Слова (ЛП) - Джейд Эшли

Не принимая отказа, она трясет лапкой в воздухе и мурлычет.

Я сдаюсь. Подойдя к пакету с кошачьим кормом, который припрятала специально для нее, я достаю пару кусочков и кладу их на пол. И как только Варежка их съедает, я подхватываю ее на руки.

– Теперь, когда ты получила то, зачем пришла, тебе пора домой.

Пока я направляюсь к дому миссис Палмы, Варежка мяукает, продолжая выпрашивать еду.

Я понимаю тебя, сестренка.

Музыка может быть моей первой любовью, но еда – мой лучший друг… Всегда рядом, чтобы успокоить меня.

Миссис Палма перестает возиться в саду, когда замечает меня… и свою кошку.

– Мне так жаль. – Выпрямляясь, она снимает перчатки и забирает Варежку. – Я посадила ее на другую диету, но она не очень-то этому рада и все время пытается сбежать.

Улыбаясь, я слегка чешу питомца по голове.

– Не нужно извиняться. Я люблю, когда Варежка заходит поздороваться.

Миссис Палма внимательно изучает меня, поджав губы.

– Кто этот мальчик?

Понятия не имею, откуда эта женщина знает подобные вещи, но, клянусь, она, должно быть, наполовину экстрасенс.

И с тех пор, как в одиннадцать лет я прибежала к ней в слезах, потому что у меня начались первые месячные, а я не представляла, что делать… она стала для меня кем-то вроде матери.

– Никто. – Я машу рукой. – Ничего такого. Ничего особенного.

Только это не так. Потому что Феникс Уокер заедет за мной завтра вечером.

Несмотря на то, что я ее не убедила, миссис Палма отступает.

– Как скажешь. – Она почесывает Варежку за ушами. – Мне нужно пойти и приготовить ужин, но позже я вернусь, если захочешь поболтать на девчачьи темы.

Обычно я бы согласилась, но она просто собирается в миллионный раз сказать мне, что я красивая и что мой размер совершенно не важен.

Она заявит, что парни вроде Феникса Уокера просто сумасшедшие, если не хотят со мной встречаться.

Хотя я всегда ценю ее добрые слова… знаю, что это неправда. Такие парни, как Феникс, никогда не заинтересуются такими девушками, как я. Всего лишь правда жизни.

Я научилась с ней мириться.

Помахав соседке, я возвращаюсь домой. Отец до сих пор не приехал, так что я роюсь в шкафах и хватаю пакет чипсов и шоколадку. Задержавшись, чтобы взять газировку из холодильника, я направляюсь к себе в спальню.

Мои стены увешаны постерами любимых музыкальных групп, а также копиями обожаемых синглов, которые я держу в рамках.

Бросив на кровать пакет с чипсами, шоколад и газировку, я закрываю глаза…

Затем снимаю одежду.

Подойдя к большому зеркалу в полный рост в противоположном конце спальни, я осматриваю каждый дюйм своего тела.

«Сфотографируй, толстозадая. Так точно запомнится».

«Либо твоя одежда села, либо ты растолстела».

«Эта сучка такая толстая, что, когда встает на весы, на них высвечивается: “Продолжение следует”».

Сегодняшние оскорбления эхом отдаются в моей голове, заставляя взглянуть в лицо холодной и суровой правде.

А потом я достаю маркер.

* * *

– Куда ты собралась? – спрашивает отец, когда я прохожу мимо гостиной, направляясь к входной двери.

Сегодня в школе Феникс не сказал мне ни слова, но я предполагаю, что договоренность в силе, поскольку он не заявил обратного.

Я перевожу взгляд на настенные часы над папиной головой. Сейчас 20:58.

Значит, Феникс прибудет через две минуты.

Я так думаю.

Хотя понятия не имею, откуда ему известен мой домашний адрес.

– Я занимаюсь с другом.

«Друг» звучит намного лучше, чем «горячий парень из школы, которым я одержима».

Отец разворачивается, глядя на те же часы, что и я.

– Но уже девять. Школа закрыта на ночь.

– Технически сейчас еще восемь пятьдесят девять. И, насколько я знаю, в прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать, – напоминаю я папе, к его великому огорчению.

– Насколько я знаю, ты все еще живешь под моей крышей, – парирует он.

