Элла Джеймс - Гензель - 2 (ЛП)
На нем только черные купальные трусы, которые выглядят как шорты. Мой взгляд останавливается на его покрытой кровью, широкой спине, когда его ведут вокруг ринга сквозь толпу, в основном состоящую из женщин.
Каждое его движение, будто вонзает иглу в мое уже израненное сердце. Он потирает лоб, а мой начинает болеть. Он приподнимает одно плечо к уху, как будто у него болит шея. Я хочу спросить у него. Он выпрямляется, пока позирует с кем-то для фотографии, и я наблюдаю, как женщина в бикини подлетает к нему и наполняет кружку спиртным.
Гензель.
Все, что я вижу со своего места, которое примерно на двадцать рядов выше, это его широкую спину и плечи, немного сгорбленные, пока он пьет. Еще одна полураздетая женщина кладет руку ему на плечо и что-то говорит на ухо.
Кто-то делает музыку громче, и следующая пара бойцов поднимается на ринг, но фанфары тише, чем когда встречали Гензеля и его противника. Присутствующие вокруг ринга все еще топчутся вокруг него. Теперь уже третья женщина гладит его по плечу, наклоняется и шепчет ему на ухо.
Для меня очень странно — видеть его здесь. Тут он практически незнакомец, в отличие от клуба — здесь нормальное место. Мне трудно понять, что он живет в этом городе, что он прошел через время и пространство, вырос, изменился, и я вижу его в общественном месте, как это.
Каждая его черта, каждое его действие освещают меня изнутри. Его влажные волосы. В ярком свете арены, я могу видеть, что они слегка волнистые. Сейчас он коротко стрижется. Насколько коротко? Мои пальцы желают прочувствовать каждый короткий волосок. Я заинтригована его затылком, его мощью. Я вижу, как мышцы напрягаются, когда он смотрит вниз на напиток, иногда приподнимая взгляд, чтобы сказать что-то женщине, пока они с мужчинами медленно двигаются к двери справа от ринга. Как потом другая женщина подает ему футболку. Как он берет ее и легонько кивает. Его руки — произведения искусства, бицепсы немного бугрятся, когда он надевает футболку. Плавные линии внутренней части локтя. Эта часть такая мягкая. Я помню насколько. Его предплечья безупречны, там, где они были тощими и слегка мускулистыми, теперь хорошо накачаны и крепки. Его руки. Что сказать о красоте рук этого мужчины? И это руки моего мужчины.
Какая-то женщина хватает его за руку и мое тело горит. Эта ложь, в которой я уверяла себя всю ночь, просачивается в мои поры.
Что я не хочу его.
Что не нуждаюсь в нем.
Что могу его забыть.
Этот мужчина мой. Ничей больше. Только мой.
Я смотрю, как он оглядывает толпу, будто слышит мои мысли и хочет найти меня.
Он обнимает девушку за талию, прижимаясь к ней бедром. Затем она убирает от него руки и направляется к металлической двери.
Я жадно наблюдаю за ним, желая его так сильно, что даже больно.
Именно в этот момент он падает.
Глава 4
Леа.
В то мгновение, когда он падает на пол, все вокруг приходит в движение.
Толпу зевак вокруг разгоняют, но сотрудники-рефери в темных брюках и серых рубашках, продолжают возиться рядом с ним, пока зрители в ложах сходят с ума.
Я замечаю, что соперник Гензеля, Говард, все еще лежит на ринге, окруженный обслуживающим персоналом клуба, в том числе среди них есть кто-то в медицинском жилете.
Мой взгляд мечется между телом Говарда и сотрудником в медицинском жилете, потому что тот, оставив пациента на ринге, бежит к Гензелю.
Я покрываюсь испариной. Мое сердце неестественно колотится. Мне тяжело дышать в привычном ритме, я пытаюсь глотнуть побольше воздуха, так, что моя голова кружится.
Почему он не двигается? Что произошло?!
То тут, то там раздаются свист или тихие вскрики, вскоре, перерастающие в гулкий рев, от этого мне хочется закричать.
Мои ноги сами собой несут меня к лестнице. Растолкав зевак на своем пути, чтобы добраться до него, наконец-то, ступаю на гладкий цемент самого нижнего уровня, и впиваюсь в мужчину на полу взглядом, именно в тот момент, когда кто-то хватает меня за локоть.
— Подожди секунду! Кто ты, черт побери? — гудит над моим ухом мужской голос. Мгновением позже мой взгляд сталкивается с сердитыми карими глазами. Это один из рефери, кажется, способный в любую секунду брызнуть мне в лицо слезоточивым газом.
— Отпусти! — я сбрасываю его руку. — Я его сестра! Что происходит с Эдгаром? — это вырывается из меня абсолютно непринужденно, абсолютно естественно. Когда я пытаюсь протиснуться мимо живого барьера из рук зевак, рефери, оценивая, сканирует меня взглядом.
— Сестра, как твое имя?
— Леа, — кричу я. — Что с ним не так?
Он подкатывает глаза в недоуменном взгляде, пока мы бок о бок шагаем к Гензелю. Он лежит на боку, и я замечаю под ним небольшую лужу крови.
— Дерьмо, — вскрикиваю я, опустившись на колени позади персонала, обступившего его тело.
Я пытаюсь протиснуться между телами, столпившимися вокруг Гензеля, и дотягиваюсь до его руки. Касаюсь ладонью его кожи и осторожно глажу внутреннюю сторону его предплечья. Это движение я всегда использовала, когда утешала его по другую сторону стены. Веки Гензеля трепещут в ответ.
— Не знаю, что происходит, — обращается ко мне парень рядом. — Мы вызвали скорую.
— Нет.
Я подпрыгиваю, когда Гензель усилием воли приподнимается над цементным полом.
— Нет, — я замечаю кровь, стекающую струйкой от его затылка к правому уху. Он кашляет, прикрывшись рукой. — Никакой больницы, — он принимает сидячее положение и оглядывается вокруг туманным взглядом. — У меня есть... машина, — раздраженно произносит он. — Я... в порядке.
Он выглядит как раненный лев. Его лицо бледнее полотна, карие глаза кажутся почти черными. Левый глаз заплыл настолько, что наполовину закрыт, к тому же, оттенен синяком фиолетово-черного цвета. Рот кровоточит, а на щеке до самого виска расплывается еще один синяк.
— Я могу вести, — он невнятно произносит последнее слово.
— Я так не думаю, — жестко говорит один из мужчин рядом с ним. — Я фельдшер скорой помощи, и вижу, что вы либо пьяны, либо страдаете от побочного эффекта при сотрясении мозга, сэр. Вас несколько раз ударили по голове и в грудь. Вам необходимо расслабиться, пока не приедет скорая, — приподняв бровь, фельдшер смотрит в мою сторону, и я быстро киваю.
Гензель пытается сфокусировать взгляд на мне. Когда он, наконец-то, рассматривает меня, его глаза округляются.
— Леа? — я наблюдаю, как начинают дрожать его руки и высоко вздымается грудь. Его лицо становится еще бледнее, а губы подрагивают. — Леа? — он нервно сглатывает один, затем второй раз. — Леа? — шепчет он. Он осматривается вокруг, на людей, столпившихся вокруг него, затем опускает взгляд на свои колени, прежде чем снова смотрит на меня. — Леа, помоги.
