Шарлотта Лэм - Крещендо
— Давайте сыграем в брэг, — и вышел из комнаты на кухню. Гранди сидел у старого очага, на котором они обычно грели воду. Гедеон взял с полки над очагом потрепанную колоду карт, это было место, где всегда лежали карты, и спросил деда, приподняв черные брови: — Сыграем в брэг? — Гранди только криво усмехнулся.
Немного погодя они уже сидели вокруг кухонного стола и с увлечением играли. На потертой деревянной доске Гранди подсчитывал очки при помощи обломанных спичек.
Марина ничего не сказала мужчинам, но с интересом посматривала то на одного, то на другого. Между ними все-таки была какая-то тайна. Гедеон прекрасно знал, где лежит колода. Знал и то, что дедушкина любимая игра — брэг. Марина с дедом часто коротали вечера на кухне за игрой в карты. Когда она была маленькой, Гранди платил ей за выигранную партию конфетами, а если выигрывал он, Марина расплачивалась дополнительными упражнениями за роялем.
Как мог знать об этом Гедеон? Значит, он знаком с Гранди давным-давно. Тогда почему Марина не видела его никогда в жизни?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Марина отправилась спать, как обычно, в десять. Полы в старом доме давно рассохлись и громко скрипели. Ветреными ночами ей казалось, что они жалуются тонкими голосами. Но сегодня она слышала другие голоса: внизу на кухне говорили Гранди и Гедеон. Дверь они закрыли, но звуки проникали сквозь низкие потолки. Она не разбирала слов, но хорошо слышала враждебный и резкий тон. Дед ссорился с гостем. Раза два в его голосе прорывалось бешенство. Гедеон отвечал тихо, спокойно, но твердо.
— Что бы это значило? — спросила Марина Мэг и Эмму. Куклы сидели, как обычно, в ногах кровати, опираясь о деревянную спинку. Мэг была маленькой и аккуратной, из-под желтой бархатной шляпы виднелись черные кудряшки, а из-под бархатной юбочки выглядывали черные туфельки. Ее сделали во времена короля Эдуарда, и принадлежала она когда-то сестре Гранди, тете Мэг, которая умерла, когда ей было двенадцать. Марина считала куклу своей кузиной. Она росла одиноко и поэтому сама придумала себе семью. Эмма, большая тряпичная кукла с огромными синими глазами-пуговицами и балетными туфлями на ногах, была моложе. Дедушка говорил, что в нее играла мать Марины. Он никогда не покупал внучке новых кукол, но ей хватало и этих двух.
Они жили у нее уже много лет, и Марина не могла расстаться ни с одной из них. В короткой белой ночной рубашке она стояла в постели на коленях, смотрела на них и ждала ответа, но не дождалась.
— Нет от вас никакого толку, вот что!
Марина забралась под одеяло.
— Все равно, там происходит что-то странное, я уверена. Как вы думаете, может быть, Гедеон знает какую-нибудь тайну из прошлой дедушкиной жизни? — Глаза у нее стали большими. — Может быть, Гедеон незаконный сын Гранди от какой-нибудь русской балерины или французской оперной певицы?
Маленькое лицо Мэг выражало глубокое неодобрение. Марина взглянула на нее и вздохнула: «Пожалуй, ты права. Романтично, но не похоже на правду. Бабушка бы этого не допустила». По-настоящему своей бабушки она не знала, только видела большую пожелтевшую фотографию в гостиной, на которой была изображена леди с решительным подбородком и выразительными глазами. Марина не могла себе представить, чтобы дедушка изменял такой бабушке.
Бабушка умерла тридцать лет назад. Отцу Марины было двадцать, но в доме не было его фотографий. Гранди всегда говорил о нем уклончиво, избегая отвечать на ее вопросы. Марина сморщила нос. Она смутно помнила, что раньше где-то был его снимок, но уверенности не было, к тому же сейчас фотография исчезла.
Марина подозревала, что ее отец был не очень хорошим человеком и чем-то обидел Гранди. Очень скрытный, дед не рассказывал о своем прошлом. Холодок, который появлялся в его глазах, всегда удерживал Марину от лишних расспросов.
Свернувшись калачиком и подложив под щеку ладонь, она тихо погрузилась в сон. Проснулась, когда дневной свет уже заливал комнату. Минуту она тихо лежала, потом зевнула, потянулась и сказала Эмме и Мэг «доброе утро». Марина умылась, оделась и спустилась вниз. Последнее время Гранди проводил утро в постели. Ему пошел уже семьдесят второй год, и теперь он берег силы.
Войдя в кухню, она с удивлением услышала пение кипящего чайника. Гедеон с улыбкой повернулся ей навстречу, и Марина улыбнулась ему в ответ:
— Рано же вы встаете!
— Жалко в такой день валяться в постели.
Она выглянула в низенькое оконце. Гедеон отодвинул красные клетчатые занавески, и кухню залил солнечный свет. На траве и цветах еще сверкала роса, ярко-малиновые розы обвивались вокруг деревянной решетки, высоко подняли трепещущие головы алые маки, их оттеняли кусты белой сирени. На одном кусте сидел дрозд и оглядывал лужайку блестящим черным глазом в поисках насекомых. Небо над ним было ярко-синим.
— Прекрасный день, — согласилась она.
— Самый подходящий для пикника, — отозвался Гедеон, засыпая в чайник заварку.
У Марины глаза широко раскрылись:
— Для пикника?
— Давайте отправимся к древнему кладбищу.
— А откуда вы о нем знаете? — спросила она, внимательно на него глядя.
— Лучше всех сохранившееся кладбище на северо-западе. О нем упоминается во всех путеводителях.
— Да? — Может быть, так оно и есть? Сама она воспринимала эти древние захоронения как нечто обычное, но, возможно, в других местах их считают достопримечательностями, откуда ей знать? — Туда очень крутой подъем, — предупредила Марина.
— Вам кажется, что я дряхловат для таких подъемов? — спросил Гедеон насмешливо.
— Мне кажется, я должна вас предупредить, — и на щеках у нее появились ямочки. — Чего бы вы хотели на завтрак? Я, пожалуй, съем вареное яичко.
— Я тоже. И сварите еще несколько, мы возьмем их с собой, чтобы перекусить на природе.
Поев, они обшарили кладовую и маленький холодильник, нашли холодного цыпленка, немного салата и фруктов, большой кусок сыра, а к нему вполне съедобное сухое печенье.
— Пойду скажу Гранди.
— Я уже сказал ему вчера вечером, — холодно заметил Гедеон, удерживая ее за руку, чтобы она не упорхнула к своему дедушке.
Марина посмотрела на него удивленно:
— И он не возражал? — Так вот о чем они спорили.
— Он согласился, — сказал Гедеон, не вдаваясь в подробности.
Они собрали всю провизию в старую плетеную корзину и понесли ее вместе. Им нужно было пересечь деревню, чтобы выйти к полю, на котором начинался подъем на Круговую гору. Из окна почты выглянула миссис Робинсон. Она с любопытством посмотрела на Гедеона и помахала Марине.
— Мы должны зайти поздороваться, иначе она обидится, — сказала Марина сдержанно.
