Белва Плейн - Рассвет
Две тетушки любили за воскресным чаем, когда чашки позвякивают о блюдца, поговорить со своими гостями о Лауре. Старые девы, обеим за сорок лет, получили от жизни этот подарок – хорошенькую девочку, которая стала забавой и любимой игрушкой и воплотила в себе смысл их жизни.
– Мы взяли на себя ответственность за Лауру, мы должны оставить ей хорошее наследство… Поэтому мы стремились расширить дело. Мы должны были обеспечить Лауру. Женщине необходима обеспеченность. – В пятидесятые годы еще не изжито было представление о женщине как о несамостоятельном существе, хрупком создании, нуждающемся в опеке и заботе.
Тетушки научили Лауру произносить слова «Пайге и Компания», когда она только еще начала говорить.
– Да, если бы не Лаура, мы, наверное, продали бы дело и ушли на покой.
– А какое она прелестное дитя, правда? – взывала к гостю Сесилия. – Я бы хотела, чтобы она осталась белокурой. В светлых волосах – черный или васильковый бант… так красиво…
Они восхищались Лаурой, обожали ее…но ни разу в жизни сами пальчиком не шевельнули для нее. Они нанимали нянек, гувернанток, потом учителей – французского языка, музыки, когда у Лауры проявились способности. Платили детскому врачу, дантисту.
– Они дали мне все, – говорила она мужу. – Они отдали мне свои жизни. Это испортило мой характер, я такая избалованная.
– Нет, Лаура, если они задались целью тебя испортить, то они в этом не преуспели, – ответил муж. – Ты ничуть не избалована.
Когда Лауре исполнилось десять лет, тетки забеспокоились: девочка увлекалась только книгами и музыкой.
– Что если она начнет по субботам играть в теннис? Как ты думаешь? – спросила сестру Сесилия.
– Очень здоровый спорт. Им можно заниматься всю жизнь, – согласилась Лилиан, физические упражнения которой сводились к пешеходной прогулке от дома до машины, поданной к подъезду, и от машины до письменного стола в офисе.
– Можно сделать теннисную площадку, за гаражом есть ровная лужайка, – предложила Сесилия.
– Да, а подальше разобьем огород, как в Англии, – подхватила Лилиан. – И вьющиеся растения на шпалерах, это будет восхитительно.
Старые девы без устали занимались благоустройством дома и участка. Они любили помечтать об идиллическом будущем Лауры в своем родовом гнезде.
– Когда-нибудь ты выйдешь замуж за человека, которому мы передадим наше дело, и он поселится в нашем доме.
Лаура таинственно улыбалась, растроганная их добротой, забавляясь их близорукостью. «Разве вы не знаете, что я выйду замуж за Френсиса Элкота? Ни за кого другого», – думала она.
Усталая женщина, лежащая на софе, предалась воспоминаниям о своей детской невинной любви.
– Но разве дети всегда невинны? И ты, Лаура, вспомни-ка… Не совсем уж невинны были твои мечтания…
Широкая поросль бирючины отделяла участок Пайге от участка Элкотов. В одном месте кустарник был разрежен, и ребенок мог бы проскользнуть, если бы ему разрешили. Но Лауре не разрешали.
– Доктор Элкот должен бы заделать эту дыру, – жаловалась тетя Лилиан. С тех пор как Френсис уехал, участок совсем неухоженный.
– Он скоро приедет. Я слышала сегодня утром. Он разбил обе ноги в Колорадо, катаясь на горных лыжах. Переломы лодыжек, кажется.
Лаура спросила, как это – разбить ноги? Как разбитая чашка, которая разлетается на осколки?
– Нет, нет. Не так. Когда он приедет, мы пойдем навестить его, и тебя возьмем, тогда сама увидишь. Я испеку Френсису лимонный пирог. Он такой славный мальчик.
На следующее утро, когда Лаура играла на лужайке в своей песочнице, она услышала, как хлопнула дверь соседнего дома и как кто-то разговаривал в соседнем саду. Потом голоса смолкли; Лаура подобралась к дыре в изгороди, надеясь увидеть мальчика со сломанными ногам. Но это был не мальчик, а мужчина. Он сидел в кресле, а вытянутые очень толстые белые ноги лежали на скамеечке. Около кресла стоял маленький столик, на нем – кувшин и стакан. Мужчина закрыл книгу, лежащую у него на коленях, налил сока в стакан и начал пить. Потом он причесал пальцами темные волнистые волосы и снова взял книгу, но в эту минуту заметил блестящий в щели изгороди голубой глаз. Встретившись с его взглядом, глаз моргнул, но храбро остался, где был.
– Хеллоу! – сказал мужчина, который не мог быть мальчиком Френсисом. – Иди сюда.
– Мне не разрешают! – отозвалась Лаура.
– Не разрешают? Почему? Ведь мы же соседи!
– Нельзя тревожить доктора Элкота. Он занят.
– Ты его не побеспокоишь, – засмеялся мужчина. – Он сейчас на работе. А я – его сын Френсис.
– А это ваши сломанные ноги? – Лаура уже прошмыгнула в щель и рассматривала белые толстые как бревна предметы.
– Да, невезуха. Половину семестра в колледже из-за них придется пропустить.
Она подошла совсем близко и осмелилась спросить:
– А где сломанные ноги? Под этими белыми штуками?
– Да. Эти белые штуки – гипсовые повязки. Вроде бинтов.
– О-о! Они болят?
– Да нет, уже не болят. Ну-ка, я угадаю твое имя! – улыбнулся он.
– Давайте, – кивнула она. – Только, нипочем не отгадаете!
– Попробую. Ты – Каролина?
– Нет, – покачала она головой.
– Сьюзен?
– Нет!
– Физзи Виззи?
Она восторженно хихикнула.
– Нет! Я же сказала, что не угадаете.
– А я угадал. Ты – Лаура. Я знаю, что ты живешь в соседнем доме, только я здесь не жил, и ты меня не видела. Я учился в колледже в Калифорнии.
– Где это?
– Далеко.
– О! Как Корея?
– Поближе.
– Мой папа улетел на небо в Корее.
– Я знаю, – серьезно ответил Френсис. – Он был такой красивый, твой отец.
– Вы его знали?
– Очень хорошо знал.
– О!
– Ты похожа на него, только волосы белокурые. – Он погладил ее руку. – Твой отец подарил мне мой первый мяч и ракетку. Я тогда был маленьким мальчиком.
– Я думала, вы и сейчас мальчик.
– Почему ты так думала?
– Тетя Сесилия сказала: «Френсис – славный мальчик».
– Вот как? Ну, что ж, она сама – тоже славная. Ей нравилось, что он держит своей теплой рукой ее руку. Когда она посмотрела ему прямо в лицо, его глаза ласково улыбнулись ей, совсем как глаза тети Сесилии, когда Лаура ей говорила: «Я тебя люблю».
– Сколько тебе лет? – спросил он. – Мне четыре года. А вам?
– Девятнадцать.
– Вы старый, да?
– Ну, не очень.
– Лаура! Лаура! Где ты? – У изгороди стояла тетя Лилиан.
– О Боже, да это Френсис! Простите, пожалуйста, она вам надоедала?
– Надоедала, мисс Лилиан? Она просто прелесть.
