(не) Молчи (СИ) - Прим Юлия

— Меня вскоре неизвестно куда закинут, а тут Ветрова Мира. Не иначе, как судьба, а? — сглатывает ощутимо. И глотает воздух ртом. Слишком рьяно для обычного вдоха. — Мне будет очень не хватать этого мирного ветерка. Ты веришь в судьбу, Мира?

— Верю, — монотонно кивает, не разрывая контакта и прожигает душу своей наивной решительностью.

Протягивает руку. Прямо в ладонь. Кладёт поверх моей, заполняя всю полностью. Своими длинными тонкими пальчиками, которые так и хочется чем-то приодеть. Заклеймить ободком зыбкое право.

— Чувствуешь меня?

— А ты? — отзывается дрожью, что ловлю в соприкосновении кожи.

— А я тебя своей — да, — заявляю решительно, позволяя прикоснуться губами к благоухающей коже.

Чужой озноб ощутимо бьёт в губы. Невольно растягивает мои в широкой улыбке.

Запах будоражит рецепторы своей сладостью и лаконичностью. Вместо того чтобы пить пиво и выдавать себя визуально за взрослую, эта девчонка лопает шоколад и пахнет арахисово-молочным.

— Женич! — окликают громким смехом друзья. — Завязывай разводить Ветрову на секс. Перед тобой, кстати, действующая королева красоты! С этой подобное не прокатит!

Выставляю назад свободную руку и поднимаю вверх средний палец.

Те, что рядом с ней молчат. А она улыбается, как-то загадочно и протяжно вздыхает.

— Пойдём. Тебе здесь и вправду нечего делать. Провожу тебя домой, а по дороге обсудим всё составляющее.

Оборачивается. Словно прощаясь. И молча встаёт, не выпуская руку их моего невесомого захвата.

— Хей, — перехватывает меня друг, когда забираю рюкзак. — Жень, так не считается. Тут куча свидетелей. Она не ответила. Ты насильно уводишь.

Её тоже окрикивают друзья и предлагают одуматься. Столько правильности вокруг, что смотреть тошно.

— Она ответила, — опротестовываю, точно зная, какой взгляд увижу на этом слишком знакомом лице. И плевать, что знаком с ней менее часа. Это где-то глубоко. Внутри. Нисходящее в разум. Ощущение близости и единства.

— Да, — проговаривает женский голос посредственно. Не мне. Им. Всем. Разом. А потом пропускает свои пальцы сквозь мои и фиксирует согласие крепким захватом.

2. Выхода нет

Мира

— Ты действительно прыгал? — глупый вопрос, обращённый к человеку, одетому по подобной форме.

В августе этим ребятам принято крушить всё на свете, купаться в фонтанах и вести себя совсем по-дурацки, но сейчас июль. Начало. Да и мой спутник далеко не тянет на того, кто имеет недюжинную силу, но при этом обделён интеллектом.

— А тебя действительно зовут Мира? — парирует вопросом на вопрос, будто перекрывая для меня неугодную тему.

— Больше восемнадцати лет, — отвечаю незлобным смешком.

Он продолжает неспешный шаг рядом, а я зачем-то крепко держу его за руку. Двигаюсь, не уточняя маршрута. Дворами. Иду в сторону центра.

Он уточнил где я живу, но есть более простые, удобные и освещенные маршруты. Мы же… Словно специально идём там, где меньше народа.

Мне страшно?

Нет.

Я пытаюсь заглушить в себе ощущение, будто знаю его всю жизнь. Знаю. И не знаю. Присматриваюсь. Порой искоса. С неизгладимой улыбкой.

Женя. Оказывается, это очень красивое имя. Лаконичное. Притягательное. Мужское. Чёткое. Сильное.

И он. Сам. Не сравним ни с кем другим. Это всё так глупо. Да. Только ненормальная уйдет с незнакомцем в неизвестном для неё направлении!

А я ушла. Почему-то. Хотя считалась одной из самых адекватных и умных в нынешнем выпуске школы.

За своими мыслями едва замечаю, как он снижает шаг и останавливается под одним из освещенных фонарей. Торможу и влетаю в крепкую грудь, развернувшуюся мне навстречу.

— Ой, — выдыхаю смеясь.

Мы отдалились от парка уже на достаточное расстояние. Первые пару минут просто шли молча, а после… мне стало интересно, кем на деле является мой спутник. Я начала задавать вопросы — он отвечать.

