Чужая любовь (СИ) - Холод Нета

— Нет слов. Ты ему не расскажешь?

— Нет.

На кухне повисла пауза. Ева не знала, что еще сказать, а Диана, видимо. все еще переваривала новость.

— Ну и кидает же тебя жизнь. Что будешь делать? Тебе же с ним работать придется.

— Ничего. Он общался со мной сегодня как со старой знакомой, а про дочь он не знает. А даже если и спросит, совру что-нибудь, хотя не думаю, что моя жизнь будет ему интересна.

— Ты его любишь?

— Нет, точно нет. Отболело уже.

Глава 4

Степан возвращался из офиса уже вечером. Заезжал передать бумаги отцу, а перед этим подхватил с какой-то очередной встречи Лану. Она все еще находилась в поисках места, которое бы купила для открытия нового ресторана.

— Степ, а как тебе северное направление?

— Нормально. Смотря что хочешь там сделать. Но я бы не стал, в центре быстрее раскрутишься.

— Тоже верно, но здесь нет того, чего я хочу.

— Тогда не знаю.

Сухо ответил он и замолчал, показывая, что тогда разговор окончен.

— Какой же ты вредина. — наигранно пролепетала она и тут же уткнулась в свой телефон.

Его утомляли подобные разговоры, так как он прекрасно понимал, что его мнение не особо ее заботит. Что ни скажи, она сделает так, как решила. Первое время он пытался что-то доказывать, но, поняв, что его не слышат, бросил это бесполезное дело.

Со Светланой они давно разошлись в рабочих вопросах каждый в свою сферу, и каждый был поглощен своей работой. Степан не любил рассказывать про работу, так как Лана все забывала. Спрашивала для галочки, а ему со временем это стало казаться бессмысленным. Зачем он будет стараться что-то объяснять, если человек даже не запоминает. В ее же бизнесе он участвовал, но больше, как организатор. Помогал с оформлением, договаривался с людьми, но внутренние моменты она решала сама. И каждый раз, когда она вот так что-то спрашивала, он говорил, что думал, а она делала наоборот. И так заканчивался каждый их разговор.

Каждый из них часто был в разъездах, и такие полуделовые отношения вполне устраивали обоих, как он думал. Эму это казалось удобным, хотя иногда он и вспоминал те чувства, что когда-то горели между ними. Но они куда-то ушли, а как и когда он не помнил и не понимал. Со времен, чтобы не сталкиваться в склоки и разногласия он перешел к сценарию удобства. И то, что Света подстроилась под это как под само собой разумеющееся им воспринималось как ее согласие на такие отношения. Света же, в свою очередь, не предъявляла никаких претензий и никогда не поднимала разговор о том, что ее что-то не устраивало. С ее стороны были реплики недовольства, как сейчас, что он не участвует или не заинтересован, но каждый раз на вопрос, как ей их семейная жизнь, она сразу отвечала, что хорошо, и казалась ему искренней.

— У нас с тобой все прекрасно, разве нет? Ой, ты бы видел, что у моих подруг творится, а у нас все отлично. Мы не ругаемся, работаем вместе, разве плохо? Вот у Таньки муж только и требует, то готовь ему, то туда не ходи, совсем в прошлом веке застрял. А теперь представляешь, и у Машки эту песню завел, ужас. Странные они, хочешь красивую и веселую жену, так на это надо работать. Это же все не просто так появляется! Вот я же у тебя красивая?

Красивая, конечно. С этим не мог поспорить ни он, ни окружающие его люди. Все мужчины головы сворачивали, стоило Свете только появиться. Она с годами ничего не потеряла, все такая же эффектная блондинка, которую он когда-то встретил. Но честно сказать, и тех мужчин он тоже отчасти стал понимать. Когда они встречались, он и правда был убежден, что Света должна оставаться такой же красивой и веселой, а остальное он ей даст. Ведь полюбил он ее именно такую, а все остальная бытовуха — это мелочи и ерунда, обязательства, что общество навязывает тем, кто беднее. Вот только согласился бы он с этим сейчас? Скорее всего, нет. Его семья жила по-другому, были деньги, статус, пусть и без теплых чувств, и сейчас он продолжал ту же историю уже в своей семье. Вот только теперь казалось, что в этой так называемой бытовухе крылось, что-то более важное, что-то теплое и сближающее. Иногда ему вообще казалось, что с такой полуделовой жизнью он становится более черствым и все больше походит на своего отца.

