Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа
— Да кто ты такой? Каратэ-пацан? Где ты научился драться?
Шепли и Америка переглянулись, а затем опустили глаза в пол. Я сразу поняла, что ляпнула что-то не то.
Но, казалось, Трэвиса вовсе не задели мои слова.
— Мой отец был алкоголиком с вечно плохим настроением, и мои четыре старших брата унаследовали от него это дерьмо.
— Ой, — мои уши покраснели.
— Не смущайся, Голубка. Папа бросил пить, а братья выросли.
— Я и не смущаюсь, — я начала возится с выбившимися из пучка локонами, а затем и вовсе решилась распустить их и собрать по-новому. Все ради того, чтобы сделать вид, что я не замечаю затянувшуюся неловкую тишину.
— Мне нравится твоя естественность. Обычно девушки не приходят сюда в таком виде.
— Меня вынудили прийти сюда. У меня и в мыслях не было впечатлить тебя, — сказала я, рассердившись, что мой план провалился.
Он весело по-мальчишески усмехнулся, и я разозлилась еще сильнее, надеясь, что таким образом скрою свое смущение. Я не знала, что чувствовало большинство девушек рядом с ним, но я видела, как они себя ведут. Я скорее испытывала запутанное отвратительное чувство, чем забавное увлечение. И чем больше он старался, чтобы я улыбнулась, тем больше я ощущала волнение.
— Я уже впечатлен. Обычно я не упрашиваю девушек придти ко мне домой.
— Не сомневаюсь, — сказала я, сморщившись от отвращения.
Он был худшим примером самоуверенных людей. Мало того, что он бесстыдно осознает свою сексуальность, но и настолько привык, что женщины бросаются к его ногам, что мой холодный прием он принимает за новое испытание, а не за оскорбление. Мне следует поменять свою стратегию.
Америка нашла пульт и включила телевизор.
— Сегодня должен идти один хороший фильм. Кто еще хочет узнать, куда пропала Малышка Джейн?
Трэвис встал.
— Я как раз собирался пообедать. Ты голодна, Голубка?
— Я уже поела, — пожала я плечами.
— Вовсе нет, — сказала Америка до того, как поняла свою ошибку. — Ох. эм… точно, я забыла, что ты перекусила… пиццей? Перед тем, как мы ушли.
Я поморщилась от ее жалкой попытки исправить свой промах, и стала ждать реакцию Трэвиса.
Он пересек комнату и открыл дверь.
— Да ладно. Ты, должно быть, голодна.
— Куда ты собираешься?
— Куда хочешь. Мы можем завалиться в пиццерию.
Я оценивающе посмотрела на свой внешний вид.
— Я неподходяще одета.
Он рассматривал меня с мгновение, а потом улыбнулся.
— Ты отлично выглядишь. Пошли, я умираю от голода.
Я встала и помахала Америке, пропустив Трэвиса вперед по лестнице. Я остановилась на парковке, с ужасом наблюдая, как он седлает матово — черный мотоцикл.
— Эм… — я замерла, сжимая пальцы на ногах.
Он нетерпеливо взглянул на меня.
— Ой, да залезай. Я поеду медленно.
— Что это? — спросила я, слишком поздно прочитав надпись на бензобаке.
— Это Харлей Найт Роуд. Любовь всей моей жизни, так что не поцарапай краску, когда будешь садиться.
— Я обута в шлепанцы!
Трэвис смотрел на меня так, как будто я разговариваю на иностранном языке.
— А я в ботинки. Залазь.
Он надел свои темные очки и завел мотор, который призывно зарычал. Я запрыгнула на сидение и начала оглядываться в поисках чего-то, за что можно схватиться, но мои пальцы лишь соскальзывали с кожи на пластмассовый футляр от фары.
Трэвис схватил меня за запястья и обвил их вокруг своей талии.
— Тут больше не за что держаться, кроме меня, Голубка. Не отпускай, — сказал он, отталкиваясь от земли ногами.
Он резко крутанул запястьями, и мы выехали на улицу, двигаясь со скоростью ракеты. Вылезшие локоны волос били меня по лицу, и я спряталась за Трэвисом, зная, что стоит мне выглянуть из-за его плеча, как мои очки заляпает трупами букашек.
Он снизил скорость, когда мы подъехали к входу в ресторан, и когда он остановился, я не стала терять времени даром и тут же встала на твердую почву.
— Ты ненормальный!
Трэвис усмехнулся, облокотив байк на подпорку перед тем, как слезть.
— Я не нарушал правил ограничения скорости.
— Ага, если бы мы были на автостраде! — сказала я, распутывая пальцами колтуны на голове.
Трэвис наблюдал, как я убираю волосы с лица, а затем прошел к двери и придержал ее открытой для меня.
— Я бы не допустил, чтобы с тобой что-то случилось, Голубка.
Я пронеслась мимо него в ресторан, голова работала отдельно от тела. Внутри пахло маслом и травами, я шла следом за ними по пестро — красному ковру, усыпанному хлебными крошками. Он выбрал угловой столик, подальше от шумных студентов и их семей, и заказал два пива. Я осмотрела комнату, наблюдая, как родители заставляли своих неугомонных чад что-нибудь съесть, и избегая взглядов студентов из Восточного Университета.
— Конечно, Трэвис, — сказала официантка, записывая наш заказ. Ее настроение явно поднялось от его присутствия, и она вернулась на кухню.
Я убрала за ухо свои запутанные волосы, неожиданно смущенная своим внешним видом.
— Часто здесь бываешь? — едко поинтересовалась я.
Трэвис оперся на стол локтями, его карие глаза встретились с моими.
— Итак, какая же твоя история, Голубка? Ты мужененавистница в целом, или это я заслужил особое отношение?
— Думаю, только ты, — пробормотала я.
Он рассмеялся, позабавившись моему настроению.
— Не могу тебя раскусить. Ты первая девушка, у которой я вызываю отвращение еще до секса. Ты не выглядишь взволнованной при общении со мной и не пытаешься завладеть моим вниманием.
— Это не уловка. Ты просто мне не нравишься.
— Тебя бы здесь не было, если бы я тебе не нравился.
Я невольно перестала хмуриться и вздохнула:
— Я не говорила, что ты плохой человек. Просто мне не нравится, когда обо мне судят только по наличию вагины.
Я сосредоточилась на крупинках соли, рассыпанной по столу, пока не услышала сдавленный звук, исходящий от Трэвиса.
Его глаза были широко распахнуты, и его тело буквально тряслось от смеха
— Боже мой! Ты меня убиваешь! Я знаю. Мы должны стать друзьями. Я не принимаю отказа.
— Я не против того, чтобы быть друзьями, но это не значит, что ты должен пытаться залезть мне в трусики каждые пять секунд.
— Ты не собираешься спать со мной. Я понял это.
Я попыталась сдержать улыбку, но не смогла.
Его глаза загорелись.
— Даю тебе слово. Я не буду даже думать о твоих трусиках… пока ты не захочешь меня.
Я поставила локти на стол и оперлась на них.
— А этого не произойдет, так что мы можем быть друзьями.
