Измена. Спаси меня, если сможешь (СИ) - Латте Лия

— Жалоба? — произнесла я, едва не всхлипнув.

— Да. Некая Никитина Виктория утверждает, что вы вели себя некорректно во время вызова. Проявили грубость и непрофессионализм.

Я стиснула зубы, и сразу поняла чьих это рук дело. Перед глазами снова события этого рокового вызова: мой муж в нашей квартире с любовницей, он называет ее любимой при мне…

А я просто ушла, потому что не знала, как реагировать и что делать. Сейчас я злюсь на себя, что не выставила ее из квартиры сразу, не ответила грубо на ее нападки и молча стерпела.

Она забрала у меня мужа, разбила мои мечты, растоптала мою любовь. Что ей еще от меня надо? Зачем было наносить дополнительный удар?

— Это недоразумение, — тихо сказала я. — Я вела себя корректно.

— Но все же жалоба поступила, — перебил он. — И это не первый случай проявления вашего непрофессионализма, как мы оба знаем.

Мои губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Что вы имеете в виду?

— Если бы каждый фельдшер работал так, как вы, у нас бы не осталось живых пациентов. Тот мужчина, конечно, ещё жив, не смотря на все ваши старания. Но это заслуга врачей центральной больницы.

Я выдохнула. Судьба того водителя меня очень волновали, я и правда чувствовала свою вину за то, что не уделила ему должного внимания и не оказала оперативно помощь.

Но фраза главного врача очень больно ударила по мне. Мне стало невыносимо обидно. Все годы работы, все усилия и старания в этот момент казались обесцененными. Я сжала кулаки, стиснула зубы, но удержалась от резкого ответа.

— Я всегда действую в интересах пациента и несу за это ответственность, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие.

Андрей наклонился чуть ближе, и я буквально ощутила его горячее дыхание:

— Вы понятия не имеете о настоящей ответственности. Преданность делу — это здорово, но не хватает навыков. Эмоции не спасают жизни! Я выношу вам предупреждение. С этого момента вы на особом контроле.

Я ощутила, как к щекам подступает жар.

— Я понимаю, — проговорила сквозь сжатые зубы.

— Можете быть свободны, — отрезал он, отпрянув от меня и возвращаясь к своим бумагам.

Я резко развернулась и вышла из зала, стараясь не смотреть в глаза коллегам, которые бросали любопытные взгляды. Сдерживая слёзы, вышла на улицу и направилась домой пешком, несмотря на усталость.

Квартира встретила меня тишиной и пустотой. В прихожей не было обуви Паши, вешалка пустовала. Он действительно уехал. С трудом подавив смешанное чувство облегчения и боли, я прошла в спальню.

Кровать была аккуратно заправлена. Чистое постельное бельё казалось насмешкой над моими чувствами. Моя фантазия быстро подкинула мне образ моего мужа и той суки, их переплетённые тела на этой самой простыни. В груди всё сжалось, дыхание перехватило.

Не выдержав, я сорвала покрывало, сдёрнула простыни, наволочки. Комната наполнилась вихрем микроскопических пылинок. Но мысли не отпускали: а если они трахались и на других спальных наборах? Каждая вещь в этом доме могла хранить следы предательства.

В порыве отчаяния я открыла шкаф и начала вытаскивать остальные постельные комплекты. Бросала их на пол, собирая в кучу. Слёзы текли по щекам, но я не обращала на них внимания.

— Как ты мог… Как ты мог так со мной поступить… — шептала я сквозь рыдания.

Комок белья вырос до горы. Я схватила пакеты для мусора и начала запихивать все внутрь, не заботясь о порядке. Руки дрожали, в голове шумело. Казалось, что вместе с вещами я пытаюсь выбросить из жизни боль, но она только усиливалась.

Справившись с постельным бельём, я вышла на кухню и заметила на столе его любимую кружку. Ту самую, из которой он пил кофе по утрам. С яростью схватила её и разбила об пол. Осколки разлетелись в стороны, но мне было всё равно.

Затем направилась в ванную комнату. Теперь она казалась мне невероятно грязной. Я открыла кран, наполнила ведро горячей водой, добавила моющее средство. Начала яростно тереть плитку, раковину, стены — словно пытаясь стереть все следы его присутствия.

