Арина Ларина - Свадьба беременной Золушки
День заканчивался. Вопросов и проблем только прибавилось, точки над «и» расставлены, но ситуация не прояснилась.
Надо было решать проблемы по степени их важности. Сначала в консультацию. До конца рабочего дня оставалось еще полтора часа, но она встала, оделась и вышла. Что подумает Валерий Михайлович, не увидев секретаря на рабочем месте, ее не волновало. О нем она думала меньше всего. То есть вообще не думала. Она жила на автопилоте. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша…
* * *В консультации ее приняли платно, а потому невероятно быстро. Регистраторша, посмотрев на ее перевернутую физиономию, заполнила карточку и отвела в кабинет мимо очереди, которая тут же недовольно зашипела.
Из дверей консультации она просто выпала. На голову сыпался противный мелкий снег и тут же таял. Сколько раз Юлька представляла себе этот радостный момент, как она скажет ему… Нет, не думать об этом, нельзя, не надо… Рыдания, которые она сдерживала, наконец прорвали плотину Юлькиных тщетных усилий, и у нее началась самая настоящая истерика. Так голосят по умершим. И ей казалось, что она уже умерла. Ее нет, есть только этот снежный ком проблем, который подмял ее под себя и остановился.
Если бы она утром не накрасилась, планируя произвести на Костика неизгладимое впечатление, то сейчас ее лицо было бы просто опухшим. Но она решила предстать перед изменником при полном параде, поэтому теперь тщательно нанесенный утром макияж превратился в боевой раскрас индейца, идущего по тропе войны. Тропа привела ее на работу.
По счастью, в коридоре ей попалась навстречу бухгалтер Танечка, которая охнула и шарахнулась в сторону, не узнав в полутьме Юльку.
– Что, – равнодушно спросила Юлька, оставившая у консультации вместе со слезами все силы и эмоции, – такая страшная?
– Ну что ты, – заволновалась Танечка, – лампочку не могут сделать, безобразие… Ты, э-э-э-э-э… умылась бы…
Даже в полутемном коридоре было видно, как Танечка покраснела от своей бестактности.
Юлька зашла в туалет и глянула в зеркало. Оттуда на нее уставилось нечто.
– Мда. – Юлька смыла все, что смогла. Осталась просто красная пятнистая физиономия. – Бомжиха. Ну и ладно.
В приемной было пусто. Похоже, шеф так и не узнал, что она уходила: отряд не заметил потери бойца…
Подперев голову ладошками, Юлька попыталась понять, что случилось и что с этим делать. Но думать не получалось. Лезли на ум всякие глупости, в частности, единственное золотое колечко, скромненькое, подаренное мамой на двадцатипятилетие, оставшееся в ТОЙ квартире, второй костюм и блузки, тоже висевшие в шкафу ТАМ. Но разбираться с этой проблемой сейчас она не могла. Надо было решать вопрос с ночевкой. Если прийти к Аньке второй раз, то придется все-таки объяснить, в чем дело. А может быть, и пора? Нужен был совет, а кто, как не дважды замужняя Анька, сбросившая свои рога еще четыре года назад, мог этот самый совет дать. Надо идти сдаваться.
Рабочий день все никак не заканчивался. Как только наступили заветные 18.00, Юля пошла к шефу прощаться.
– До свидания? – как обычно, вопросительно сказала она, что подразумевало следующее: она прощается и одновременно интересуется, не надо ли чего. Слава богу, ничего не надо было. Про отлучку Валерий Михайлович смолчал. Супермен, оказывается, все еще сидел у него и шуршал какими-то бумажками, раскладывая из них на длинном директорском столе замысловатый пасьянс.
Шеф кивнул, и Юлька отправилась плакаться Аньке. Пока она подпрыгивала на ледяном тротуаре, высматривая в сумерках свою маршрутку, ей вдруг четко представилась картина, как она на темно-синем «Вольво» проезжает мимо Костика, мерзнущего на остановке. За рулем «Вольво» сидит супермен, на заднем сиденье лежит охапка роз… Маршрутка пролетела мимо, даже не остановившись. Как всегда, надо тащиться к кольцу, час пик, мест нет.
«Не могу», – подумала Юлька и стала ловить частника. Остановился потрепанный «жигуленок» с не менее потрепанным дядькой за рулем. Принца рядом не оказалось. Жизнь – не кино, а как хотелось бы…
Аня выжидательно смотрела на подругу, в глазах застыл вопрос. Наевшаяся Юлька (и откуда только аппетит взялся, хотя из-за всех этих переживаний она и пообедать-то забыла) поняла, что пора все выкладывать. Она даже не могла разобраться: хочется ей делиться с Анькой своим горем или нет. Вместе с сытостью пришла апатия. И Юлька рассказала все.
Подруга не перебивала, только изредка задавала уточняющие вопросы. Когда рассказ, перемежаемый жалобами и упреками, был закончен, она некоторое время сидела молча, а потом сразу перешла к главному:
– Ну, Костик – фиг с ним, не было мужика – и это не мужик. С ребенком что?
Что с ребенком, Юлька не знала. Она старалась об этом не думать. Словно угадав это, Аня сказала:
– Не жди, не рассосется. Давай решать, пока не поздно. Пять недель – это не смертельно, но шевелиться надо быстрее.
Анна, как всегда, настроена была решительно: сначала дело, а потом эмоции. Эмоции – это Костик и все с ним связанное, а дело – это то, что уже внутри Юли целых пять недель. То, чего она так ждала, получила, когда совсем отчаялась, и вот теперь была абсолютно не рада этому обрушившемуся на нее счастью.
Шевелиться быстрее не хотелось, шевелиться не хотелось вообще. Если бы можно было исчезнуть, раствориться и зависнуть в небытии… И ни о чем не думать. Груз ответственности, который Юлька всеми силами пыталась от себя отпихнуть, наваливался и требовал активных действий. Было два пути, абсолютно противоположных. Выбор был, но какой! Можно пойти к знакомому врачу и решить вопрос за полдня, а потом тихо страдать и забывать свою первую и последнюю любовь. Или не ходить никуда, совершить поступок, как в кино: родить, вырастить. И вот Костик, побитый временем, как старая шуба молью, подходит к ним с сыном на улице, узнает, бросается на колени, а она говорит: «Это не твой сын!» – и уходит за горизонт… 154-я серия… Продолжение следует… Москва слезам не верит. Полный бред. Но аборт… Это же убийство. Похоже, что последнюю мысль она выдала вслух, поскольку Анна, долго терпевшая фазу Юлькиной задумчивости, довольно резко сказала: «А так ты свою жизнь угробишь. Без мужа, с ребенком! Алиментов от твоего убогого не дождешься, жизнь с ребенком устроить намного сложнее. Тебе же, дуре, даже жить негде. К маме пойдешь?» Юлька вздрогнула. Про родителей она забыла. Моральные терзания напрочь выбили почву из-под ног, про материальные моменты она как-то не подумала.
– Ну и что. Комнату сниму, без памперсов обойдусь, куплю все бэушное…
– Заткнись, – перебила Анька. – Ты совсем уже ничего не соображаешь. Ты что, на какие деньги ты комнату снимешь, балда!