Не желая проигрывать битву, я достаю козырь.

– То есть ты хочешь, чтобы я переехала, потому что…

– Нет, Леннон. Не говори ерунды. – Отец сдвигает очки на нос. – Во сколько ты будешь дома?

Понятия не имею.

– В два… – начинаю я, но он хмурится.

– Попробуй еще раз.

– Полвторого?

Еще один хмурый взгляд.

– Полночь, – говорит он. – Ни минутой позже.

Это так несправедливо.

– Папа, это всего лишь три часа.

Не представляю, сколько времени нам с Фениксом потребуется. К тому же я не хочу показаться неудачницей с комендантским часом.

В час ночи я, по крайней мере, могла бы притвориться уставшей, ведь завтра нам в школу.

– Ну же. Позволь мне задержаться до часу…

– Что тебе нужно сделать за четыре часа, что невозможно осилить за три? – Его лицо искажается ужасом. – Ты же не с мальчиком занимаешься, правда?

Он выплевывает слово «мальчик» так, словно учуял тухлятину.

– Э-э… – начинаю отвечать я, но меня прерывает чей-то гудок.

Отец практически вскакивает с дивана и подходит к окну. Он отдергивает занавеску, и действительно, «Тойота» Феникса припаркована в самом конце нашей подъездной дорожки.

К счастью, сейчас уже темно, и он слишком далеко, чтобы разглядеть лицо.

Не то чтобы это имело значение.

– Так сигналит только несносный панк-подросток. – Отец смотрит на меня. – Несносный панк-подросток мужского пола.

Боже правый.

– Это не так, – бормочу я, хотя мой мозг закипает. – Он… Феникс – гей.

Отец удивленно моргает.

– Ох.

Пользуясь моментом, я бегу к входной двери.

– Люблю тебя. Пока-пока. Увидимся в час.

– Полпервого, – кричит он, когда я закрываю за собой входную дверь. – И ни секундой позже.

Уф. Не так много, но, во всяком случае, лучше, чем у Золушки.

Не могу дождаться, когда перестану страшиться экзамена на вождение. Хотя я уверена, что новообретенная свобода только еще больше взбесит моего отца.

Открыв пассажирскую дверь машины Феникса, я запрыгиваю внутрь.

Мои уши заполняет песня Down with the Sickness группы Disturbed, и я не могу сдержать улыбки, безмолвно подпевая солисту.

Подростки моего возраста, как правило, слушают по радио новейший отстой в жанре поп-музыки или хип-хопа. Не рок или альтернативную рок-музыку… которая лично мне нравится больше всего.

Хотелось бы мне, чтобы появилась потрясающая рок-группа и спасла моих сверстников от всего того дерьма, которым они забивают свои уши.

Каждому предыдущему поколению посчастливилось застать даже больше одного подобного исполнителя.

Видит бог, пришло и наше время.

Тот факт, что Феникс знает, что такое хорошая музыка, придает ему еще больше неотразимости.

Я чувствую, как он изучает меня, выезжая с подъездной дорожки.

– Тебе нравится эта песня? – спрашивает он, или, по крайней мере, мне так кажется, потому что громкость включена на максимум.

– Обожаю рок, – перекрикиваю я музыку. – И Disturbed бесподобны. Хотя с технической точки зрения они ближе к звучанию хеви-метала.

Несмотря ни на что, они – вечная классика. Группа, которую обязаны знать все, кто претендует на звание истинного поклонника рок-музыки.

Я наблюдаю, как напрягаются запястья Феникса, когда он сжимает руль и выезжает из моего района, нарушая несколько правил дорожного движения.

Когда песня заканчивается, он нажимает кнопку паузы на стереосистеме.

– Во сколько у тебя комендантский час?

– С чего ты взял, что у меня он есть?

И откуда, черт возьми, он знает?

Феникс ухмыляется.

– Ты напоминаешь подобный тип.

Мне хочется спросить, что это значит, но тут он бросает мне свой телефон, который транслирует музыку на стереосистему.

– Давай, Группи^[10]. Выбери что-нибудь хорошее.

Оскорбительное прозвище заставляет меня прищуриться.

– Да пошел ты. Я не группи.

Я поклонница. Чертовски большая разница.