Девочка на спор. Игры мажоров (СИ) - Орлова Ирэна

Мы начинаем двигаться к машине, и я ощущаю, как напряжение постепенно уходит, но сердце все ещё бьётся с ускоренной частотой. Внутри меня смешиваются страх и надежда, отчего в горле появляется ком. Говорить не могу.

Кирилл идёт рядом, стараясь сохранять спокойствие, но в его глазах читается тревога. Вижу, что он тоже переживает за друга. Наверняка пусть и косвенно, но чувствует себя виноватым, хотя и не говорит об этом. Не представляю, что бы делала на его месте.

Садимся в машину, Кир негромко включает радио. Ничего не слышу, мысли о Диме не покидают.

Кирилл пытается завести разговор, но его слова звучат как будто издалека. Мой ум блуждает, возвращаясь к тому моменту, когда я увидела, как машина врезается в ограждение. Ощущение бесконечного падения накатывает снова. Я сжимаю руки в кулаки и борюсь с тем, чтобы не расплакаться.

Нужно успокоиться. Сергей Петрович сказал, что угрозы жизни нет, и это самое главное.

— Спасибо, что подвёз, — благодарю, когда машина останавливается возле моего подъезда.

— Не за что, — жмёт плечами Кирилл, а потом осторожно накрывает мою руку своей ладонью: — Ань, он справится.

Я поворачиваю голову и вижу его уверенный взгляд. В этом есть какая-то сила, которая сейчас питает меня.

— Если что-то нужно — обращайся, — искренне предлагает Кирилл. — Я позвоню завтра?

Согласно киваю. Мы сейчас друзья по несчастью и, наверное, нам действительно стоит держаться друг за друга и верить, что на самом деле всё будет хорошо.

Глава 6

Дима

– Дима, вы меня слышите? – где-то совсем рядом раздаётся голос, но сил реагировать на звук нет совсем.

Хочется просто лежать. Погрузиться в глубокий сон, надеясь, что проснувшись окажусь дома в своей постели. Но едва ли я действительно могу понять, где нахожусь прямо сейчас. В голове полнейшая каша, не позволяющая думать.

Спать. Очень сильно хочется спать.

Тело отказывается слушаться, а глаза приоткрываются с большим трудом. И когда это, наконец, удаётся сделать, по ним сразу ударяет яркий свет. Не понимаю, это солнце или лампа. Последнее, что я помнил, сильный удар, после – лишь темнота.

Глаза вновь закрываются, но, словно повелеваясь какому-то внутреннему голосу, я вновь упрямо их распахиваю и тут же морщусь от нестерпимой боли в груди. Впрочем, это радует, ведь перспектива вообще не ощущать своего тела пугает до безумия.

Авария. Начинаю потихоньку вспоминать. Мы сцепились с Киром в повороте, меня занесло, бросило на него, а потом вверх. Столкновение было достаточно сильным. Тачку швырнуло в сторону, заставив перевернуться и буквально влететь в ограждение.

– Дмитрий, вам нужно попытаться ответить на мои вопросы, – рядом вновь раздаётся всё тот же голос. – Моргните единожды, если "да", и дважды, если "нет".

Говорить я и вправду не могу, на лице кислородная маска. Моргаю.

– Вы чувствуете свои конечности?

Пытаюсь пошевелить руками и ногами. Боль в груди становится практически невыносимой, хочется выть и заставить её прекратиться. В голове стоит невыносимый шум, словно поток льющейся воды. Минутное прояснение в голове вновь сменяется самой настоящей кашей.

С трудом вспоминаю, что меня просят сделать, но в итоге всё же моргаю – один раз. Чувствую. Тем более, тело болит так, словно в нём сломали каждую кость.

Доктор спрашивает что-то ещё, но я больше не нахожу в себе сил сопротивляться одолевающему сну, медленно прикрываю глаза. Голова буквально разрывается, вот бы поспать хотя бы пару минут...

И перед тем, как погрузиться в столь желанную тьму, в голове проносится лишь одно-единственное имя: Аня...

***

Не знаю, когда вновь прихожу в себя. В помещение горит ночник, за окном темно. Слышу негромкий писк приборов.

Ко мне тут же подскакивает сиделка в белом халате.

— Сейчас позову врача, — жмёт на какую-то кнопку на панели рядом с кроватью.

Вскоре приходит врач.

— Ну, вот и замечательно, — констатирует, глядя на приборы. – Сейчас снимем маску, сможете нормально дышать.

