Нерина Хиллард - Любовь под парусом
— Думаю, самое худшее уже позади. После этих слов девушки ветер мгновенно стих, словно по мановению волшебной палочки.
Джон ладонью провел по лицу, вытирая воду с прилипших ко лбу волос.
— Подозреваю, что ветер повредил основную мачту, но все можно будет выяснить только на рассвете. Парус и такелаж точно сорваны, — Он расстроенно мотнул головой. — Надо же, а я и не предвидел надвигающегося шторма. Это урок на будущее. Впредь в этих местах надо внимательнее следить за погодой.
Кенда сделала виноватое лицо.
— Я… я заранее знала об этом, — робко призналась она, прислонившись к служившей стеной хижины скале.
— Знала? — Его голос прозвучал рассерженно и одновременно недоверчиво. Взгляд его прищуренных глаз остановился на ней. — Но как?
— По небу, — мрачно бросила она в ответ.
— Почему тогда ты не предупредила меня, Кенда?!
— Боялась, что ты попытаешься сразу же отплыть от острова.
— Ну и что? Ведь я бы взял тебя с собой! Ты что, опасалась, что я оставлю тебя здесь?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Нет, мы бы просто разбились о рифы. Его ледяное спокойствие напугало ее больше, чем возможная вспышка гнева.
— Ты не слишком-то высокого мнения о моих навигаторских навыках, ведь так?! — после затянувшейся паузы поинтересовался он.
— Нет-нет, Джон, дело совсем в другом. В сумерках никто не сможет преодолеть рифы. — Она заставила себя улыбнуться. — Я ни капли не сомневаюсь, что ты очень опытный моряк, в противном случае тебя бы вообще здесь сейчас не было.
— Ладно, в конце концов, это не так уж важно. В любом случае нам вряд ли удастся успеть к утреннему отливу. Сомневаюсь, что мы вообще сможем отплыть завтра.
Пригнув голову, чтобы не зацепить притолоку, Джон Тейлор вышел из хижины. Кенда непроизвольно шагнула вслед за ним.
— Джон?
— Ну, что еще? — оглянулся он.
— Пожалуйста, не уходи. — Она жестом указала на разложенные на столе нетронутые бананы и кокосовые орехи, — Прошу тебя, останься, поговори со мной еще!
— Ну, ладно. — Джон снова вошел в хижину и, расположившись на плотно утрамбованном песчаном полу, взял в руки банан. — Но только ненадолго.
Девушка опустилась на колени напротив него. Ее глаза радостно заблестели.
— Расскажи что-нибудь о своей дочке.
На его скулах заходили желваки. Молча достав из кармана перочинный нож, Джон проделал отверстие в кокосовом орехе и жадно отпил.
— Не стоит об этом, — жестко отрезал он. В его голосе зазвучали стальные нотки.
Кенда непонимающе уставилась на него.
— Лучше давай поговорим о тебе, — после продолжительной паузы бросил Джон Тейлор.
Кенде понравилось, как он сказал это, — непринужденно и просто.
— А что обо мне говорить?! Мне ровным счетом нечего тебе рассказать.
Облокотившись на стол, Джон недоверчиво хмыкнул:
— Ну уж, мисс! Так уж и нечего! Может, ты впрямь так считаешь, но, даю руку на отсечение, если ты скажешь об этом кому-нибудь другому, тебе мал кто поверит. Уже одно то, что ты осталась в живых, — само по себе чудо. Надеюсь, ты хоть понимаещь это?! В течение целых семи лет тебе удавалось побеждать стихию. Возможно, я ошибаюсь, но, думаю, по возвращении домой ты приобретешь известность. Очень удивлюсь, если этого не произойдет.
Девушка с изумлением уставилась на него.
— Это ты не понимаешь! Здесь не так уж труд но выжить. Вначале я действительно так растерялась, что думала, потеряю рассудок.. — Откинув со лба прядь волос, она продемонстрировала шрам на виске, уходящий далеко к затылку. — Я смутно помню, что какое-то время бесцельно бродила по острову, ничего не соображая и питаясь фруктами и орехами, до которых могла дотянуться, пока не поняла что меня вряд ли будут искать. Казалось, я умру от одной этой мысли. — На ее губах заиграло слабое подобие улыбки. — Затем я взяла себя в руки и уже не сомневалась, что выживу. Хотя трудно сказать, что было бы лучше: умереть или остаться жить в полном одиночестве. — Кенда умолкла, улыбка исчезла с ее лица.
Достав сигарету, Джон закурил, по-прежнему избегая ее взгляда, затем, осветив фонарем аккуратную стопку книг на столе, спросил:
— Что ты делала? Коротала время за чтением книг?
На губах девушки снова появилась улыбка, на этот раз более радостная.
— Да. — Она окинула нежным взглядом старые потрепанные книги. — Каждую из них я прочла раз по сто, даже словарь.
Брови Джона недоверчиво взлетели вверх. Довольно рассмеявшись, Кенда утвердительно закивала.
— Да-да, и словарь тоже. Несколько лет тому назад я взялась было учить его наизусть, но, дойдя до «м», начала забывать слова на «а». После этого старалась запомнить только самое интересное для меня.
Вытянув затекшие от неудобного сидения ноги, Джон нечаянно коснулся девушки.
— Извини, — тут же смущенно пробормотал он и, поспешно согнув колени, принял прежнее положение. — Расскажи, что ты помнишь о своем доме? — Его голос прозвучал неестественно хрипло.
Бледно-голубые глаза устремились в недосягаемую даль.
— Я хорошо помню свой дом. — Ее голос потеплел, — Папа купил его для нас двоих. Небольшой, всего три спальни, они располагались на втором этаже, в том числе и моя комната, выдержанная в светлых тонах, а внизу — гостиная и кухня. Ли, наша домработница, содержала дом в безукоризненной чистоте. В день моего шестнадцатилетия папа подарил мне машину — синий «мустанг». — Кенда грустно покачала головой. — Я проехалась на ней всего раз или два. Больше не успела. — Она вдруг задумалась. — Джон, а почему ты извинился, когда случайно задел меня?
Казалось, он засомневался, прежде чем ответить.
— В нашем положении лучше избегать прикосновений друг к другу, пусть даже случайных. — От взгляда Кенды не ускользнуло, что под загаром на его лице проступила краска смущения. — Поверь, это неразумно.
— Но почему? Ведь я ничего не имею против этого.
В изумленном раздражении Джон тряхнул головой.
— Ничего не имеешь против?! — На его лице промелькнула тревога. — Кенда, мне кажется, ты совсем не понимаешь, насколько привлекательна. Если мы будем поощрять прикосновения друг к другу, пусть даже легкие, или… В общем, между нами может произойти то, чего я не хочу, и к чему, я уверен, ты сама тоже пока не готова.
Потушив сигарету, он принялся очищать банан.
— Я не ребенок, Джон, мое детство давно прошло! Взгляни на меня, мне уже двадцать три года, а может, и больше. Кстати, какой сейчас месяц?
— Апрель.
— Значит, в прошлом месяце, а точнее двенадцатого марта, мне исполнилось двадцать три. Поверь, мне известно, что такое детство, оно у меня было, и я прекрасно помню те дни. Все дело в том, что я совсем не знаю, что такое быть взрослой женщиной, хотя по возрасту — уже давно не девочка. — Кенда упрямо закусила губу. — И я хочу стать женщиной. — Она с силой сжала его руку. — С тобой, Джон.
