Ирина Лобановская - Дорогая кузина
— Вы с поезда?
Это легко определялось по ее виду. Девушка была хорошо и модно одета, как не одевались в Краснодаре, а в руках держала купленных у вокзальной торговки кур, небрежно завернутых в промасленную бумагу.
Незнакомка кивнула.
— Едете отдыхать?
Новый кивок.
"Немая, что ли? — подумал Вадим. — А фигурка хорошая… И волосы ничего… Жаль, что девке так не повезло… Хотя все слышит и понимает".
— А я люблю провожать и встречать поезда, — продолжал он открытый монолог. — В этом занятии есть что-то связанное с надеждой, поиском, ожиданием… Трудно определить точно.
— Вы не работаете? — поинтересовалась девица.
Стало быть, говорящая… И то хлеб…
— Не работают только перегоревшие лампочки и дети монархов, — сообщил Вадим. — А я тружусь корреспондентом городской газеты. Но вообще-то я поэт…
— Поэт? — девушка подошла ближе. — Правда?
И тогда Вадим шикарным и небрежным, уже неплохо отработанным за несколько месяцев жестом, вытащил из сумки хранившиеся там на всякий пожарный газеты со стихотворениями. Вещественные доказательства.
— Вот! — ткнул он пальцем в свою фамилию. — Это я! Вадим Охлынин! Читайте!
Девушка с готовностью вытерла сальные пальцы о бумагу с курами. Совершенно бессмысленное действие — бумага насквозь пропиталась жиром пышных наседок и могла лишь испачкать еще больше. Вадим вырвал листок из блокнота и протянул девушке. Она поняла его без слов, тщательно и аккуратно протерла пальцы и бережно взяла газеты. И стала читать стихи.
— Да вы садитесь! — Охлынин гостеприимно и приветливо похлопал по скамейке возле себя.
Девушка мельком взглянула на часы.
— Вам сколько осталось до отхода поезда?
— Пять минут, — рассеянно отозвалась она, вся поглощенная стихами.
Вадиму это польстило.
— "Только в эти пять минут можно сделать очень много…" — пробормотал он.
Девушка его не услышала, читая с прежним вниманием.
— Вам нравится? — спросил Вадим.
— По-моему, вы талант, — сказала незнакомка.
— Ну, что вы, — заскромничал окончательно растаявший поэт. — Мне еще работать над собой и работать… А вас как зовут?
— Ариадна! — закричала женщина из открытого окна. — Ты опять забыла обо всем на свете?! Поезд с минуты на минуты тронется!
"Ну и имя! — удивился Вадим. — Никогда не слышал… Хотя вроде была героиня с таким именем и своей нитью в мифологии".
Вадим вырос не слишком образованным и начитанным.
— Извините, — торопливо пробормотала девушка, возвращая газеты. — Мне пора…
Вадим вскочил со скамейки:
— Подождите! Разве я вас больше никогда не увижу?.. Как же так?.. Этого не может быть…
Она виновато развела руками и побежала к своему вагону.
— Напишите мне свой адрес! — крикнула она на бегу.
Вадим представил, как встретит письмо незнакомой женщины Тамара, и немного смутился.
— Я дам телефон редакции! — мгновенно сообразил он.
Девушка кивнула, прыгая на ступеньку вагона.
Вадим наспех набросал несколько цифр, подлетел к медленно отползающему от перрона поезду и сунул листок в девичью руку, протянутую из окна.
— Я буду ждать! — крикнул он.
Ариадна опять кивнула. Поезд меланхолично набирал ход. И Вадим вдруг задумался: зачем он дал этой непонятной девице телефон? Почему вообще с ней заговорил? Чего хотел и добивался?
Озадаченный, он вернулся на свою любимую скамейку.
— Чего, милок, присмотрел себе невесту? — весело спросила одна из торговок. Никто здесь ничего не знал о Вадиме. — Кадру, как говорит мой внук.
Остальные дружно засмеялись.
"Присмотрел, — грустно подумал Вадим. — Уже вторую… Не многовато ли? Я все-таки не мусульманин, на гарем не потяну… Как все непонятно вышло… А все-таки мои стихи ей очень понравились".
И довольный собой, удовлетворенный, он сунул газеты в сумку, на свое законное место. До следующего неожиданного читателя.
4
Эта красивая и хорошо, всегда модно одетая женщина действительно довольно часто давала Роману бесплатные билеты в разные культурные центры и дома. А он очень любил туда ходить. Еще до знакомства с этой дамой Роман однажды совершенно случайно (тоже кто-то дал билет) попал на вечер в Домжур. И на веки прикипел к этой культурной и красивой, как ему казалось, среде, к этой свободной раскованной своеобразной атмосфере, к этим интересным, ярким, незабываемым вечерам, встречам и концертам.
Когда он встретил на вечере в Доме литераторов ту прекрасную женщину (как же ее все-таки звали?), возле нее стоял элегантный плотный тип с черными, немного седеющими бакенбардами. Ими он и привлекал к себе всеобщее внимание. А она рассеянно смотрела вокруг плывущими ореховыми глазами, словно пропуская сквозь себя окружающую обстановку.
Роман подошел и поздоровался. Она искренне обрадовалась знакомому лицу.
— Мы с Вадимом как раз обсуждаем один вопрос, — в ее глазах запрыгал смех. — Видите этот бюст?
Роман повернулся. Они стояли возле небольшого бюста Льва Толстого.
— Вы будете смеяться, но это единственный здесь не член Союза писателей. Что он тут делает? Ведь у него нет и никогда не было билета СП!
Роман засмеялся. Ее спутник усмехнулся, показав отличные плотные зубы.
— Вам здесь нравится? — продолжала она.
— Да, очень, — искренне ответил Роман.
— Ну и хорошо! Я постараюсь почаще давать вам сюда билеты. С помощью Вадима. Пойдемте в зал!
Она взяла своего спутника под руку, легко и свободно, и повела к открытым дверям. Шелковое платье волновалось вокруг ее ног, тоже ею очарованное. Роман двинулся следом на некотором отдалении.
— У вас редкий, замечательный характер, — сказала она ему как-то, вручая очередные приглашения в ЦДЛ. — Вы умеете принимать жизнь такой, какая она есть, и ничего другого от нее не требовать. А еще по-настоящему любите литературу и театр. Ведь так?
Роман никогда не задумывался о своем характере: жил, как живется. Всегда был в курсе культурных новостей, обязательно с утра просматривая газеты подписчиков. А ЦДЛ казался ему немного странноватым. Однажды в туалете растерявшийся Роман, стоявший у писсуара, обнаружил к своему стыду и ужасу позади себя меланхолично-понурого вида девицу-уборщицу, спокойно вытирающую щеткой пол. Другого времени не нашла?!
Сосед интеллигентного вида словно подслушал мысли Романа.
— Ну и что такого? Зато без комплексов!
— Кто? — изумленно пробормотал Роман. — Она или мы?
Сосед не ответил, ухмыльнулся, задернул молнию на брюках и невозмутимо отправился мыть руки.
