Запрещенные слова. книга 2 (СИ) - Субботина Айя
Так безопаснее.
Так мне проще контролировать свои мысли.
А еще я всегда заканчиваю первой, чтобы не нарваться на момент, когда мое позднее сообщение снова останется без ответа.
Глава третья
Май в этом году решил сойти с ума и обрушился на город не по-весеннему щедрым, почти летним теплом, выманивая людей из их бетонных коробок на улицы, в парки, ближе к морю, которое лениво облизывает берег и пятки первых рискнувших открыть купальный сезон задолго до того, как это продиктует календарь.
Мы с Наташей и ее маленькой дочкой, гуляем по новому, только что открывшемуся парку. Он раскинулся на несколько гектаров вдоль побережья, и воздух здесь — густой, пьянящий коктейль из запахов соленого бриза, молодой листвы и сладкой ваты, которую продают в передвижных киосках. Вокруг - детский смех, лай собак, гул голосов, и вся эта какофония звуков почему-то не раздражает, а наоборот - погружает в состояние ленивой безмятежности.
Это как будто другая реальность, специально для того, чтобы я не забывала, что за пределами офиса жизнь все равно существует, и она совсем другая.
— Мам, смотри, качели! - Катя, с визгом вырвавшись из Наташиной руки, несется к игровой площадке, ее светлые хвостики подпрыгивают в такт бегу.
— Только осторожно! - кричит ей вслед Натка, пытаясь изображать строгость, хотя на самом деле она - идеальная мать.
Понятия не имею, как ей удается выдержать баланс между нежностью и твердой рукой, но кажется, это тот самый идеал, к которому стремилась бы я сама, если бы допускала мысль о детях… в каком-то обозримом будущем.
Мы садимся на скамейку, подставляя лица солнцу. Я снимаю солнцезащитные очки, прикрываю глаза и на мгновение позволяю себе просто быть. Не думать о работе, о Резнике, о Юле, о мужчинах, которые, как назло, появляются в моей жизни, чтобы превратить ее в минное поле. Просто дышать. Чувствовать, как тепло проникает под кожу, разгоняя застоявшийся холод.
— Хорошо-то как, - тянет Наташа, откидываясь на спинку скамейки. — Я уж и забыла, когда в последний раз вот так просто сидела и ничего не делала.
Я поворачиваю голову и смотрю на нее. Она сегодня какая-то особенная. Счастливая. Нет, она всегда была жизнерадостной, даже в самые тяжелые времена, но сейчас в ней светится что-то новое. Спокойное, глубокое, умиротворенное. Это счастье идет изнутри, оно в блеске ее глаз и в мягкой улыбке. Даже в том, как она лениво потягивается.
— Ты вся светишься, - говорю я, и это не комплимент, а констатация факта.
— Да? - Подруга смущенно улыбается, поправляя выбившуюся из пучка прядь. - Это все Костя. Он… такой, Май. С ним так просто. И это так охуенно.
Я киваю, искренне за нее радуясь. После двух неудачных браков, после разочарований и боли, моя Натка, наконец, нашла своего человека. Костя - полная противоположность ее бывшим. Спокойный, основательный, немногословный. Я видела их вместе всего пару раз, но этого достаточно, чтобы понять - у них именно вот то самое, настоящее.
— Мы тут на лето планы строим, - продолжает Натка. Ее голос наполняется мечтательными нотками. - Хотим на машине поехать на юг, дикарями. С палаткой, с костром. Костя говорит, Катьке понравится. А еще он хочет сделать ремонт в ее комнате. Сам. Уже нарисовал проект — там будет кровать-чердак, как она мечтала, и стена для рисования мелом. Представляешь?
Я представляю и улыбаюсь как дура, как будто речь о моем. личном. И от этой картинки - простой, домашней, наполненной любовью и заботой — на душе становится тепло.
— Это просто замечательно, Натка, - прищуриваюсь, стараясь не слишком смущать ее своей дурацкой улыбкой. - Ты заслужила это счастье.
Она смотрит на меня, и ее улыбка становится еще теплее.
— А ты? - спрашивает очень осторожно, и в этом вопросе нет ни любопытства, ни желания залезть в душу. Только искреннее беспокойство. — Что у тебя, Май? Ты какая-то… прозрачная в последнее время. Как будто смотришь сквозь людей.
Я вздыхаю. Ничего от нее не скроешь. А с другой стороны - разве не такой должна быть настоящая лучшая подруга? Читающей межд строк.
