Неприятности с любовью (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

— Ты здесь.

— Я сказал, что буду, — его улыбка такая широкая, обнажающая идеально ровные белые зубы. — Кроме того, ты мне очень нравишься.

Я легонько шлепаю его по груди, и на его лице появляется боль, хотя и кратковременная.

Мы встречались весь выпускной год. С точки зрения отношений в старшей школе, это считается долгосрочным. Будучи джентльменом, Остин предложил познакомиться с моим отцом, и, к моему удивлению, все оказалось не так плохо, как я думала. Началось все не очень гладко: мой отец, конечно же, допрашивал бедного Остина. Но когда Остин упомянул о медицинской школе, все изменилось. Возникло нечто вроде уважительного обмена мнениями. Я помню, как мама рассказывала мне, что мой отец учился на врача, но никогда не уточняла, почему он сменил профессию.

Однако есть одно правило. Мы никогда не должны оставаться одни. Энди или Ава сопровождали нас не раз, но оба они оставляли нас, чтобы провести время, целуясь или дурачась. У нас просто никогда не было секса, чего, как я знаю, хочет Остин.

— Мне нравится эта песня, — говорю я, когда музыка продолжает греметь, — Давай потанцуем.

Мы танцуем у бассейна, его руки не покидают мою талию. Большую часть времени он проводит, уткнувшись мне в шею, пока не предлагает пойти в более тихое место.

Мои глаза сканируют окружающую нас территорию: — Куда, например?

— Я думал, ты сорвиголова, — размышляет он, все еще держа руки на моих бедрах. — Так тебя описывала мама.

— Была, — повторяю я. — В прошедшем времени. Но если серьезно, мы не можем просто исчезнуть.

— Хватит обдумывать все, пора повеселиться.

Остин ведет меня в сторону кухни, через пустынный коридор и вверх по парящей лестнице, пока мы не оказываемся на втором уровне. Открыв дверь, он затаскивает меня в комнату и прижимается своими губами к моим.

— Остин, — пробормотала я, задыхаясь, положив руки ему на грудь. — Мы не должны быть здесь.

Он отстраняется, изучая мое лицо, пока не приникает к моим губам. В комнате стоит двуспальная кровать и белый диван у окна. Взяв меня за руку, он ведет меня к дивану, где мы садимся вдвоем.

— Ну что, ты открыла конверты? — спрашивает он, хотя, как и я, мы оба стараемся избегать этой темы сегодня вечером.

— Я открыла все, — я киваю, нежно почесывая макушку его руки.

— Что? — его лицо озаряется. — Это потрясающе!

— Да, это так...

— Почему такое лицо? Ты недовольна?

— Я счастлива, что поступила в три отличных университета, но... ну... мой отец не очень одобряет мое обучение в Йеле. На самом деле, он сказал «нет».

— Да ладно, Милли, ты же знаешь, что он одумается.

— Я не знаю, — пробормотала я, все еще не в силах осознать его реакцию. — Думаю, если он передумает, то ты всего в двух часах езды от Гарварда.

Остин отстраняется, почесывая затылок. Язык его тела меняется, или, возможно, мои хаотичные мысли слишком много в этом читают.

— Я поступил в Джон Хопкинс.

Мой рот открывается: — Джон Хопкинс? Я не знал, что ты подал документы. Я думала, ты хочешь поступить в Гарвард?

— В последнюю минуту, — он опускает голову, избегая моего взгляда.

Я отворачиваюсь, переводя тяжелый взгляд на окно. Снаружи — только темнота. Даже луна не желает показываться за плотными облаками.

Мы так много говорили об этом, о том, куда подавать документы и что мы хотим делать. Ни разу он не упомянул Джона Хопкинса. Часть меня чувствует себя преданной из-за того, что он скрывал от меня этот секрет. Несмотря ни на что, я бы поддержала его. Я просто не понимала, почему он чувствовал необходимость скрывать это от меня.

— Балтимор, — тяну я, пытаясь осмыслить все это. — Это дальше от Йеля? Не то чтобы Йель имел значение, если мой отец имеет на это право. Расстояние делает отношения прекраснее, верно?

— Знаешь что? — его губы изогнулись вверх, а глаза с надеждой смотрели вслед. — Почему мы должны беспокоиться об этом прямо сейчас?

— Ты прав, — соглашаюсь я, наклоняясь, чтобы поцеловать его губы.