От лекарства, вводимого в вену через массивный катетер в сгибе локтя, голова ощущается странно. Какой-то пустой и гулкой, слова врача отдаются в ней эхом, редкие мысли теряются, не возникает никаких эмоций кроме растерянности.

Когда убирают кислородную маску, первый вдох отдаётся болью, второй полегче. Начинаю чувствовать запахи лекарств.

— Напугали же вы всех, господин гонщик, — усмехается седовласый доктор. – Меня зовут Викентий Палыч, я ваш лечащий врач. Разговаривать пока не стоит, — предупреждает, заметив, что я пытаюсь открыть рот. – В больнице вы вторые сутки. Есть лёгкое сотрясение, но никаких повреждений, угрожающих жизни, нет. В рубашке родились, молодой человек.

Неверяще хмурюсь, потому что ощущение такое, будто по мне каток проехался.

— А болит всё из-за множественных ушибов и пары сломанных рёбер. Надо перетерпеть.

Согласно моргаю. Потерплю, главное, ноги, голова и позвоночник целы.

— Там родители ваши в коридоре. Всю ночь дежурили. Я позову ненадолго. Но не разговаривать, — предупреждает строго.

Как только в палате появляется взволнованный отец и мама на грани истерики, пытаюсь ободряюще им улыбнуться.

— Димочка, — мама бросается ко мне, берёт за руку, подносит к лицу. – Мальчик мой!

— Ма…

— Оля, успокойся, — опускает ладони ей на плечи отец. – Всё хорошо.

— Где же хорошо? – причитает она. – Чуть не разбился. Как ты, родной?

— Ма, норм, — коротко выдыхаю, а у неё слёзы ручьём. Перевожу взгляд на отца, безмолвно прошу о помощи.

— Оля, ему отдыхать надо, сил набираться.

— Да, я сейчас, — всхлипнув, вытирает слёзы. – Так напугал нас. Больше никаких гонок!

А вот это вряд ли. Без гонок я не могу. Но сейчас об этом ей, конечно, не говорю.

— Время, — в палату заглядывает врач. – Пациенту нужен покой. Завтра сможете навестить.

Мама, наклонившись, касается губами моей щеки:

— Поправляйся. Мы завтра придём.

С трудом растянув сухие губы в улыбке, киваю.

— Давай, держись, старик, — взъерошивает мне волосы отец. Вижу, что тоже жутко переволновался, хотя и старается не показывать вида. – От Кирилла тебе привет, он приходил. И подруга твоя.

Хочется спросить, какая подруга, но они уже уходят.

Глава 7

Дима

— Я сказала твоей подруге, чтобы не волновалась, — говорит мама, заботливо поправляя одеяло.

— Какой подруге?

— Аня, кажется. Рыженькая такая. Симпатичная, — улыбается мама, а у меня внутри маленький яркий взрыв. – Каждый день приходит, между прочим. Девушка твоя? Такой скрытный, — качает головой. — Никогда ничего не рассказываешь.

Это правда. Да, и рассказывать не о ком. Секс – не повод для знакомства с родителями. Если будет девушка, с которой будет что-то серьёзное, вот тогда, наверное, стоит знакомить. А так… Я по именам-то сейчас не всех вспомню, с кем трахался.

Аня удивила. Не рассчитывал, что будет прихолить в больницу. Конечно, мне приятно её волнение. Вот только… я проиграл гонку, а значит, шансов у меня с ней нет.

Твою же! Хочется материться в голос. Ведь почувствовал что-то при той нашей первой встрече. Понравилась девчонка, хотя совсем не мой типаж. Но есть в ней что-то… настоящее что ли, без всех этих ужимок, попыток понравиться, набить себе цену. Веснушки ещё эти…

Я бы с такой замутил. Но я дал Киру слово не мешать и теперь должен отойти в сторону на три месяца.

— Просто знакомая из универа, — говорю маме.

— Просто знакомая не стала бы ходить каждый день.

— Мам, перестань, — отмахиваюсь, хотя на самом деле меня подкупает то, что Аня так переживает за меня.

Симпатия у нас возникла взаимная, я сразу это понял. Надеюсь, за три месяца Кир её не уломает. Ларин умеет быть очаровательным, но Аня… хочется верить, что она не так уступчива, как большинство девчонок, когда к ним подкатывает парень с баблом. Не похожа она на доступную и падкую на деньги и статус.