Ольга Тимошина - Больше не зови меня
Я знала, что на моем месте здесь и сейчас хотели бы быть многие. Шикарный и богатый мужчина, самый дорогой и изысканный ресторан в Европе, что там еще грезится женщинам – виллы, яхты, вертолеты? С этим антуражем не было никаких проблем, но не было и любви. А может, это я больше не люблю его, может, я только жалею себя, такую не понятую и одинокую. Я вспоминаю свое скучное детство, мрачную комнату и понимаю, что боюсь оказаться там опять. Или, может, мне нравится питаться этой болью, а рядом с Андреем меня удерживают лишь инстинкты. Или я обычная мерзкая приживалка, танцующая под музыку того, кто платит?
Теперь мне предстояло сделать выбор, пожалуй, самый ответственный выбор в своей жизни. Бросить все немедленно и начать сначала, пока я не превратилась в продавшуюся, дешевую и стареющую спутницу жизни или плыть по течению в абсолютную неизвестность наших отношений, но при этом сохранить свое роскошное и беззаботное существование в тени Андрея и его возможностей? Не было, нет и не будет двух решений…
Я повернула в сторону Андрея свое искаженное болью лицо и посмотрела в его глаза. Он с наслаждением уплетал нежное утиное филе, совершенно не догадываясь о бушевавшей внутри меня буре сомнений. «Почему он такой жестокий? – много раз думала я. – Может, мама не любила его в детстве, может, кто-то сильно обманул и предал его, а если это только эгоизм и холодный расчет, и растопить его душу не представляется возможным ни одной принцессе? Или я не его принцесса? Но та ночь у камина, те сотни других ночей, когда он целовал меня и шептал мое имя, наш поцелуй на затерянной террасе, его взгляды, которыми он прибивал меня к месту, его постоянство в общении только со мной и ни с какими другими женщинами… Неужели это все игра? Зачем он не подпускает меня и в то же время крепко держит?» Я поняла, что начинаю сходить с ума. Все-таки этот разговор состоится, состоится сегодня и ни днем больше, я не буду делать это здесь, я не буду портить нашу поездку на остров, которую мы запланировали после обеда, но вечером я все скажу, и не найдется ни одной причины, чтобы отложить все на потом.
Я взяла руку Андрея и поцеловала ее, не глядя в его лицо.
– Как всегда божественно вкусно, да, кошка? – спросил он, откладывая салфетку в сторону.
– Да, как всегда, – прошептала я. Он назвал меня кошкой. Это и вправду была я…
Но какие бы планы я ни строила и что бы ни затевала, почему-то всегда получалось лишь так, как хотел Андрей.
6
На остров мы не поехали. Я уже и не вспомню почему. Так решил Андрей. Вечером в порту мы встретили его старых знакомых, которые присматривались к новой яхте.
Поднявшись на борт, мы проболтали до ночи, сначала посылая сторожа за первой и второй бутылкой вина, а потом, просто заказав ящик. В конечном итоге, мы выползли на берег уже далеко за полночь, совершенно не соображая, как мы тут оказались.
Приятели Андрея были веселыми мужчинами лет пятидесяти, уже не обремененными ведением бизнеса в Москве или какими-то семейными обязательствами. Все их жены, прошлые и настоящие, уже давно отсиживали свой супружеский долг в Майями и Сан тропе, в то время как они сами развлекали себя мальчишниками в клубах Монако, посещением центров красоты и омолаживанием своих потасканных организмов.
Они как-то быстро нашли общую тему для разговоров с Андреем, и я, совершенно очевидно, оказалась лишним членом экипажа. На меня никто не обращал никакого внимания. А если быть точнее, то Андрей совершенно никак не реагировал на мое присутствие. Его приятели с ног до головы оценили меня за считанные секунды. Достаточно было посмотреть на их ярко выраженные взгляды. Я всегда безошибочно знала, о чем думают мужчины круга Андрея, рассматривая женщину таким образом. Если она волшебно красивая и молодая, то они обмениваются довольными взглядами, мысленно примеряют ее на себя и глупо улыбаются. А если нет, то через пару минут о ней просто забывают. Бывает, что женщина находится довольно умная и обаятельная, но, к сожалению, проявиться таким не дают никакого шанса, так как по причине своей «не красоты» они выбывают на первом туре, не успев открыть рот. Про мое же существование всем давно было известно. Андрея судили за спиной и дразнили прямо в лицо, постоянно указывая ему на молодых и пышных кобылок. Но ему было совершенно все равно, потому что со мной было удобно. Красота не могла заставить Андрея ни любить, ни страдать, и с его слов вносила в жизнь холостяка только хлопоты, мельтешение и притворство.
Я умудрилась полистать книгу, посмотреть фильм и даже немного поспать, будучи совершенно не замеченной. Ужинали мы уже в полночь, заказав на борт пиццу. Доставщик, прыщавый мелкий француз, с интересом рассматривал нашу компанию и шикарные интерьеры яхты, ожидая оплаты. Что думал о нас этот молодой человек? А что думала о себе я, находясь ночью на чужой лодке с тремя пьяными, самодовольными и немолодыми мужчинами?
Через час непонятного для меня юмора и перечисления ничего не говорящих мне имен и событий, я сбежала с яхты. Я бродила среди огромной парковки дорогих лодок и всматривалась в пустые окна.
Хозяева яхт, вероятно, трудились в грязных и серых городах, зарабатывая на содержание их мечты, и только редкие сторожа, валяясь на белоснежных кожаных диванах с пультом от телевизора, не боясь быть замеченными и разоблаченными в эту холодную осеннюю ночь, были единственными живыми душами в этом мире тихо простукивающихся друг о друга лодок. Я бродила между яхт и читала их имена: Мария, Катрина, Натали, Элизабет… Это как же надо любить женщину, чтобы назвать в честь нее лодку, – наивно думала я, рассматривая флаги.
И только лодки, принадлежавшие арабам, назывались именами своих хозяев: Абдульхаким, Джалиль, Шамси… Лодка моего Андрея уж точно не звалась бы моим именем. И тут меня осенило: «А может, он араб?». Эта мысль настолько развеселила меня, пьяную, что я не могла остановиться, ни вернувшись на яхту, ни загружая пьяного Андрея в такси, ни укладывая его в постель. Я рухнула рядом с ним, не раздеваясь, с чувством радости, что я, наконец-то, ВСЕ поняла.
Ночью, почти на рассвете я встала, разбуженная криком испуганных птиц. Голова болела, веселье прошло, я вспомнила о своем плане поговорить с Андреем. Сегодня я уже была готова признаться ему в своих настоящих чувствах, не в силах более маскироваться под независимую и легкую на подъем беззаботную спутницу жизни, а на самом деле вот уже как шесть лет являясь безнадежно любящей его женщиной, готовой сидеть у его ног часами, и я вдруг поняла, что мои слова никогда не будут сказаны.
Всегда будут какие-то обстоятельства, встречи, дела и планы, которые помешают мне. Он не допустит этого признания потому, что выслушав его, вынужден будет либо жениться на мне, либо расстаться.
