучшего хрусталя, чуть ли не баккара, а салфетки с кружевами ручной работы — из чистого льна.
— О чем вы тут все спорите? — спросила она по-английски с местным выговором, что подчеркивало ее насмешливый тон по отношению к племяннику. — Когда я была молодой, мон шер, симпатичные мужчина и женщина могли найти занятие и получше.