С чувством срочности он накрывает мой рот и глубоко целует меня. Его тело медленно нависает над моим, прижимая меня к дивану. Я издаю тихий стон, когда его губы пробираются к моей шее, а его рука проникает под мое платье, задевая край трусиков.

— Остин, — задыхаюсь я, пытаясь сдержать свои порывы. — Не здесь.

Он проводит рукой по моим трусикам, заставляя меня резко вдохнуть.

— Остин, — повторяю я, с большей силой вжимаясь в его грудь. — Я не хочу заниматься сексом здесь. Не со всеми, кто внизу.

Слегка обиженный, он отступает назад: — Я понимаю, но я хочу тебя, Милли. Я хочу тебя, — он сглатывает, его тон нервничает. — Я хочу, чтобы ты была моей первой.

Мы не особо обсуждали наше прошлое. Я знаю, что он встречался с другими девушками в школе, и я предполагала, что у него был секс. За те несколько раз, что нам удалось побыть наедине, он знает, что нужно делать. Он никогда не выглядит нервным или нерешительным.

— Я… — спотыкаюсь на словах, отвлекаясь на шум внизу. — Я не готова, прости. Я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать. И да, я знаю, что мне уже восемнадцать, и даже моя сестра лишилась девственности, но я просто хочу, чтобы все было правильно, а это место мне не подходит.

— Я понимаю, — шепчет он, отстраняясь, а мои глаза переходят на его брюки, чтобы понять причину.

Я снова притягиваю его к себе, крепко целую и снова прижимаю к себе. Может, я и не готова лишиться девственности сегодня, но я все еще хочу его и хочу показать ему, насколько сильно.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — с огнем в глазах его руки возвращаются между моих бедер.

Я качаю головой, задерживая дыхание.

Медленно он проникает пальцами в мои трусики, одновременно углубляя поцелуй, прижимаясь ко мне, когда я стону ему в рот. Его пальцы погружаются все глубже, и от этого ощущения я выгибаюсь, а мое тело начинает биться в конвульсиях с каждым толчком.

— Остин, — кричу я, притягивая его к себе и блаженно кончая в его объятиях.

Удовлетворенно улыбаясь, он нежно целует меня в нос: — Я люблю тебя, Милли. Я не знаю, что будет в будущем, но прямо сейчас я люблю тебя.

Я смотрю в его любящие глаза и нежно провожу руками по его бронзовым волосам, восхищаясь тем, как мягко они ощущаются между моими пальцами.

Возможно, я преждевременно высказала свое мнение о любви, но я знаю одно: быть с Остином — это то, от чего я не хочу отказываться. Никогда и никто не вызывал у меня таких чувств — постоянные бабочки, то, как мы смеемся вместе, эти моменты близости, когда он заставляет мое тело оживать.

Наше будущее еще не определено, но это не мешает мне смотреть в глаза мальчику, который официально украл мое сердце.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, а затем завершаю поцелуем, чтобы показать ему, насколько сильно.

 Четвертая глава. Амелия

— Все в порядке?

Энди подходит ко мне и сводит брови, разглядывая Остина и его друзей. Они пьют коктейли, не понимая, как они пронесли бутылки с текилой и почему старшие брат и сестра Мэдисон не сказали ни слова. На самом деле я вообще не помню, чтобы видела их сегодня.

— Я в порядке, просто поговорила с Остином.

— Точно, — хмыкает Энди. — И что он думает о тебе и Йеле теперь, когда тебя официально приняли?

— Да ладно, Энди. Как будто мой отец меня отпустит.

— Дядя Лекс одумается. Он всегда так делает.

— Я так не думаю, — признаюсь я, теребя подол платья. — Он был холодным... таким, каким я его никогда не видела.

— Но это только он, — Энди усмехается, отказываясь от пива, предложенного ему проходящим мимо другом. — Лекс Эдвардс стал миллиардером не потому, что хорошо играет. Но с тобой все по-другому. Ты его дочь. Кроме того, мама и тетя Чарли вправят ему мозги, так что я бы не волновался.

Возможно, Энди прав. У тети Адрианы никогда не возникало проблем с тем, чтобы вывести папу на чистую воду, когда этого требовала ситуация. Они часто ссорятся, обычное соперничество между братом и сестрой. Папа просто раздражается, когда мама не принимает его сторону, а это случается чаще, чем он хочет признать.