Но он соглашался, думал, что Света, возможно, права и им повезло, они создали хороший деловой тандем. Правда, иногда его посещали мысли, что он хотел бы вернуть и попробовать все с той страстью, какая была раньше. Он понимал, что тогда будет сложнее, хлопотнее, но попробовать все же хотелось. Он все чаще вспоминал чувства, от которых он однажды отказался.

Внезапно ожил его телефон. Звонили с незнакомого номера. Стоило ему ответить, как он тут же узнал голос друга.

— Привет, дружище. Ты, оказывается, приехал и скрываешься? А за возвращение кто проставляться будет?

— Ха-ха. Ты неисправим. Как номер мой нашел, Миха?

— Да так, есть у нас общие знакомые. Ну так что? Когда планировал объявить о своем прибытии?

— Да я только на днях вернулся. Только и успел, что с квартирой разобраться да в офис заехать.

— Давай встретимся, я ребят соберу. Такое надо отмечать.

Степан рассмеялся. Он уже и забыл, что существуют такие веселые и живые парни, как Миша.

— Ладно, когда вы можете? Я подстроюсь.

— Давай в пятницу на нашем месте, в клубе.

— Только не говори, что этот клуб еще живет? Он же уже в наши студенческие годы был развалюхой.

— Вот тогда был, а теперь он помолодел и принадлежит нашему Семену.

— Да ладно, я смотрю, жизнь без меня прям кипела. Столько событий пропустил.

— А то!

— Ладно, давай на пятницу, я наберу.

Степан убрал телефон, но на губах так и застыла легкая улыбка. Он так скучал по временам, когда они вот так собирались и ни о чем не думали.

— Кто тебе звонил?

— Друг. Миша. Ты его как-то видела.

— А, это тот, с кем ты постоянно от меня в клубы бегал. Он мне не нравится.

— И что я должен с эти делать? — спросил он серьезным лицом.

Она лишь молча отвернулась, закатив глаза. Так, до дома они и ехали в тишине. Степан терпеть не мог, когда ему стараются навязывать какие-либо ограничения. И уж тем более, когда это касается его личных дел. А Света каждый раз старалась полностью вычеркнуть все его прошлое, которое, по ее мнению, не подходило их теперешнему статусу. Он был готов разговаривать и обсуждать, но, когда его вынуждали поступать по чьему-то желанию, он не терпел. Скорее всего, это были последствия взаимоотношений с отцом, который также пытался прогнуть его под свои взгляды на жизнь. Но в чем тот просчитался, так это в том, что они оба получили от природы упертость. И Степа, как следствие, привык отстаивать эти свои границы ото всех.

Каким-то образом его мысли снова вернулись к Еве. Удивительным образом за их короткое знакомство, она никогда ни на чем не настаивала. Она была скорее из тех, кто говорил, что если ты не хочешь, то я сделаю сама так, как мне надо. И у него не оставалось выбора. Да, ему не ставили условий, но поступками, своим «тогда я сама» она заставляла его идти и делать что пожелает. И он шел. Даже не столько шел у нее на поводу, сколько каждый раз было интересно, во что опять влезет эта девчонка.

Периодически он ее вспоминал, но когда встретил ее сегодня, то внутри будто снова все ожило. Она почти не изменилась, все те же волосы ее огненные. Он по жизни вообще на девушек рыжих внимание стал обращать, но такого цвета, как у нее не встречал. Подсознательно понимал, что с ней сравнивает, ищет, но после отъезда запретил об этом думать и оправдывал подобнее банальной реакцией мозга на яркий цвет. Он бы солгал, если сказал, что она не изменилась. Красота у нее стала более изысканная, некая таинственность появилась. Он ее сразу узнал, еще до того, как она повернулась. Почувствовал просто. Ох уж эти глаза ее, большие и неповторимые. Смотрела на него испуганно как-то, но сразу узнала. Ему это польстило даже, что помнит его. А потом взяла и убежала. Он же просто поговорить хотел, а она вся сжалась, будто пряталась, да еще и убежала как ребенок. Вот эту реакцию он так и не поняла.