Елена Ласкарева - Наваждение
Кате — нет. Кате завидовали по-черному.
И, надо сказать, поводом для зависти служила не только «необъяснимая» симпатия неотразимого Полякова, но и одно качество самой Екатерины, благодаря которому эта симпатия получала хоть какое-то объяснение.
Катины знакомые подсознательно чувствовали: никто из них не сумел бы любить так преданно, безоглядно и самоотверженно, как эта неяркая, невзрачная скромница.
Волны любви так и исходили от нее при Димином приближении, хотя она не кидалась ему на шею и не строила глазки, а, напротив, трепетно опускала ресницы.
Всякому, кто в этот момент находился поблизости, становилось даже немного неловко: будто, подглядывая в замочную скважину, увидел слишком откровенную сцену, хотя, если судить объективно, все было более чем пристойно.
Попроси Дмитрий, и Катюша отдала бы ему все на свете. Да, собственно говоря, и отдала уже и сердце, и мысли, и душу. Словом, все, что имела, кроме… кроме того, что ее мать, строго поджав губы, называла короткими и емкими, веками устоявшимися в России словами: «девичья честь».
Нельзя сказать, чтобы Дима так уж рвался послужить Отечеству в армейских шеренгах. Но и пойти по пути многих сверстников, поступавших в первый попавшийся институт, где конкурс поменьше, только ради того, чтобы получить отсрочку, ему претило.
Прозябать, зубря какой-нибудь сопромат или бухучет! Корпеть над этими унизительными гармошками-шпаргалками по предметам, которые ему до лампочки! Да ведь это потерянные пять лет, почти треть прожитой им жизни! Не рациональнее ли отмучиться, пусть и в строю, но зато за два года? А там уж… О, а там…
Там будут молочные реки с кисельными берегами, там его ждут завоевания уже не военные, но поистине наполеоновского масштаба. Ведь он хотел стать великим артистом.
В прошлом году Дима опоздал на прослушивания в московские театральные вузы. Были, конечно, свои институты искусств и в Поволжье. Например, в Ярославле, при театре имени Волкова, или в Казани. И репутация у этих учебных заведений была, по оценкам специалистов, высокой.
Но Диме все же казалось, что сдавать экзамены туда — это значит занизить для себя планку. Он верил, что способен сразу покорить столицу, и не желал размениваться на меньшее. Его не привлекал штампованный ярлык «актер из провинции», даже если к нему будет — а ведь в его случае непременно будет — добавлен эпитет «талантливый».
К тому же в Москве его могут заметить не только театральные, но и кинорежиссеры, а экран дает возможность сразу прославиться на весь мир!
Пусть он поступит учиться на два года позже, зато — сразу по программе максимум.
Был, конечно, способ сэкономить даже эти два года, который с успехом использовал кое-кто из его друзей: просто-напросто «откосить». То есть притвориться больным.
Димин одноклассник Тимоха, к примеру, симулировал ночной энурез. Писает, дескать, до сих пор под себя, как младенец.
Выглядел Тимофей здоровяком и крепышом, и медкомиссия ему не поверила. Положили в больницу на обследование. На ночь заставляли в присутствии врача или сестры выпить сильное снотворное, чтобы не мог проснуться и нарочно «организовать» себе недержание мочи, безжалостно портя и без того далеко не новые больничные простыни.
Тут, однако, в игру вступили Тимкины родители. Небольшой «подогрев» дежурным медсестрам — и те стали в условленное время будить пациента. Обычно это происходило поближе к утру, чтобы недолго приходилось бедному Тимофею мучиться на мокром белье.
В результате парень получил желанное медицинское заключение и драгоценный вердикт из двух слов: «Не годен». Живет теперь себе и в ус не дует.
Да только вот просыпаться стал по ночам и нервно ощупывать под собою постель: сухая ли? Но и это, видимо, пройдет со временем…
На подобные унижения Дмитрий не мог заставить себя пойти. Гордость не позволяла. А вдруг кто-то узнает о позорном, пусть даже и придуманном диагнозе?
Вмиг испарится его «звездный» ореол. «Ха-ха, — скажут люди, которым всегда нравится развенчивать своих былых кумиров и потом жестоко вытирать о них ноги. — Вы слышали? Поляков-то — зассыха! Подгузничками запасся, знаменитость долбаная? А дезодорантами? А то что-то мочой попахивает!»
Да и вообще его передергивало от этой оскорбительной формулировки: «Не годен».
Как! Он! — и вдруг куда-то не годится, все равно куда? Да что же он, завалящий какой-нибудь? Его отвергнут как второсортного?
Шиш вам. Никто и никогда Дмитрия Полякова не отвергнет, его повсюду должны встречать с распростертыми объятиями. В том числе и в армии.
Годен! Еще как годен!
Восемнадцать лет ему исполнилось как раз к весеннему призыву, и он отправился в военкомат по первой же повестке. А потом кинулся на полную катушку догуливать последние деньки вольной жизни.
На Катю у него времени в ту весну оставалось мало, но все же — оставалось. Выкраивал.
А она не роптала. Всегда терпеливо ждала, а когда наконец дождалась — была благодарна и Диме, и самой судьбе за эти минуты счастья.
Разлука для нее не существовала. Ведь даже будучи вдали от своего любимого, она всегда оставалась с ним. Только с ним.
Он был звездой. Возможно, этой звезде была уготована судьба кометы — ведь Дима планировал в будущем покинуть родное гнездо и самому выбирать траекторию своей жизни.
В таком случае Катюша была бы рада превратиться в хвост этой кометы. Даже если бы для этого пришлось рассыпаться на мельчайшие частички космической пыли.
«Я на все готова. Лишь бы следовать за ним.
Повсюду. В испытаниях, в беде и в радости… Да хоть в вечном холоде безвоздушного пространства!»
Глава 3
ПИР НА ВЕСЬ МИР
Проводы призывников — всегда мероприятие шумное: с песнями, танцами, выпивкой, битой посудой и битыми физиономиями, истериками и так далее. А Димин уход в армию обещал быть и вовсе взрывным: он был обставлен как массовое, общегородское мероприятие.
Молодежная редакция местного телевидения, в которую до сих пор во множестве приходили залитые девичьими слезами письма с просьбой почаще показывать выступления полюбившегося им Полякова, решила потрафить постоянным зрительницам, а заодно повысить рейтинг своих передач.
И журналисты превратили весенний призыв того года в настоящее народное гулянье. Они оказались хорошими организаторами: обзвонили семьи призывников и уговорили и самих ребят, и их родню перенести прощальные застолья на городскую площадь и устроить там огромный пир — в складчину.
