Наталья Воронцова - Маринкина любовь
Маринка бессильно опустилась на стул и оглянулась. Ей хотелось наброситься на «воблу», чтобы прекратить Димкины мучения. Одноклассники хмуро перешептывались, но возражать училке не решались.
— Соловьев, продолжим. Почему ты говоришь «жена моего папы»? Это неправильно. Разве жена твоего папы не является твоей мамой?
Димка покачнулся и чуть не упал. Маринка вскочила и подбежала к нему, помогая сесть.
— Как вам не стыдно? Неужели вы не видите, что ему плохо? Немедленно прекратите! — Маринка кричала, к Димкиной парте бросились и другие ученики.
Изумленная училка несколько раз беззвучно открыла рот, как рыба, и села на стул. На нее никто не обращал внимания. Через несколько минут она, непонимающе качая головой, тихо вышла из класса, ее отсутствия даже не заметили.
— Маринка, спасибо! Не знаю, что со мной было, — только и сказал Димка, когда они вместе выходили из класса.
С этого момента их отношения изменились, как будто благодарный за неожиданную поддержку Соловьев стал наконец доверять Маринке. Для Маринки начались длинные, наполненные радостью дни, может быть, самые счастливые в жизни. Димка окончательно стал таким родным, как старший брат. К нему можно было просто прижаться щекой и сидеть, ощущая всем телом его дыхание. Его можно было взять за руку и почувствовать удивительное единение, какого Маринка не испытывала прежде ни с кем никогда. От этого кружилась голова, замирало сердце и летела куда-то девчоночья душа. Тогда казалось, что это состояние будет бесконечным, продлится всю жизнь. Маринка даже про себя не называла обретенное чувство любовью — она вообще никак его не называла, просто радостно проживала каждое мгновение. А чувство ее было глубоким и неизреченным, сохраняющим свою абсолютную естественную полноту.
Почти каждый день Маринка вместе с Наташкой оставалась на спортивной площадке, чтобы болеть за команду, в которой играл Димка. Он рос сильным и спортивным мальчиком и успевал заниматься и футболом, и баскетболом, и бегом. Все у него получалось одинаково хорошо. На уроках физкультуры ему не было равных, и Маринке нравилось, что у ее Димки так ловко все получается. Она обожала наблюдать, как быстро он бегает по футбольному полю — самый высокий, сильный, красивый… Пару раз Смирнова, чтобы только быть ближе к другу, даже стояла на воротах, не обращая внимания на мальчишеские смешки и ехидные замечания.
Они по-прежнему ходили вместе домой, но теперь Димка неизменно сам провожал Маринку и до самого порога нес ее портфель. Одноклассники сперва потешались над этой парочкой, дразнили женихом с невестой, а потом привыкли. Стало даже как-то странно видеть Смирнову и Соловьева порознь. А если Димки не было рядом с Маринкой, сразу начинались вопросы.
— Эй, а вторую половинку где потеряла? — звучало со всех сторон.
Это означало в большинстве случаев, что Соловьев либо болел, либо отсутствовал по какой-то другой уважительной причине.
Была, однако, тогда проблема, казавшаяся мучительной для них обоих: гулять вечерами Димке не разрешали. Его бабушка Эстер Борисовна оказалась педагогом, мало того — математичкой. Худшего и представить было нельзя. Все вечера Димка просиживал за решением каких-то дурацких уравнений и задач, поскольку бабушка неожиданно обнаружила у него математические способности. Время от времени Маринка приходила к Димкиному дому посмотреть на горящие окна его комнаты — вот и все, что происходило тогда вечерами. Еще она звонила ему из телефона-автомата — просто помолчать и послушать родной голос. Разговаривать в присутствии бабушки, как объяснял Димка, было просто невозможно, поэтому он отвечал односложно или произносил какие-то нечленораздельные звуки. Периодически было слышно, как снимается трубка параллельного аппарата и к их наполненному смыслом молчанию присоединяется кто-то третий. После этого Димка обычно преувеличенно бодро произносил «До свидания, Вася!» и исчезал из эфира.
Как выяснилось позже, единственным поводом для Димки выйти из дома в вечернее время была необходимость уточнить что-то по домашнему заданию. Этим они с Маринкой и начали активно пользоваться, ощущая себя заговорщиками. Бродить по дождливым улицам было неуютно, на велосипеде не покатаешься — холодно, а приглашать друга в дом, где почти всегда можно было застать Николая, Маринка не любила. Поэтому скоро удалось изобрести кое-что получше: они встречались чаще всего у Вики — одноклассницы и давней подружки. Это была очень живая, общительная девочка. Маринка втайне восхищалась ею, считала, что Вика гораздо привлекательнее, чем она сама. Дома у подруги можно было поиграть в карты, подурачиться, а иногда — даже попробовать сладкого красного вина, которое делала Викина мама.
— Маринка! Ну зачем тебе этот зануда? — регулярно удивлялась Вика. — Вот я бы не смогла с ним общаться! Вообще, эти мальчишки такие скучные и тупые! Они отстают в развитии, им бы все в футбол гонять…
Маринка отшучивалась, хотя Викины ремарки неприятно задевали ее самолюбие. Она даже начала приглядываться тайком к ловкому и юморному Димке. Ну что Вика находит в нем тупого или занудного, когда он просто самый лучший на свете?
Довольно скоро они с Димкой придумали интересную схему домашних занятий: она занималась литературой, историей, русским и прочими гуманитарными предметами, а он брал на себя все, что касается точных дисциплин. Маринка писала за двоих сочинения и подробно пересказывала ему литературные произведения, Димка решал и объяснял задачки. В остальное время они сидели у Вики или бродили по улицам. Оба при этом оставались отличниками.
Домой Маринка приходила поздно вечером. Днем там частенько сидел Николай, который работал через сутки. Оставаться в его обществе Маринка не то чтобы побаивалась, — просто он был ей неприятен. Вечно начинает бормотать что-то неприличное и сально хихикать! Лучше бы занимался делом. Мать ждала ребенка, но до последнего работала, чтобы хоть как-то сводить концы с концами — толку от Николая в этом смысле было немного. До проблем старшей дочки дела ей особо не было — Маринка в семье уже давно считалась взрослой, сама готовила, мыла и стирала. Когда родилась сестра Кристина, забот, естественно, прибавилось: теперь в свободное от прочих дел время она была еще и за няньку. Но это Маринку не утомляло — она обожала детей, и те отвечали ей взаимностью. Поэтому возня с маленькой сестрой доставляла ей огромное удовольствие.
— Вот когда ты немного подрастешь, — приговаривала она, убаюкивая девочку, — у нас с Димкой тоже будут такие же малыши, и ты будешь приходить и помогать нам их укладывать…