Слёзы застилали глаза, руки онемели, но я не останавливалась. В голове крутились одни и те же мысли: «Почему? Что я сделала не так? Как он мог предпочесть её мне?»

Вспоминала наши счастливые моменты: прогулки по парку, поездки на море, тихие вечера дома. Всё это теперь казалось ложью. С каждой минутой боль становилась острее.

— Ненавижу… — прошептала я, опускаясь на холодный пол ванной. Вода стекала с моих рук и тряпки, образовывая лужу, но мне было всё равно. Только пустота внутри.

Сколько времени прошло я не знала. Может, час, может, больше. Наконец, силы покинули меня. Я прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.

«Что делать дальше?» — этот вопрос повис в моей голове. Жизнь кажется разрушенной, цели потеряны. Работа, на которую я надеялась отвлечься, теперь тоже приносит лишь стресс и разочарование. Новый главный врач явно настроен против меня.

Может, уехать? Начать всё заново в другом месте? Но куда? И спасет ли меня это? От самой себя то я сбежать не смогу никак.

Вдруг тишину нарушил резкий стук в дверь. Я вздрогнула, сердце забилось быстрее.

Кто там? Я никого не жду и видеть не хочу.

Стук повторился, настойчивее.

Поднявшись на ноги, я пошла к входной двери, вытирая слёзы рукавом. В голове мелькали мысли: «Паша вернулся? Или это кто-то из соседей?».

Подойдя к двери, заглянула в глазок. За дверью стоял кто-то, но его не было видно. Весь обзор закрывал огромный букет роз.

Глава 7

Я стояла у двери, прислонившись к холодному дереву, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Стук за стуком — кто-то настойчиво просился внутрь. Сердце сжалось от тревоги и страха. Кто мог прийти в такое время? Да ещё и с цветами.

— Ксения, я знаю, что ты дома! Открой, пожалуйста! — раздался знакомый голос.

Паша. Внутри всё замерло. Гнев и боль, которые я пыталась заглушить уборкой, вспыхнули с новой силой, обжигая изнутри. Я сжала кулаки, так сильно, что ногти впились в ладони.

Как он смеет приходить сюда после всего, что сделал? После того, как разрушил нашу жизнь?

— Уходи, — бросила я через дверь, стараясь сохранить спокойствие.

— Ксюша, прошу тебя, давай поговорим! Это недоразумение! — его умаляющий тон только разозлил меня сильнее.

Я почувствовала, как внутри всё кипит. Недоразумение? Видеть своего мужа в постели с другой женщиной — это, по его мнению, недоразумение?

— Нам не о чем говорить, Павел. Уходи! — я едва проглотила подступающий к горлу комок.

— Пожалуйста, открой дверь! Дай мне всё объяснить! — продолжал он, не сдаваясь.

Я чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но заставила себя держаться. Не сейчас. Не перед ним.

— Мне не нужны твои объяснения. Нечего нам обсуждать! — выкрикнула я.

Некоторое время за дверью было тихо. Я слышала лишь своё учащённое дыхание и биение сердца. Но затем его громкое возмущение прорезало тишину:

— Ксения, это и мой дом. Ты не можешь меня не пустить.

Я горько усмехнулась, хотя в груди всё сжималось от боли.

— Твой дом? — холодно переспросила я. — Напоминаю, что квартира принадлежит мне. Она досталась мне от бабушки в наследство.

— Но мы жили здесь вместе, — возразил Паша. — Я прописан здесь. У меня есть права.

— У тебя больше нет здесь прав, — отрезала я. — После того, как ты привёл сюда свою… — голос задрожал, и я не смогла договорить.

— Ксюша, милая, это была ошибка! — перебил он. — Я запутался. Мы можем всё исправить. Я люблю тебя!

Гнев вспыхнул с новой силой.

— Ошибка? — я сорвалась на крик. — Ты изменил мне в нашем доме, в нашей постели! И теперь называешь это ошибкой?

— Пожалуйста, дай мне шанс объяснить, — умолял он. — Я знаю, что виноват, но мы можем начать заново.

— Нет, между нами все кончено, — слова застревали в горле. — Я подаю на развод.