Диагноз: Измена. Лечение: Развод (СИ) - Грасс Елена
– Подлец…
– Я показала ему его переписку, и началось: «Ты сама меня довела до измен». Удобненько, правда? – начинает посмеиваться.
Беру её за руку, чувствуя, как она дрожит. Её пальцы холодные, будто вся эта ситуация вытянула из них жизнь.
– Самое обидное, что пока я сидела с его детьми, занималась домом, он гулял. В итоге просто сказал: «Да, есть другая. Я ухожу. Сначала думал, что дети подрастут и разбежимся. Но раз ты всё знаешь, какой смысл скрываться?».
И плевать ему на то, что дети переживают, родители его, и я в декрете. На всё плевать!
В её голосе столько всего! Смесь боли, злости, обиды, ненависти.
Боли, потому что: а как здесь может не болеть? Когда рушится всё, во что ты верила. Когда человек, которому ты доверяла больше всех, одним махом перечёркивает годы, воспоминания, обещания и растаптывает, обесценивает всё, что ты делала для него, семьи.
Стыда за то, что не заметила раньше или притворялась, что не заметила.
За то, что верила его «задержкам» на работе, оправдывала его даже тогда, когда внутри уже копошилось нехорошее, тревожное подозрение.
Не знаю, чем поддержать подругу. Всё, что я могу сделать сейчас, это только обнять.
Притягиваю Раду к себе, чувствуя, как её тело содрогается от рыданий. Но рыдания эти тихие и какие-то безнадёжные.
Мы молчим, и, кажется, мне теперь, что предательство – оно в большинстве своём происходит всегда по одному сценарию.
Сначала это про «задержки на работе». Потом это ложь и оправдания: «Ты всё выдумываешь», «У нас просто проект горит», «Ты же знаешь, как я устаю».
А в конце: «Извини, у меня другая».
Глава 4.
Глава 4.
После того как ушла Рада, я стала думать о нас с Максимом.
Её откровенный рассказ о предательстве мужа и та боль, которую она испытывает – всё это теперь засело во мне словно заноза.
И вроде мозг пытается сопротивляться, но всё то, что говорила подруга, я снова начинаю примерять на нашу пару.
Я знаю, это глупо, ведь муж никогда не давал повода. Но теперь, после этой истории, я ловлю себя на том, что анализирую каждую его фразу, каждый взгляд, каждый пропущенный звонок от своего мужа.
И, оказывается, у нас с нашими друзьями много похожего.
Нет, я не истеричка и не любитель усугублять ситуацию, но... я просто боюсь за свой брак. А всё потому, что мой муж никогда в жизни не вёл себя так, как сейчас.
Дальше день проходит в ненужной и странной суете и желании отвлечься.
Вечером Максима снова нет дома. Он на работе, и в этот раз даже сообщение не скинул, что задержится.
Поглядываю на часы часах уже восемь вечера. И опять по тому же месту крутятся слова подруги: «Сначала задержки. Потом отключённый телефон. Потом...»
Больше не могу терпеть и набираю его городской номер, потому что номер сотовый недоступен.
Трубку берёт женщина. Прошу её, чтобы она пригласила моего мужа к телефону.
– Его нет. Он уехал примерно полтора часа назад.
Не успеваю больше задать ни одного вопроса, звонок с той стороны обрывается.
Через несколько минут дверь открывается, шаги в прихожей, привычный звук бросаемых ключей на тумбу.
Даже не поворачиваюсь, когда он заходит. Просто говорю в пространство:
– Ты опять задержался. Мне сказали, что ты выехал полтора часа назад.
– Кто сказал? – не понимает, теряется.
– Кто-то из твоих коллег. Я звонила тебе на рабочий, потому что сотовый недоступен.
– Разве? – удивляется, достаёт телефон. – Нет, связь есть. Посмотри сама, – показывает мне трубку.
– Когда я звонила, был недоступен.
Голос свой стараюсь держать ровно, почти без эмоций.
– Ясно, – тихо. – Дурацкий день был. И завершился так же. Ладно, мне надо в душ.
Он целует меня не в губы, как обычно, а в висок, словно дежурно и уходит.
– Завтра не жди домой, я дежурю, – слышу, как добавляет мне из коридора.
На следующий день уезжаю к маме, возможно, даже с ночёвкой, раз его всё равно дома не будет.