— У меня все как всегда, Натка. Любовь с работой. Страстная, изматывающая, без выходных и праздников.
— Майка…
— Все нормально, правда, - я пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается кривой. - Просто устала немного. Слияние, новая должность, проблемы с сестрой… Все навалилось разом.
Она молчит, давая мне возможность выговориться. Или, наоборот, - промолчать, если я не готова.
И я почему-то решаюсь. Не на полную откровенность, нет. До этого еще далеко, и дело совсем не в ней или в недоверии. Я не готова сильно откровенничать, но готова на маленький, крошечный кусочек правды, который давит на меня неподъемным грузом.
— Помнишь, я говорила, что Форвард будет на конференции? - начинаю я, глядя куда-то вдаль, на сверкающую гладь моря.
— Который отец нашего татуированного красавчика? - уточняет она, но скорее для галочки - она как никто другой в курсе всей их странной запутанной истории.
— Угу. Так вот, он, кажется, решил взять меня измором.
Я рассказываю ей про цветы. Про эти бесконечные, роскошные букеты, которые превратили мой кабинет в мавзолей. Про записки с настойчивыми приглашениями на ужин. Про его пронзительный, оценивающий взгляд - прошел уже месяц, а до сих пор иногда вздрагиваю, когда вспоминаю.
— Он вроде и не делает ничего плохого, - размышляю вслух, пытаясь сама для себя сформулировать суть проблемы. - Он вежливый, галантный. Но его внимания… так много. Как будто он решил заваливать меня цветами до тех пор, пока не сдамся.
Наташа слушает внимательно, ее брови слегка нахмурены.
— А тебе он… нравится? - спрашивает с осторожностью.
— Нет, - отвечаю слишком быстро, слишком твердо. - Он… Боже. Они же с ним так похожи… Это как будто… Я не знаю. Противоестественно?
Мы пересматриваемся и смеемся тем самым характерным смехом, в котором есть скрытый намек на неочевидные пошлые мыслишки.
Ну да, что же может быть более «естественным», чем сначала заняться сексом с сыном, а потом - с его папой. Если бы я в принципе допускала такую мысль. А я ее абсолютно не допускаю. Не говоря уже о нашей разнице в возрасте. Ему пятьдесят три (я навела справки) и я совершенно точно не готова к мужчине на двадцать лет старше. Каким бы перспективным и импозантным холостяком он ни был.
— Ему пятьдесят три, - говорю Натке, чуть понизив голос. Хочу услышать ее реакцию, потому что она наверняка не будет зашоренной.
— Оооо… пахнет сексом раз в неделю, - она кривится и мотает головой с видом «Оно тебе точно надо?» - И курсами оказания первой медицинской помощи при инфаркте.
Мы посмеиваемся, как две крыски, но я не чувствую себя какой-то испорченной или неправильной. Что такого - пообсуждать мужчин, особенно, если обсуждение касается действительно важных вещей.
— Просто скажи ему «нет», - говорит Натка.
— Я говорила. Точнее, я дала понять. Игнорирую. Не отвечаю на сообщения. Не пишу хвалебные оды его щедрости. Но он как будто… не понимает. Или не хочет понимать. Мне кажется, у него профдеформация - мое «нет» для него просто как стимул прилагать еще больше усилий.
— М-да, - тянет она. - Ситуация. Ну а что там наша царевна-лягушка?
Это она так называет Славу, намекая на то, что под его «татуированной» кожей оказалось сокровище в виде умного перспективного парня с идеальными генами.
— Нуууу… - растягивая, пытаясь придумать какой-то адекватный ответ. Но быстро сдаюсь. - Мы - друзья.
— Друзья? - переспрашивает Натка, выгибая бровь. - Мы сейчас точно про одного и того же Форварда-младшего говорим?
— Все очень, очень сложно, - хочу объяснить, но получается еще хуже.
— У него что…? - Она складывает пальцы, показывая отрезок примерно в пару миллиметров.
Я в ответ вытаскиваю трубочку из лимонада и выразительно помахиваю ею в воздухе.
— Господи, да трахайся с ним на здоровье! - На эмоциях подруга говорит слишком громко и мамочки на соседних лавочках смотрят на нас как на еретичек, посмевших оскорбить детскую площадку низменными разговорами о плотском и земном. Поэтому продолжает уже чуть тише: - Между прочим, секс на регулярной основе - лучшее лекарство от стресса.
