Бронуин Джеймсон - Каприз дочери босса
— Принцесса, — спокойно приветствовал он ее, — у тебя скорость реактивного самолета.
На этот раз ее улыбка казалась неподдельной, пропитанной лучами летнего солнца. Джеку потребовалось досчитать до трех, чтобы избавиться от головокружения и сделать себе выговор по поводу неуемной романтичности. Возможно, голова закружилась от накопившейся усталости. На всякий случай, чтобы не видеть ее улыбки, он уставился на ноги. Те невинно повторяли изгибы сексуальных туфелек.
Даже не думай, предупредил он себя, поднимая глаза вверх.
— Почему ты носишь такие вещи? — прорычал он, недовольный и собою, и ею.
Ее улыбка потускнела, в глазах мелькнуло раздражение.
— Они подходят к моему платью.
Платье было самого простого покроя, но ярчайшего цвета. Оно подчеркивало ее фигуру, открывая ноги на добрых шесть дюймов выше колен. Взгляд его снова пополз вниз, и на полпути к щиколоткам Джек решил, что ноги тоже замечательно подходят к платью, ну и к туфлям заодно!
Вдруг он вспомнил, почему они здесь, и уставился ей прямо в глаза.
— Ты собираешься увидеться с отцом?
— Да, собираюсь. Он просил меня зайти. Это по поводу работы, которую он хочет мне предложить. Двери лифта раскрылись, и она прошествовала мимо него внутрь, придержав двери, видя, что он стоит столбом. — Идешь?
Он шагнул в лифт. Она нажала верхнюю кнопку.
Джек мысленно выругался.
— Будешь работать с отцом?
— Боже, надеюсь, что нет!
Какое-то время они пристально вглядывались друг в друга. На ее лице был написан притворный ужас. А возможно, не такой уж притворный. Никто не хочет работать непосредственно с Кей Джи, даже его собственная дочь. На лице у Джека появилась понимающая улыбка, потом он опустил глаза на ее рот, и улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
Интересно, вспоминает ли она тот вечер, когда он, побуждаемый гневом и раздражением, целовал ее? Ему стало жарко, ноздри забил запах ее духов, неожиданно мягкий и теплый. Пришлось даже ослабить узел галстука — обычно он делал это после двух часов дня.
Пятнадцатый этаж. Еще четыре.
Почему лифт еле тащится?
Джек мысленно отметил: надо поговорить с техниками — аппаратура у них работает безобразно. Глаза опять вернулись к индикатору этажей. И к вопросу, который она так и не прояснила для него.
— А что за работа, конкретно?
— Конкретно он не сказал…
Восемнадцатый.
— ..хотя упоминал информационно-рекламное обеспечение какого-то проекта.
Девятнадцатый.
Дзинь.
У Джека не осталось ни малейших сомнений, о каком проекте идет речь.
Он уже несколько недель подряд напоминал Кей Джи, что ему нужен сотрудник, отвечающий за рекламу Милсон-Лендинга, но никакой ответной реакции не получал. Трудно поверить, что босс совершит такую глупость и так с ним поступит.
Три шага из лифта потребовали невероятных усилий.
Парис откинула назад волосы и устремилась по коридору. Джек не слишком торопился. Ей очень хотелось спросить, зачем он здесь, но тогда он поймет, как мало она знает. Она, конечно, расспрашивала отца, но в ответ слышала вечное: не забивай свою хорошенькую головку. И ее надежды завоевать его уважение трудовой деятельностью таяли на глазах.
Что касается Джека, тот за шесть лет мог измениться, но не Кей Джи.
Неизвестно, почему он пригласил ее приехать, но уж точно не потому, что внезапно оценил дочь по достоинству. Дурные предчувствия усилились. К работе имеет отношение Джек, иначе почему он идет сейчас следом за ней по коридору? Она ощущала его присутствие спиной, хотя мягкий ковер и заглушал шаги.
Несмотря на субботний день, секретарь Кей Джи находилась на своем посту. Эвелин оглядела Парис поверх очков, нахмурившись, оценила желтое платье, скривила губы, отметив его длину. Неодобрение Эвелин по отношению к Парис зародилось еще в те далекие времена, когда она едва успела спасти какие-то ценные документы, уже отправленные в устройство для измельчения бумаги.
Логика семилетней Парис была проста. Если не будет бумаг, то у отца не будет работы, и он сможет пойти на ее балетное выступление. Такие пояснения, естественно, Эвелин не посчитала достаточным оправданием, да и отец тоже, вероятно. Но он рассмеялся и снисходительно потрепал ее по волосам. А на концерт так и не пошел.
Парис выставила вперед подбородок.
— Он нас ждет, — величественно объявила она и порхнула к двери.
Эвелин оказалась проворнее, выдвинувшись вперед и блокируя ручку двери, что исключало всякое вторжение в святая святых.
— Может, вы доложите ему о нашем приходе, Эвелин? — с кривой улыбкой предложил Джек, на некоторое время обезвредив средних лет секретаршу.
Парис воспользовалась мгновением, пока та решала, откликнуться на неожиданное внимание ответной улыбкой или оставаться неприступной, и проскользнула мимо нее.
— Доброе утро, принцесса.
Кей Джи поднялся из-за стола, коснулся ее подставленной щеки. Если бы только отец хоть при посторонних не обращался с ней, как с маленькой девочкой! Парис открыла рот, чтобы так ему и сказать, но он уже пожимал руку Джеку, ведя его в конференц-зал, смежный с кабинетом. Парис сжала зубы.
— Садиться не буду, — предупредил Джек, — мне надо как можно скорее попасть в Лендинг. — С таким же успехом можно было сказать «начать работать».
Именно это он и имел в виду.
— Прекрасно. Возьми Парис с собой. Пусть осмотрится.
Джек стиснул зубы, но даже не глянул в сторону Жрис.
— Нет, — сказал он спокойно. — Я не могу так поступить.
— Почему же?
Минутная пауза.
— Она неприлично одета.
Что? Парис моргнула и выпрямилась на стуле. Хотела возразить, но не сумела.
Кей Джи громко расхохотался.
— Пора привыкнуть, что моя дочь никогда не одевается прилично.
Парис прищурила глаза, задрала подбородок, мечтая, чтобы на ней было надето другое платье. Неприличное — надо же!
— У меня нет намерения изучать привычки вашей дочери.
Презрительный голос Джека обдал ее холодом с головы до ног. А отец умиротворяюще похлопал его по колену.
— Разве не ты упрашивал меня подыскать человека, который занялся бы рекламой Лендинга?
— Мне нужен грамотный специалист.
— К счастью, моя дочь в Лондоне много занималась связями с общественностью.
— Неужели?
Кровь Парис застыла при этом заявлении. Конечно, ее деятельность в Лондоне нельзя назвать работой рекламного агента. Но Джек смотрит на нее, словно она и выговорить это слово не способна. Все в ней взбунтовалось. Она холодно посмотрела прямо перед собой.
— Так сложно поверить этому?
— И на кого ты работала, принцесса?