Сижу на родительской кухне, пальцы нервно обводят ободок чашки с остывшим чаем.
У меня есть несколько минут с возможностью передохнуть. Мама предложила днём сама попробовать уложить Сашу.
– Согласится ли? – в моих словах куча сомнений. – Она всё время требует меня.
– Надо пробовать.
– Ты, мне кажется, разбаловала её руками, – говорит мама, вернувшись из комнаты и прикрыв за собой дверь.
В её голосе слышится лёгкий намёк, будто я совершаю ошибку в воспитании дочери.
Но как мне ей объяснить, что иногда проще по двадцать минут укачивать на руках, чем слышать этот плач часами, когда я не беру её на руки? Она говорила, что со мной таких проблем с детства не было.
– Нельзя так, доченька, – вздыхает участливо.
– А что же мне делать? Откуда мне знать, как лучше? У меня не было опыта материнства раньше. Может, и избаловала я Сашу, не спорю.
Слёзы прорываются внезапно, они катятся по щекам без остановки.
Мама затихает, даёт мне выплакаться. Её ладонь осторожно ложится поверх моей.
– Доченька…– её пальцы мягко вытирают мои слёзы, как будто мне снова пять, и я разбила коленки. – Всё пройдёт. Маленькие детки – это труд. Каждодневный! Тяжёлый! Не все с ним справляются спокойно. Да и дети у всех разные. Ты вот беспроблемная была, в Сашка у тебя с шилом в попе. Ну что же поделать.
Она вздыхает, пару секунд молчит, словно ищет новые слова для поддержки.
– Зато потом будешь вспоминать с улыбкой, когда она подрастёт. Потерпи. Ещё чуть-чуть и станет легче.
Я знаю, она хочет помочь. Но…
– Мама, дело не в Сашке. Всё это я помню. Ты мне говорила уже.
Голос дрожит. Я делаю глубокий вдох, пытаясь собраться.
– А в чём тогда? Я думала, ты из-за неё расстроена.
– Дело в моём муже.
– А что с ним? – не понимает меня, хмурится.
– Макс сильно изменился за последнее время. В голове столько всего… Пожалуй, самое страшное, что я не понимаю – почему он так изменился?! И боюсь, что если я права в своих страхах, то уже никогда не смогу вернуть того человека, которого так люблю.
– Говори яснее.
– Пока не могу сказать точно, но я чувствую, что что-то не так. Мы словно стали… чужими. Ему вообще на всё наплевать! На меня, на Сашку! Раньше хоть подходил к дочери, а теперь вообще практически не подходит, – голос дрожит, но я пытаюсь взять себя в руки.
– Устаёт человек! В его годы стать заведующим целого отделения – это дикий труд и ответственность. И странно, что ты не понимаешь этого, Полина.
Мама встаёт на сторону моего мужа, отчитывая меня, словно я эгоистка.
– Нет, мам. Он стал... другим. Я не знаю, как это объяснить, но моё сердце, – прикладываю руку к груди, – оно словно кричит, что Макс меня обманывает, мама. Теперь он слишком часто задерживается. Возможно…
Снова невольно вспоминаю свою подругу.
– Прекрати! – мама догадывается, о чём я хочу предположить. – У него же семья.
– А когда это останавливало мужиков? – рассказываю ей про историю подруги, которую она тоже знает с детства. Мама не скрывает своего возмущения. – И ты знаешь, теперь после того, что я узнала про их ситуацию, глядя на поведение её мужа, я поняла, что ни дети, ни обязательства, ни уважение к жене не остановят мужчину, если он захочет уйти.
– Нет, дочь, нет! Не тяни чужую беду на себя! Не смей! Не сравнивай своего мужчину с другими! У тебя Максим такой… таких поискать! – мама безоговорочно верит в то, что говорит мне. – У него какой пример перед глазами! Его родители, посмотри, год назад серебряную свадьбу отметили! И у вас всё то же самое будет!
Не понимаю: она себя или меня убедить в этом желает.
– Полина, такие как ты, которые много путешествовали раньше, вели активный образ жизни, а потом сели в декрет, в эти четыре стены, сложно переживают... как сказать...
– Заточение, – сама говорю.
– Путь так, – отмахивается. И в итоге начинается в голове придумываться ерунда, постепенно цепляясь за всё, что не устраивает. Не надо, дочь, не веди себя так.