После фееричного ухода из парка на мне основательно зафиксируется одно или несколько новых прозвищ. Раньше за глаза дразнили «зубрилкой» и всем, что было схоже.

Повзрослев, мальчики вокруг решили, что я «выскочка». Дальше тоже было что-то обидное просто потому, что я не обращала на них внимания, а это порой задевает чужое эго. Сильно.

Вот только, чую, что сейчас кле́йма будут похлеще. Это тебе не развернуть кого за тупые подкаты. Это… Самой смешно даже озвучить! Взять и уйти с незнакомцем из парка! Да ещё и с таким, что хоть сейчас на обложку мужского журнала!

Охаю от неожиданности, когда мужские руки ловко отрывают меня от земли. Базируют пятой точкой на детскую полукруглую лазелку, что порядком выше любой лавочки.

Сижу, невольно вцепляясь в чужие плечи. Мужские бедра невообразимым образом оказалась зажаты между моих ног. Опускаю взгляд вниз не видя большого зазора.

Плавно поднимаю глаза, а сама дышу… Странно. С перерывами на осознание, что вообще надо дышать.

Порой делаю вдох, а сама словно проваливаюсь. В ощущения. В его глаза, что теперь базируются напротив. В те, что сейчас слишком близко. И чужое дыхание… Моментально сушит губы, что начинаю нервно и часто облизывать.

Расцепляю замок из собственных рук и аккуратно ползу ладонью вниз от мужской шеи по твердой груди. По каким-то нашивкам или карманам. Неважно.

Горло горчит от чужого парфюма, а я всё равно жадно глотаю насыщенный воздух. Втягиваю его рывками сквозь приоткрытые губы.

Смотрю. В чужие глаза. И не могу отвернуться.

На ощупь перехожу пальцами на свой нагрудный карман. Расстегиваю молнию. Всё молча. Почти. Под дробь собственного дыхания. Под наблюдением бесконечно красивых глаз. Спокойных. Чистых. Насыщенных.

— К твоим глазам идёт цвет берета, — выпаливаю на выдохе, не скрывая нот восхищения. Протягиваю пластик, полученный днём. Водительское, что собиралась оставить дома, да в суете сборов на улицу забыла выложить.

— Мирослава, — проговариваю более чётко. — Мама решила, чем сложнее имя у дочери, тем интереснее будет её судьба. Надеюсь, она не ошиблась.

Перемещает взгляд на документ, но отчего-то кажется, что глаза блуждают по нижним строчкам. Сверяют.

И не понятно, к чему такая дотошность, раз документы выдают на руки лишь по совершеннолетию?

— Больше ста раз прыгал, — наконец отвечает на мой вопрос в схожей манере.

— Страшно? — шепчу, пряча пластик, а сама неустанно смотрю на его губы.

В момент ответа они выглядят ещё более привлекательно. Цепляют взгляд, заставляя прослеживать малейшее движение.

Как говорится: «смотреть в рот».

Млеть от вопроса самой себе: поцелует или нет? Почему? Зачем вообще уже рассуждать о правильности и каком-то смысле? К чему подобные формальности, если всё общепринятое нами давно нарушено?

Крепкие руки так же держат меня под спину. Ладони слегка сместились вверх от поясницы, после того, как он посадил меня выше.

Ощущаю, как пылает под ними кожа. Два слоя материала ощущаются лишними. А если бы он только прикоснулся ко мне…

Прикрываю глаза на выдохе и подаюсь ближе. Осознанно. Впервые. Потому что отвечаю на его вопрос вполне себе утвердительно: я действительно чувствую. Его. Совершенно незнакомого мне человека… Ощущаю, какой-то необходимой частью себя.

— Мира, назад не отмотаешь, — предупреждает, обдувая мои приоткрытые губы. — Ты будешь помнить. А память — наше проклятье.

— Поцелуй, пожалуйста, — прошу, боясь, что он передумает и попросту доведет до дома, а после и не захочет общаться.

У меня нет ни номера. Ни адреса. Ни полного имени. Ничего. Нет. Но пальцы крепко цепляются за материал его формы. Не тянут. Нет. Просто. Нервно. Цепляются. И дрожат. Ощутимо.

Я вся дрожу. В ожидании. А в итоге слышу лёгкий смешок, что бьёт по ушам и скомкано выдыхаю. С придыханием. Крепко зажмурившись.