Сарина Боуэн - Он
Этот день стал последним днем нашей дружбы.
О чем в тот момент я даже не подозревал.
…На экране начинается новая запись — с лучшими моментами атакующей стратегии «Северной Дакоты». Тренер больше не думает о Райане Весли.
Но о нем думаю я.
Глава 3
Вес
Я не готов так скоро увидеть в окне автобуса очертания Бостона.
От нас до «ТД-гарден» всего полтора часа. «Замороженная четверка» всегда проходит на нейтральной площадке, но если у кого на сей раз и будет преимущество домашнего льда, то этот человек я. Я из Бостона, поэтому, сыграв на арене «Брюинз», воплощу в жизнь главную мечту своего детства.
Как и мечту своего папаши. Мало того, что он выпендрится перед своими ублюдочными коллегами, пригласив их всех на мою игру, он еще и сможет выглядеть героем задешево. Не надо даже раскошеливаться на чартер, только на лимузин.
— Знаешь, что мне больше всего нравится в этом финале? — спрашивает с соседнего места Кассель, изучая один из буклетов, розданных нашим менеджером.
— То, что он станет типа как международным слетом пак-банниз[4]?
Он фыркает.
— Это само собой. Но я собирался сказать про то, что нас поселят в нормальный отель, а не в какую-то дешевую дыру рядом с трассой.
— О да. — Хотя этот отель — каким бы он ни был, — вряд ли окажется таким же роскошным, как особняк моей семьи на Бикон-Хилл в нескольких милях отсюда. Я, впрочем, оставляю это соображение при себе. Я не сноб, поскольку знаю, что за деньги ни ума, ни счастья не купишь. Спросите моих родителей.
Следующие полчаса мы проводим в пробках, потому что это все-таки Бостон, и, когда, наконец, выгружаемся из автобуса, на часах уже почти пять.
— Снаряжение оставляем! — громко объявляет наш менеджер. — Забираем только личный багаж!
— Нам не надо таскать снарягу? — Кассель испускает восторженный вопль. — Вот это успех, детка! Привыкай, Вес. — Он толкает меня локтем. — В следующем году у тебя в Торонто, наверное, будет персональный помощник, чтоб носить твою клюшку.
Говорить о контракте с НХЛ до конца «Замороженной четверки» рано, и я суеверно меняю тему.
— Было бы круто, чувак. Обожаю, когда парни держатся за мою клюшку.
Мы подхватываем наши сумки, сваленные краснолицым водителем на тротуар, и у вращающейся двери в отель я пропускаю Касселя вперед, а потом хватаюсь за ручку и запираю его внутри.
Застряв, Кассель через плечо показывает мне фак, я не отпускаю, и тогда он тянется к пряжке ремня, готовясь посветить пятой точкой передо мной и теми бостонцами, которым посчастливилось проходить в эту ветреную апрельскую пятницу мимо отеля.
Я отпускаю дверь, толкаю ее вперед, и она шлепает его по полуголому заду.
Хоккеисты… Реально, на люди нас лучше не выводить.
— Что тут с баром? — спрашиваю я, когда мы оказываемся в сияющем лобби.
— Открыт, — отвечает Кассель. — И это единственное, что имеет значение.
— Твоя правда.
Встав всей толпой поодаль, мы ждем, когда менеджер разберется с нашими номерами. Ожидание, однако, обещает затянуться надолго. В лобби людно, и народ все прибывает и прибывает.
Из-за наших одинаковых курток все вокруг сплошь бело-зеленое, но тут мое внимание привлекает другой цвет. Оранжевый. А точнее, оранжево-черные куртки парней, которые, вливаясь гурьбой через те же самые двери, толкаются и ведут себя точно стая накаченных тестостероном гончих. Все это очень знакомо.
А потом мои глаза останавливаются на светловолосой голове. И стены вокруг начинают качаться. Мне хватает одного мимолетного взгляда, чтобы узнать эту улыбку.
Чтоб меня. Джейми Каннинг будет жить в нашем отеле.
Все мое тело напрягается в ожидании, что он вот-вот обернется. И увидит меня. Но он не оборачивается. Он слишком увлечен разговором с товарищем по команде и смеется над чем-то, что говорит ему этот тип.
Раньше он вот так смеялся вместе со мной. Я не забыл звучание его смеха. Мелодично-беспечного, негромкого, хрипловатого. Ничто не могло выбить Джейми Каннинга из колеи. Он был воплощением ненапряжности — вероятно, из-за того, что был родом из ленивой, солнечной Калифорнии.
До этого момента я не осознавал, насколько сильно я по нему соскучился.
Иди заговори с ним — настойчиво требует внутренний голос, но я, оторвав взгляд от Каннинга, заставляю его замолкнуть. На груди у меня — колоссальная тяжесть вины. Теперь становится еще очевиднее, что я обязан извиниться перед своим старым другом.
Но прямо сейчас я не готов. Только не здесь, среди всего этого народа.
— Блядь, тут как на вокзале, — бормочет Кассель.
— Чувак. Мне надо кое за чем сбегать. Пойдешь со мной? — Идея рождается на лету, и она отличная.
— Не вопрос.
— Через заднюю дверь, — говорю я, подталкивая его к ближайшему выходу.
На улице я понимаю, что в двух шагах от нас — Фанел-Холл[5]и все продающееся с ним рядом туристическое барахло.
— Идем. — Я тяну Касселя к рядам сувенирных лавок.
— Забыл зубную щетку?
— Не. Надо купить подарок.
— Кому? — Кассель подтягивает лямку сумки на плече повыше.
Я отвечаю не сразу, потому что привык держать воспоминания о Каннинге при себе. Потому что они мои. Каждое лето на шесть недель он становился моим.
— Приятелю, — в конце концов признаюсь я. — Одному из игроков «Рейнер».
— Приятелю. — Кассель многозначительно хмыкает. — Собираешься намутить себе перепихон после завтрашней игры? В какой именно магазин ты меня тащишь?
Чертов Кассель. Надо было оставить его в переполненном лобби.
— Чувак. Ничего такого. — Даже если б я захотел. — Этот парень… Каннинг, их вратарь… мы раньше были друзьями, — неохотно добавляю я. — Пока я все не испортил.
— Ты? Кто бы мог подумать.
— Сам знаю.
Я оглядываю витрины, забитые бостонским сувенирным дерьмом, на которое обычно не обращаю внимания. Игрушечные лобстеры, вымпелы «Брюинз», футболки с лого «Тропы свободы»[6] — где-то тут непременно должно быть то, что мне нужно.
— Пошли. — Жестом я зову Касселя в магазинчик с самой кричащей витриной и начинаю изучать полки. Все, что на них лежит — сплошь безвкусица. Я беру кукольного Пола Ревира[7], затем ставлю его на место.
— Прикольно. — Кассель крутит в руках упаковку презервативов «Ред Сокс».
Я смеюсь, а потом мне приходит в голову идея получше.
— Да уж. Но я ищу кое-что другое. — Что бы я ни выбрал, оно не должно иметь отношения к сексу. Раньше мы обменивались всеми сортами похабных подарков — чем пошлее, тем лучше, — и это было нормально.