Светлана Лубенец - Люби меня, как я тебя
– Я правильно поняла, Антуан, что Винтуев первым предложил драться?
Тот кивнул и отвернулся к стене.
– И что? – продолжала директриса. – Никак нельзя было отказаться от этой самой «стрелки»?
Венька удивился вопросу Веры Матвеевны. Как же можно отказаться от «стрелки»? Если бы он отказался, то это бы означало, что он струсил. Антуан не трус! Но он же не виноват, что у Винта кости такими хрупкими оказались!
– Ну вот что! – подвела черту под разговором Вера Матвеевна. – Инспектор все равно придет. Антуана, думаю, поставят на учет в детскую комнату милиции, поскольку родители Винтуева написали заявления о хулиганском нападении на сына и его избиении. А вы, бойцы 7-го «А» класса, подумайте хорошенько, стоят ли того ваши «стрелки»? Попасть на учет в милиции легко, а потом это клеймо, как судимость, останется на долгий срок. Ни в одно училище, ни в один лицей или колледж не возьмут, пока не снимут с этого самого учета. – Она строго посмотрела на Антуана и отчеканила: – Зайдешь ко мне в кабинет после шестого урока.
Вера Матвеевна вышла из класса, а Венька с уважением смотрел на Антуана, идущего к своей парте. Он бы так не смог. Если бы он, Венька, не был виноват, то так бы и сказал директрисе, открыл бы ей глаза на этого мерзкого Винта. Выходит, он трус? Антуан не трус, а он, Венька Козлов, трус? Наверно, в том-то все и дело!
Одну из последних истерик он закатил именно от страха. Все баловались на перемене, наскакивали друг на друга. Все, даже сам Венька. И как-то так получилось, что в образовавшейся «куче-мале» он оказался в самом низу, под горой тел семиклассников. Ему стало душно и страшно. Он тогда еще не знал, что кости могут легко ломаться, но, видимо, предчувствовал. Венька сначала просто пихался, чтобы выбраться из-под мальчишеских тел, но ничего не получалось. Тогда он стал кусаться, царапаться и ругаться. Когда куча-мала сама собой распалась, Венька уже вошел в раж: кричал, брызгал слюной и никак не мог успокоиться, потому что сильно испугался.
Но своих одноклассников, несмотря на все обидные и даже грязные слова, которые он им в такие моменты бросал, Венька, в общем-то, любил. Он совсем не хотел идти в другой класс или в другую школу, как иногда, после очередной истерики, советовала ему сделать мама. Он просто был не таким, как все… Почему-то… И от школы это никак не зависело.
А на перемене произошло следующее. Расталкивая школьников, в класс ворвалась мать Винта. Она подскочила к Антуану, схватила его за ворот толстовки, прижала к стене и стала кричать:
– Зачем ты это сделал? Бандит! Пашке уже вторую операцию делают!
– Он не бандит! – закричал вдруг Венька и наскочил сзади на женщину. – Это ваш Пашка – бандит! Он все время ко всем лезет! Вчера ко мне лез!
Мать Винта отпихнула Веньку так, что он, отлетев от нее, проехал щекой по острому краю желоба для мела на доске. Щеку прочертила глубокая царапина, из которой на пол закапала кровь. Мать Винта не видела этого, потому что по-прежнему трясла Антуана за толстовку так, что его голова периодически стукалась о стену. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы девчонки не сбегали за директором и Кирой Геннадьевной. Вдвоем они оторвали женщину от Антуана. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Учителя под руки вывели ее из класса.
Антуан, поправив сбившуюся одежду, подошел к Веньке и подал ему руку. Венька поднялся с пола, зажимая рукой кровоточащую царапину. Антуан, склонив голову набок, разглядывал его так внимательно, будто видел впервые.
– Чего влез? – спросил он.
Венька пожал плечами.
– Девчонки! Дайте ему платок! – потребовал Клюшев.
Тут же четыре платка были протянуты Веньке. Он выбрал с красной каемкой, Аллочкин. Может быть, он, Венька, не такой уж и трус? А? Как ты думаешь, Аллочка? Такие вот вопросы замелькали в Венькиной голове. Но Аллочка уже отошла к своей парте и оттуда бросала пламенные взгляды на Клюшева.
После ОБЖ ребята побежали в спортзал поиграть в «картошку». Венька не пошел, остался в классе. Он не любил быть «картошкой». Слишком уж сильно лупили мячом. Веньке не нравилось, когда было больно. А ловить мячи он не успевал, потому что все время прикрывал голову руками.
– Это так оставить нельзя! – услышал он за спиной голос Таньки Осокиной, главной своей врагини.
Танька презирала Веньку, чего не скрывала, а, наоборот, всячески старалась подчеркнуть. Когда Венька горячился, доказывая что-либо, она обязательно ядовито подзуживала:
– А ты заплачь! Заплачь еще! – и всякий раз добавляла: – Баба!
Осокина всегда смеялась, когда Венька своим куриным почерком писал на доске предложения с десятком ошибок. Кира Геннадьевна возмущалась ее поведением, и Танька немедленно замолкала. А потом еще больше потешалась над Венькой на математике или на физкультуре.
– Этому Винту мало было руку с носом переломать, – продолжала между тем Танька. – Смотрите, что из-за него вышло! Его мамаша чуть не растерзала Антуана! Это ему так не пройдет!
– Девочки! А мне Зойка из 7-го «Б» сказала, что Антуан отделал Винта вовсе не из-за «баскета», – вставила Лена Прижняк.
– А из-за чего?
– Говори, Ленка!
– В чем дело? – наперебой стали интересоваться девчонки.
Венька на своей первой парте весь превратился в слух. Девчонки его никогда не стеснялись, так как за человека не считали, и Венька рассчитывал услышать разговор до конца.
– Это все из-за одной девочки! – торжественно произнесла Лена.
– Из-за какой? – первой не вытерпела Аллочка, и Венька понял, что она мечтает быть этой девочкой.
– Тайна, как говорится, покрытая мраком, – пожала плечами Прижняк. – Зойка видела, как наши дрались на футбольном поле, и слышала, как, уходя, Антуан крикнул Винту, чтобы тот больше не пялил на нее глаза. А вот на кого это «на нее», Зойка не знает.
– А я знаю, – сказала Осокина, – вернее, догадываюсь. Ему Наташка Шиндяева из 7-го «Б» нравится.
– С чего ты взяла? – опять не вытерпела Аллочка.
– С того! На прошлой дискотеке он только и делал, что крутился около нее.
– Но ведь танцевать не приглашал! – не унималась Аллочка.
– Когда пригласит – поздно будет! – заключила Танька. – И вообще! Просто безобразие, что себе эти «бэшницы» позволяют! Отбивают у нас парней, причем самых лучших… Надо немедленно что-то делать!
– А вам Винта не жалко? – сменила тему Оля Авласович. – Превозносите Клюшева до небес, как героя, а он, может быть, человека калекой сделал.
– Это Винтяра-то человек? – возмутилась Танька.
– Но он же пострадал! – не сдавалась Оля.
– Ну и целуйся теперь с этим страдальцем! – отрезала Осокина. – Можешь ему посылочку в больницу собрать!
