Коллектив авторов - Просто Мария
– Вы ведете себя как мальчишка. И сейчас тоже! – отчеканила она. – А значит, я буду вынуждена переговорить с вашим отцом.
– И вы полагаете, что он тут же обяжет меня жениться?
– Не знаю, но раз вы ведете себя как подлец…
– Я просил бы вас выбирать выражения, сеньора Уркиага!
– А как я еще могу назвать кутилу, игрока, мота и бездельника, который пускает на ветер отцовские деньги и, пользуясь доверчивостью невинных дурочек, обманывает их и ломает им жизнь?
На беду Хуана Карлоса или на счастье, но именно в эту минуту в холле появился дон Густаво, и сеньора Уркиага выложила ему все, что произошло. Новый сюрприз, естественно, не обрадовал дона Густаво. Он нахмурил брови, лицо стадо суровым. Но опасность, грозящая сыну, была так велика! Опасность поломать ему жизнь, оставить без достойного места в обществе! Столько лет он лелеял мечту увидеть своего наследника доктором, не жалел денег на его воспитание, образование, а ведь деньги и ему достаются не так просто. И вот в одночасье проститься со всеми надеждами и увидеть сына с тяжким камнем на шее: с необразованной деревенщиной-женой, с которой он никогда не посмеет показаться в приличном обществе, живущим в какой-то лачуге, зарабатывая тяжким трудом на ребенка. Дон Густаво не мог смириться с представшей перед его мысленным взором страшной картиной.
– Надеюсь, вы не ждете от меня, сеньора, что я собственными руками толкну сына на самоубийство? – спросил он. – Но в деньгах этой женщине мы не откажем, тем более что вы ручаетесь за ее порядочность.
Даже Лорена была теперь на стороне брата. Она защищала свое родовое гнездо от вторжения нежеланной и недостойной переступить их порог чужачки. Она была рада, что они с братом, несмотря ни на что, понимают друг друга.
– Ты знаешь, мне звонила Карлотта, хотела повидать тебя.
– Но я и видел-то ее один раз в жизни!
– Ей хватило и одного раза, чтобы быть от тебя без ума. Как часто случается, неприятности сплотили семью.
Мария хлопотала в уютной, заставленной цветами кухне, и сеньора залюбовалась ее пышными косами, нежным, немного осунувшимся личиком. Мария не позволяла горю сломить себя. С гордо поднятой головой смотрела она вперед, готовя себя к трудностям. Человек, которого она любила, оказался врагом ее ребенка, врагом жизни, которая зародилась в ней. И она приготовилась защищать эту жизнь. Она отсекла от себя этого человека. Он больше не имел права существовать в ее жизни. Открытая рана болела, но и боль была жизнью, и Мария принимала ее.
Сеньора Уркиага окликнула Марию и сообщила ей, что была у дель Вильяров, что они согласны помогать ей деньгами.
– Но я бы на твоем месте подала на молодого дель Вильяра в суд, – продолжала сеньора. – Он признает, что он – отец ребенка, и суд принудит его жениться.
– Даже если он захочет жениться на мне без всякого суда, теперь я не пойду за него замуж.
– Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты не представляешь себе, что значит одной растить ребенка! Куда тебя с ним возьмут?
– Значит… от вас я должна буду уйти?
– Поговорим откровенно, Мария. Я сделала все, чтобы отец ребенка исполнил свой долг. Не всякая хозяйка взялась бы за это дело. Теперь я предлагаю тебе еще один выход – судиться. А что касается работы, то сама бы я никогда с тобой не рассталась, но мой муж не желает в доме младенцев. Что тут скажешь? Он вправе распоряжаться у себя в доме. Ты поживешь у нас до родов, а потом найдешь себе другое место. Но имей в виду, служанкам с детьми платят меньше.
– Спасибо за прямоту, сеньора. Я вам действительно искренне благодарна.
Мария еще выше подняла голову и на несколько секунд, казалось, окаменела. О суде ей твердит и Рита. Но какое отношение имеет суд к любви и к жизни? Оказывается, мужчины живут как-то по-иному. Важным и нужным для Хуана Карлоса оказалось что-то совсем другое, а не ребенок – дитя их любви. Но Мария не хотела даже вникать, что это могло быть. Ребенку он предпочел спокойную жизнь, обеспеченное будущее. А будущим Марии будет ее ребенок. Ее ребенок, ее, и только ее! Ребенок, которого, кроме нее, больше никто не хочет! А ей не нужен никто, кроме ее ребенка!
В маленьком дворике каждый был занят своим делом. Смуглая Перлита, внучка дона Чемы, сидит и чинит белье. С деньгами у них туговато. Сын дона Чемы после смерти жены ушел из дома, оставив маленькую Перлиту. Перлита подросла, а об отце ни слуху ни духу. Дон Чема души не чает во внучке, очень любит малышку Перлиту за доброту и кротость, так что люди говорят правду: не в деньгах счастье. И Маркос, второй сын доньи Мати, озорной подросток, пообещал подарить Перлите кучу белья, чтобы она не штопала, и это вызывает у Перлиты веселый смех. Вернулся из школы Виктор, узнал, что его младшая сестра Хулия приболела и не пошла в школу: Виктор не посочувствовал Хулии, Хулия – лентяйка, ей лишь бы в школу не ходить! Брала бы пример с Марии, вот это ученица! Усердная, старательная! Только заговорили о Марии, как смотрите-ка, гость: веселая черноглазая Рита. Она забежала узнать, как дела.
– Что Мария? – спросила донья Мати.
Улыбка сбежала с Ритиного лица, она замялась, не зная, что отвечать.
– Похоже, она в положении, – ответил матери Виктор.
– Кто вам сказал, учитель? – встрепенулась Рита.
– Никто. В школе ей стало плохо, вот мне так и подумалось.
– А кто у нее муж? – поинтересовалась донья Мати.
– Она не замужем, – ответила Рита. – А отец ребенка… не больно-то красиво себя показал. Заявил, что, видите ли, он студент, и жениться ему еще рано.
– А Мария?
– Молчит.
– Рита, а почему бы тебе не привести Марию к нам? Посидим, поговорим, я приготовлю что-нибудь вкусненькое, – пообещала донья Мати.
– Спасибо, донья Мати, но она не пойдет.
– А мы будем говорить только о приятном и интересном. Непременно позови, Рита, – поддержал донью Мати Виктор.
На обратном пути Рита забежала к Марии и передала приглашение, но та только руками замахала:
– Что ты! Что ты! Никуда я не пойду! И в школу ходить не буду! Мне теперь добрым людям в глаза смотреть стыдно.
– Добрые-то люди тебе и помогут.
– Помочь мне мог один-единственный человек, но не захотел.
– Помогать и он не отказывался.
– Деньгами, да?
Рита никак не могла взять в толк, что уж такого обидного в помощи дель Вильяров, а Мария никак не могла ей объяснить. Как объяснишь нестерпимую обиду? А обидным ей казалось то, что совершенно чужие люди взяли и распорядились ею и ее судьбой, решили за нее, что ей можно, а чего нельзя, на что она имеет право, а на что нет. Так вот: эти люди не имели на нее никаких прав! И судьбой своей она сумеет распорядиться сама! И деньги их не помощь, а клеймо: «Ты прокаженная!» Словами всего этого Мария выразить не могла, но чувствовала боль, гнев и жгучую обиду.
